Из памяти - Уиллоу Мартин

     – Сердце разбилось на осколки, – подал голос Каллен.

     – А как насчёт других примеров, не связанных с сердцем?

     Последовали новые предложения. Одни оказывались правильными, другие – нет.

     Неожиданно дверь распахнулась, и в класс ворвалась запыхавшаяся Мойра.

     – Что случилось? – удивлённо посмотрела на неё учительница. – Где ты была?

     – Там! Она там! – ученица пугливо обернулась.

     – Успокойся и объясни, в чём дело?

     – Эйприл! – односложно ответила отличница.

     Фрэнк ощутил, как его сердце сжалось до размеров теннисного мяча.

     "Сегодня же тридцатое марта!" – почему-то вспомнил он.

     – Что с Эйприл? – встревожилась мисс Лаффан.

     – Кажется, она мертва, – выдохнула Мойра.

<p>

<a name="TOC_id20253268"></a></p>

<a name="TOC_id20253270"></a>Вечная тишина

     С телом Эйприл прощались в той же церкви, откуда ещё недавно выносили гроб миссис Причетт. Фрэнк, одетый в чёрный костюм, сидел на деревянной скамье между отцом и матерью, держа руки на коленях. Чуть поодаль находились мистер и миссис Джоунз. Мужчина слушал речь священника, но думал явно о чём-то другом, а женщина, то и дело, утирала глаза платком. Её плечи содрогались от беззвучного плача. На родителей покойной девочки было больно смотреть. Лишившись единственной дочери, оба выглядели лет на пятнадцать старше своего возраста.

     Мальчик изо всех сил старался сдерживать слёзы, но в носу невыносимо щипало, и он опустил взгляд, чтобы никто из присутствующих одноклассников не обнаружил его слабости. Кажется, мать заметила, насколько ему трудно, и нежно прижала к себе. От неё пахло духами.

     – Отец наш небесный, прими ещё одну праведную душу, – обратился к пастве священник.

     "Неужели Бог настолько жесток, чтобы допустить подобную ошибку? – задался вопросом Фрэнк. – Ведь гибель Эйприл – это какая-то чудовищная ошибка. Так не должно было случиться!"

     – Давайте вместе вознесём молитву Отцу нашему небесному, ибо его бесконечная милость дарит всем нам надежду на существование в лучшем мире.

     "О какой милости он твердит? – мальчик до боли прикусил нижнюю губу. – Разве милость приводит к смерти?"

     Мать погладила Фрэнка по плечу. Он украдкой провёл тыльной стороной ладони по щекам, чтобы избавиться от проступивших слёз. Всё происходящее вокруг до сих пор казалось ему страшным сном. Достаточно очнуться, стряхнуть с себя остатки дурного видения, чтобы вернуться к счастливой реальности. Но проблема заключалась в том, что со смертью девочки счастливая реальность исчезла навсегда.

     Как бы священник ни старался успокоить присутствующих тем, что душа Эйприл попадёт прямиком на небеса, для многих это служило слабым утешением. Она больше не улыбнётся, не напишет прекрасных стихов и не посоветует прочитать интересную книгу. Её мысли погасли, как пламя свечи, затушенное внезапно ворвавшимся в комнату сквозняком.

     На соседнем ряду со скучающим видом ковырялся в носу Питти, тот самый, который помешал Фрэнку познакомиться с девочкой во время их первой встречи. Теперь уже шестиклассник, рыжеволосый мальчишка вытащил из ноздри омерзительную скользкую добычу и мазнул указательным пальцем под скамьёй. Фрэнк отвернулся и ощутил внутри себя закипающую ярость. Почему Бог выбрал именно Эйприл, а не этого пустоголового придурка?

     – Он забирает к себе тех, кого любит, – словно в ответ на мысли мальчика, произнёс священник.

     После проповеди толпа встала и начала продвигаться в сторону гроба, обитого розовой тканью. Фрэнк с трудом переставлял ноги, готовясь в последний раз увидеть свою первую, но так рано прервавшуюся любовь. В похоронном бюро на лицо Эйприл нанесли косметику, отчего она выглядела почти как живая. Девочка лежала в белом платье и чёрных лакированных туфельках, похожая на прекрасную принцессу, которая прилегла отдохнуть перед балом.

     Наконец-таки мальчик не выдержал, и, разрыдавшись, бросился к выходу.

<p>

</p>

* * *

<p>

</p>

     Он бежал, не разбирая дороги. Слёзы застилали ему глаза, так что мир расплылся цветными бесформенными пятнами. Светофор переключился на красный, но Фрэнку было плевать. Мальчик перебежал дорогу перед самым носом у резко затормозившего старого пикапа. Из кабины высунулся испуганный водитель и закричал что-то вслед юному нарушителю, только тот его не услышал.

     В мозгу пульсировало единственное слово. Мертва. В такт ударам осиротевшего сердца – мертва, мертва, мертва.

     Неужели Эйприл опустят в землю и оставят на кладбище одну? Неужели разойдутся по своим домам и займутся привычными делами, а она так и останется лежать в темноте? Неужели отныне единственным её собеседником станет лишь вечная тишина?

     Перед мысленным взором мальчика возникла знакомая улыбка дочери мистера Джоунза, сквозь которую проступило равнодушно-безучастное лицо другой девочки, той, что лежала в гробу и выдавала себя за Эйприл.

     Память услужливо подкинула Фрэнку одно из лучших мгновений в его жизни: он вместе с одноклассницей забрался в дом на дереве, где они впервые поцеловались. Кажется, что во рту до сих пор сохранился малиновый вкус её губ. Когда первая неловкость прошла, они ещё долго болтали обо всём на свете и громко смеялись.

     "Смеялись" – глагол прошедшего времени в форме несовершенного вида, как сказала бы мисс Лаффан. Обозначает действие, длившееся в прошлом, но завершившееся к моменту разговора. Завершившееся навсегда, потому что Фрэнк больше никогда не сможет смеяться вместе с Эйприл. Вот такая очевидная грамматика.