Сезон костей - Саманта Шеннон

Наверное, я снова вырубилась, а когда проснулась, ощутила себя бесформенной массой. Правая рука практически полностью онемела. Каждый вздох давался с огромным трудом, зато рот наконец открывался. Грудь высоко вздымалась и опускалась.

Приподнявшись на левом локте, я провела языком по зубам. Вроде все на месте.

Страж, по обыкновению, сидел в кресле, глядя на проигрыватель. Захотелось вскочить и разбить чертову шарманку вдребезги. Как они смеют радостно петь, когда случилось такое!

Заметив мои телодвижения, страж поднялся:

– Пейдж?

При виде его у меня защемило сердце. Облокотившись на спинку кровати, я вспоминала страшные, горящие демоническим огнем глаза в темноте.

– Ты убил его? – Я смахнула капли пота, выступившие на верхней губе. – Ты убил… оракула?

– Нет. Он жив.

Рефаит помог мне медленно сесть, следя, чтобы не вылетела капельница.

– Ничего… не вижу, – прохрипела я.

Слова давались тяжело, зато вернулась речь.

– Все правильно. У тебя периорбитальная гематома.

– Чего?

– Синяк под глазом.

Я осторожно коснулась лица. Да, Джекс поработал на славу. Опухла вся правая половина.

– Значит, мы вернулись.

– Ты пыталась сбежать.

– Конечно пыталась. – В моем голосе была горечь. – По-твоему, мне охота сдохнуть здесь и до скончания времен кружить вокруг Наширы?

Страж не ответил, он молча смотрел. К горлу подкатил комок.

– Почему ты не отпустил меня?

Его глаза едва заметно отливали зеленью. Похоже, подпитался от Элизы.

– На то есть причины.

– Отмазки, а не причины.

Повисла долгая пауза. Потом страж заговорил о другом:

– У тебя множественные травмы. – Он подложил мне под спину подушку. – Джексон Холл куда более жесток, чем считалось.

– Давай полный диагноз.

– Подбитый глаз, два сломанных ребра, расквашена губа, порез на ухе, многочисленные ушибы и ссадины, разрыв мягких тканей предплечья, пулевое ранение в грудь, – добросовестно перечислял рефаит. – Ума не приложу, как тебе вообще удалось перебраться через мост.

– Адреналин, – коротко ответила я и вдруг спросила: – Тебя самого ранили?

– Так, легкая царапина.

– Выходит, меня одну отмолотили как грушу.

– Ты столкнулась с очень серьезной группой ясновидцев и выжила. Нет ничего зазорного в том, чтобы быть сильной.

Есть, еще как есть! Меня одолела Элиза, подстрелил Ник, а Джекс и вовсе отлупил до полусмерти. Гордиться тут нечем. Страж поднес стакан с водой к моим губам. Пришлось выпить.

– Нашира знает про побег?

– Разумеется.

– Что теперь будет?

– Тебя лишили алой туники. – Рефаит поставил стакан на тумбочку. – Отныне ты «желтая».

Цвет малодушия. Я хотела ехидно засмеяться, но ребра сразу заломило от боли.

– Плевать на тунику. Будь она хоть в крапинку, Нашира все равно от меня не отстанет. – Мои плечи тряслись от беззвучных рыданий. – Просто отведи меня к ней. Покончим с этим раз и навсегда.

– Ты устала и измучилась, Пейдж. Возможно, когда поправишься, все покажется не таким мрачным.

– И долго мне ждать?

– Если захочешь, уже завтра будешь как новенькая.

Я было нахмурилась, но лицевые мышцы отдались дикой болью.

– Завтра?

– Да. Я попросил водителя захватить из СТОРНа сиоморфин и противовоспалительные средства. Через два дня все должно пройти.

Сиоморфин. Ну надо же! Он ведь стоит космических денег.

– Не видел моего отца в СТОРНе?

– Я туда не заходил. Лишь немногим в архонте известно о нашем существовании.

Рукой в перчатке страж проверил, хорошо ли держится игла в моей вене.

– Почему ты вечно в перчатках? – Во мне медленно закипал гнев. – Мы такие грязные, что дотронуться противно?

– Таков ее приказ.

У меня щеки вспыхнули под синяками. При всей моей ненависти надо отдать ему должное: вон сколько возится со мной.

– Что с остальными? – спросила я.

– Первый и Двенадцатый не пострадали. Ситуле хорошо досталось, но она поправится. – Рефаит помедлил. – Тридцатая погибла.

– Погибла?! Как?!

– Утонула. Мы нашли ее в фонтане.

Меня бросило в дрожь. Амели мне никогда не нравилась, но смерти она не заслуживала. Интересно, кто из банды ее прикончил?

– А Картер?

– Сбежала. Машина подобрала ее на мосту прежде, чем мы успели вмешаться.

У меня отлегло от сердца. Главное, что дар Антуанет – какой бы он ни был – не достанется Нашире.

Оставался самый важный вопрос.

– Что с «Печатями»?

– Ушли. Никогда не видел Наширу в таком гневе.

Слава богу! Они в безопасности. Впрочем, неудивительно. Шайка отлично знает каждый уголок, каждую щелочку в родном секторе; даже раны не помешали Надин и Зику скрыться. Вдобавок все местные ясновидцы подчинялись Джексу. Наверняка помогли перенести раненых.

Я взглянула на стража:

– Ты спас меня.

– Да.

– Если хоть пальцем тронул оракула…

– Говорю тебе – нет.

– Но почему?

– Потому что он твой друг. – Рефаит осторожно присел на край кровати. – Мне все известно, Пейдж. Известно, что ты седьмая «Печать». Только дурак не понял бы.

Я выдержала его взгляд:

– Собираешься рассказать Нашире?

Казалось, молчание длилось вечность. Самые долгие секунды в моей жизни.

– Нет, – покачал он головой, – но она не дура и давно тебя подозревает. Рано или поздно догадается.

У меня скрутило желудок. Страж встал и направился к камину.

– Есть одна проблема, – произнес он, устраиваясь поближе к огню. – Мы спасли друг друга от неминуемой смерти и теперь связаны пожизненными узами, а это грозит определенными последствиями.

– Узы? – Под действием морфина мозг «плыл», доходило до меня туго. – Спасла тебе жизнь? И когда такое было?

– Трижды. Сначала перевязала раны, дав мне время оправиться и пойти за помощью. Потом поделилась своей кровью, предотвратив полусдвиг. Ну и наконец, не сдала меня Нашире. Скажи ты тогда правду, я был бы немедленно казнен. На моей совести много преступлений против плоти; наказание за них – смерть.

Никогда не слыхала о преступлениях против плоти, но спрашивать не рискнула.

– Получается, счет три – один, – хмыкнула я.

– Нет. Мне приходилось неоднократно спасать тебя и раньше.

– В смысле?

– Предпочитаю не вдаваться в подробности. Но поверь, это было много больше трех раз. Теперь мы не просто куратор и ученица и точно не хозяин и рабыня.

Я через силу затрясла головой:

– Что за чушь!

Облокотившись на камин, рефаит задумчиво посмотрел на огонь.

– Эфир отметил нас обоих особой печатью. Отныне мы обязаны всегда защищать друг друга. Золотая пуповина связала нас до скончания времен.

От такого пафоса тянуло захохотать. Происходящее напоминало шутку, если бы не одно «но» – рефаиты никогда не шутили.

– Значит, золотая пуповина?

– Да.

– А к серебряной она имеет отношение?

– Думаю, что да. Только серебряная пуповина – индивидуальна и может принадлежать лишь одному человеку. Золотая же образуется между двумя духами.

– Это еще как понимать?

– Сам толком не знаю. – Страж плеснул темной жидкости в кубок. – Но, судя по всему, золотая пуповина служит аналогом седьмого чувства и появляется, если два фантома неоднократно спасали друг друга от неминуемой смерти. – Он поднял кубок к губам и выпил. – Мы с тобой навеки повязаны, Пейдж. Где бы ты ни была, где бы ни пряталась, я всегда сумею тебя отыскать. Через эфир. – Помедлив, он глухо повторил: – Всегда.

Каждое его слово как ножом резало по сердцу.

– Нет, нет! Это невозможно! – Видя, что страж бесстрастно прихлебывает амарант, я повысила голос: – Докажи! Докажи, что твоя золотая пуповина существует.

– Как пожелаешь. – Он поставил кубок обратно на полку. – Представь, будто мы снова очутились в Лондоне. Ночью, на мосту. Только на сей раз подстрелили меня. И я зову на помощь.

– Ну и… – начала я, но резко осеклась. Со мной творилось что-то странное. Внутри нарастал непонятный гул, по спине побежали мурашки. В голове всплыли два слова: «Мост, помоги». – Мост, помоги, – повторила я онемевшими губами. – Нет!

Не в силах вынести такое, я отвернулась к огню. Теперь у него появилась еще и призрачная ниточка, чтобы дергать меня. Шок вдруг сменился яростью. Хотелось перебить все чертовы склянки, дать ему в морду – да что угодно, лишь бы разорвать оковы. Даже в эфире от него не будет спасения.

Сама виновата. Нечего было его спасать.

– Не знаю, каковы будут последствия для нас обоих, – признался страж. – Вероятно, ты сможешь подпитываться от меня.

– Не надо мне подпитываться! Сделай милость, разорви пуповину, уничтожь ее!

– Нельзя просто так разорвать эфирные узы, – возразил он.

– Сумел связать, сумеешь и разорвать! – Мой голос сорвался.

– Пуповина – большая загадка природы. Разгадать ее мне не под силу.

– Ты это нарочно, нарочно! – Я забилась на постели, пытаясь отстраниться. – Специально бросился меня спасать, чтобы так вышло?