Опасная медицина. Кризис традиционных методов лечения - Арусяк Налян

Помню повальное назначение мисклерона как антисклеротического препарата, а затем прошел слух о его онкогенности и негласная инструкция «не назначать».

Таким же путем апробируются и инструментальные методы обследования больных: целое десятилетие всей своей интуицией чувствую неуместность столь массовой пропаганды маммографии как скринингового (выборочного) метода, вижу панику на женских лицах при покалывании или побаливании в молочной железе. А гностической основой моего неприятия «раннего выявления» является то, что для меня абсолютно доказательно: атипичные клетки, их небольшие группки, скопления могут периодически образовываться в организме и «побеждаться» иммунной системой. С момента же выявления и проявления соответствующих эмоций у самого больного, врача и родственников вся негативная информация, связанная с онкологией, подсознательно активируется и окончательно подавляет иммунитет через механизмы психо-нейро-иммунофизиологии. И диагноз «онкология», как печать судебного решения, начинает действовать, укрепляя именно этот вариант развития поливариантной по своей природе судьбы. А потому другого варианта, кроме как страдание и смерть, через официальные механизмы «операция — облучение — химия» быть не может. Я слышала в народе много проклятий в адрес благотворительной акции маммографии (это же только обследование бесплатное, а дальше все более чем платно), разговоры о том, что много семей она разрушила, много вреда нанесла людям. И не зря интуитивно говорят люди, что это больше бизнес. А ведь как все благородно выглядит: давайте раньше выявлять, помогать. И только сейчас уважаемый академик пишет о том, что ни «поголовная диспансеризация», ни массовая маммография не оказались сколько-нибудь эффективными в плане снижения заболеваемости раком молочной железы. Да и как мог метод выявления быть эффективным в плане снижения заболеваемости, в плане хотя бы первичной профилактики? Я помню выступление американской благодетельницы — основательницы центра, которая говорила о том, что в нашей стране болеет одна из 15 женщин, а в США — одна из 7–8, то есть в два раза чаще, но прогноз означал, что уж в этом плане мы обязательно «догоним», если не «перегоним» Америку. И для меня было очевидно: конечно, это так и будет, если мы и дальше будем идти по пути American life, вернее, его худших черт: генетически измененного, ненатурального питания, ожирения и т. д. И конечно же, маммография никак не могла стать эффективным методом снижения заболеваемости. Такой успех может лежать в области здорового образа жизни, изменения питания, мышления, психологии людей, энергетики отношений мужчины и женщины, социальной и индивидуальной самооценки женщины — вот оно, поле профилактики не только рака молочной железы, но и всех других патологий женского здоровья: кист, миом, опухолей матки и яичников. А методом вторичной профилактики (после выявления), видимо, маммография тоже не стала, что уже говорит о неэффективности современной онкологической «лечебной» триады.

Таким образом, клиническая медицина со всем своим научным, диагностическим, клиническим и терапевтическим арсеналом так «разрослась», объем информации в каждой области настолько увеличился, что его стало невозможно «переворошить» каждому конкретному врачу для решения конкретной задачи. Противоречивость выводов становится основой для сомнений у специалиста, к тому же появляется все больше сведений о ненадежности, недолговечности кажущихся сегодня однозначно доказанными данных. В «Международном журнале медицинской практики», в номере, посвященном фальшивкам, опубликована информация о недостоверности, даже простой необоснованности и лжи во многих научных материалах, в том числе прошедших через отбор международных авторитетных журналов.

Canadian Institute of Health Researchпровел повторную экспертизу 48 рандомизированных (большей частью высококачественных, финансируемых правительствами) исследований и 68 публикаций в общемедицинских журналах и отметил, что «в 59 % случаев отрицательные последствия или даже вред вмешательства не описывались, статистически недостоверные данные самым простым способом „пропускались“ исследователем, а предметом сравнения нередко становились очевидно разные группы больных для получения статистически достоверных различий».

И если в некоторых статьях есть упреки в адрес врачей в связи с тем, что с накоплением опыта они все меньше и меньше доверяют новейшим достижениям медицины и особенно фармацевтики: «степень информированности врача о современных методах диагностики и лечения обратно пропорциональна числу лет после окончания медицинского института», то это не лишено оснований: опытные врачи, тем более с параллельным опытом в медицинской науке, хорошо знают цену и достоверность и научных исследований, и чистоты клинических апробаций, и преходящий блеск медицинских авторитетов, и недолговечность фармацевтических «панацей». Опытный специалист тем и отличается от молодого неопытного, что познал горечь разочарования от многих ожиданий, присущих студенту-медику или начинающему врачу, и веры во всемогущую медицину. Тем более в ту, «конвенциональную» — договорную, которую иначе можно назвать медициной ножа и таблетки.

Разве безосновательно недоверие врача (я уж не говорю о больном) к научной информации, если «ASP Journal Club» приводит результаты повторной экспертизы и тщательного отбора по качеству 6 млн научных статей (1993), опубликованных в клинических журналах: из них лишь 350 соответствовали поставленным качественным стандартам? Давайте не поленимся и выведем процент — о ужас, это составляет 0,0058 %, то есть лишь около 0,006 % публикуемой информации достоверно!

Можно ли доверять такой «науке», которой так кичится современная медицина! Уместно привести цитату из статьи крупного специалиста по медико-биологический статистике С. А. Гланца (1999): «Врачам известно множество методов диагностики и лечения, эффективность которых была „доказана“ статистическими методами и которые тем не менее канули в Лету, не выдержав испытания практикой. Вред, наносимый ошибками такого рода, очевиден. Исследователи заявляют о „статистически достоверном“ эффекте лечения, редактор помещает статью в журнал, врач, неспособный критически оценить публикацию, применяет неэффективный метод лечения. В конце этой цепи находится больной, который расплачивается за все, подвергаясь ненужному риску и не получая действительно эффективного лечения».

Давайте согласимся со специалистом и скажем наряду с прочими доводами против «доказательной медицины»: да, именно так, доказательная, якобы достоверная, научно оправданная медицина совершенно не новость. Во всяком случае наше поколение другой медицины и не знало. Д. Дж. Кук так определил ее: «ДМ — это стиль (!) клинической практики и обучения, при котором делается попытка объединить знания по патофизиологии, опыт практикующих врачей и пожелания больного с результатами клинических исследований…»

Разве курантил (персантин), применяемые в мировом масштабе клофибрат и мисклерон, печально знаменитые талидомид, дипирон (анальгин, баралгин) и все остальные клинические, диагностические, лекарственные средства, теоретические положения, приоритеты, «победно» вошедшие и «негласно» ушедшие из медицины за последние хотя бы три десятилетия моего врачебного опыта, разве все они не были основаны на патофизиологических и клинических данных? Конечно были, ведь медицинская наука уже более столетия все обосновывает методом статистической достоверности.

2. О статистической основе медицинской науки. Разумеется, каждый врач даже чисто интуитивно опирается на свой собственный статистический опыт. Я знаю, как трудно впервые назначить новый препарат, пока плохо «ощущаемый» тобой. Только после собственной апробации на определенном числе пациентов начинаешь «чувствовать» метод, препарат и пользоваться им более уверенно. И тем не менее медицина была и будет всегда работой с индивидом — с учетом всех конкретностей данного клинического случая. И здесь надо согласиться с Клодом Бернаром в том, что статистическим показателям, в том числе средним величинам, нет места в медицинской практике.

И еще давайте вспомним высказывание крупного врача и ученого Уильяма Ослера: «Медицина — это наука неопределенности и искусство вероятности».

Именно там, на грани знания, умения, достоверности и неопределенности, логики и интуиции, но только в зоне высочайших человеческих добродетелей свершается таинство врачевания.

К тому же совершенно очевидно, что для того чтобы «набрать» достаточное для статистической обработки количество материала, необходимо определенное, часто очень немалое число больных и/или десятки лет наблюдений. В течение этого времени могут пострадать сотни, тысячи людей, пока ученые-медики сделают свои правильные или полуправильные выводы. Так что признавать статистические исследования альфой и омегой медицинской науки, вероятно, неверно. Тем более что получить абсолютную чистоту исследований в силу самых различных факторов все равно не удается.