Паук приглашает на танец - Варя Медная

— Не могу сказать этого с полной уверенностью. Возможно, серьезно больна. Я не знаю, как должен выглядеть колокольчик в случае смерти владельца.

— Почему же вы оставили его на кладбище?

— В следующий раз буду чаще оглядываться по сторонам, — проворчал он и пояснил: — Потому что прошёл месяц, и я пришёл к выводу, что мисс Лежер… уже не вернётся. — Я сглотнула, поняв, что он на самом деле имел в виду. — Но уничтожить его, не зная этого наверняка, я не мог.

— Хорошо, — продолжила я. — Теперь ваша чрезмерная реакция на серьги. Вы знаете, что они не мои. Откуда они у Матильды?

— Откуда они у вас? — ответил он вопросом на вопрос.

— Я их нашла недалеко от вашей двери. В луже крови.

— Что вы несёте?

— Именно, — подтвердила я, внимательно вглядываясь в его лицо и пытаясь понять, не притворяется ли он. — По всему первому этажу, на котором, напомню, располагается ваша комната, разлита, разбрызгана и размазана кровь.

— Что? — его глаза округлились в неподдельном изумлении. Но прежнее скептическое выражение быстро вернулось. — Это невозможно, здесь каждый день убирают, — сдержанно заметил он.

— Это не сама кровь, а её следы, — пояснила я. — Память впиталась в стены — её не смоешь.

— Вы уверены? Вы не могли ошибиться, приняв за неё что-то другое?

— Уверена, — отрезала я. — Так что с серьгами?

Он пожал плечами.

— Спросите об этом не у меня.

Произнося это, он изогнул губы в неприятной улыбке. Я минутку подумала и поняла, к чему он клонит.

— Я устала от ваших намеков на графа. Почему вы приписываете мне эту недостойную связь?

Недоверчивый взгляд на его лице сменился смущённым.

— Опираюсь на большой опыт и наблюдения за вашими предшественницами.

— Меня вы знаете всего неделю. А Матильда, я уверена, не подала бы и малейшего повода к подобным обвинениям!

Он никак не прокомментировал мою гневную реплику. Только кинул задумчивый взгляд и, к моему удивлению, пробормотал:

— Извините, если ошибся.

— Если ошиблись? — я аж подскочила. — Или вы думали, что ни одна девушка не устоит перед мужчиной, способным принимать облик её идеала красоты? — Я бросила торжествующий взгляд на его изумлённое лицо. — И, видимо, не предполагали, что может хотя бы догадаться об этой прелестной способности графа! Так, значит, в этом его искра? Скажите, как он это делает, как обходит запрет?

Лицо мистера Фарроуча окаменело, как будто на эмоции опустилась шторка.

— Не понимаю, о чём вы, — сухо бросил он.

— Прекрасно понимаете. Но настолько преданы ему, что даже под пытками не сдадите хозяина. Чем он это заслужил? Или в вашем договоре просто есть соответствующий пункт?

— Прекратите, — прошептал он.

— Ах да, я чуть не забыла про вашу метку, — не унималась я. — Точнее, про её отсутствие. Что это значит? Граф снял её в качестве поощрения, за выслугу лет? Или за то, что старательно храните его маленькие секреты?

— Замолчите! — крикнул он, и я тут же пожалела о своей несдержанности, потому что его глаза закатились и он дернулся в новом припадке.

Я вскочила со своего места и склонилась к нему.

— Что я могу сделать? — воскликнула я, искренне раскаиваясь. — Я могу как-то помочь?

— Вы… нет, — задыхаясь, произнёс он, когда немного отпустило. — Только… хуже, когда вы… рядом, — он по капле выдавливал из себя слова. Лоб снова заблестел от пота. — Но… сообщите графу, когда вернётся. Он… знает, что делать…

— Я это сделаю! Я непременно ему скажу, сразу как только он…

Но мистер Фарроуч уже откинулся на подушку и не слышал меня.

— … вернётся, — тихонько докончила я.

А потом отошла от кровати и осмотрелась. Стараясь не задевать особо мерзкие экспонаты, я обыскала его комнату. Периодически я оглядывалась на кровать, чтобы проверить, не пришёл ли он в себя. Но его глаза были закрыты, а грудь неровно поднималась и опускалась. Похоже, он спал.

Я тщательно проверила рабочий стол (вчерашний кинжал мирно лежал в ящике), полки над ним и комод. Но больше ничего подозрительного или имеющего хотя бы отдаленное касательство к моему вопросу не нашла. На всякий случай простучала стены, днища ящиков, поискала расшатанные половицы, даже поворошила каминными щипцами золу — ничего.

Оставался только книжный стеллаж. Я задумчиво провела пальцем по кожаным корешкам и открыла пару книг наугад. Потом вернула их на место и сосредоточила усилия на тех экземплярах, в наличии которых обвиняла его вчера. Часть из них была на латыни, другая — на неизвестном мне языке. Эти книги, обернутые в жесткую темную кожу с серебряными застежками, представляли собой некую странную смесь учебника по биологии, средневекового сборника заклинаний и поваренной книги — так дотошно там выписывались какие-то рецепты с указанием мер веса, количества и даже длины ингредиентов. Страницы пестрели незнакомыми словами, символами и значками, в которых я мало что поняла. Зато прекрасно уразумела назначение иллюстраций, показывающих в разрезе органы и внутренности как животных, так и людей. Последнее особенно меня шокировало. Авторы этих книг явно шли на преступление. Ведь единственный способ так подробно узнать внутреннее строение человека — сделать вскрытие. Я слышала о жутких случаях, когда преступники разрывали свежие могилы, похищали мертвецов и продавали в анатомические театры. Сложив всё увиденное, я пришла к выводу, что держу в руках пособие по некромантии. Неужели именно по этой причине мистер Фарроуч ходил на кладбище, к могиле Дороти Гросс?

Я побыстрее захлопнула книгу и вернула её на место. По правде сказать, мне хотелось вымыть руки, как будто на пальцах остался незримый след, мрачный отпечаток. Хоть я и не могла их прочесть, но чувствовала, что от этих фолиантов исходит что-то темное, неправильное, противное природе. Я оглянулась на мистера Фарроуча. В свете нашего вынужденного общения, моё мнение о нём не то чтобы изменилось, но теперь я была озадачена. Если ещё вчера я видела в нём поклонника темных искусств, злодея и убийцу, то сегодняшний разговор показал его человеком пусть и колючим, но по-своему честным. И только эти отвратительные книги и препарированные зверьки не вязались с новым впечатлением. Я тут же спохватилась, вспомнив другие неясности в его поведении. Нет, я не совершу ошибку излишней доверчивости. Возможно, именно этого он от меня и ждёт. Тем не менее я неожиданно порадовалась тому, что не успела обратиться в полицию: в ближайшее время, пока мистер Фарроуч в таком состоянии, мне самой ничто не угрожает, и я могу попытаться узнать во время беседы то, что он точно не рассказал бы стражам правопорядка. Пользоваться его нездоровьем, конечно, некрасиво, но мне сейчас было не до щепетильности.