Демократизация - Патрик Бернхаген

Эта логика выглядит убедительной. В самом деле, тот факт, что с помощью перераспределения в демократиях может сократиться экономическое неравенство, означает, что «кривая Кузнеца» сама по себе вызвана демократизацией, а не демократизация происходит в результате сокращения неравенства в правой половине этой кривой. Анализируя историю демократических и социально-экономических реформ в Великобритании, Франции, Германии и Швеции, Д. Асемоглу и Дж. Робинсон[405] выявили, что демократизация привела к сокращению неравенства в доходах. Вместе с тем анализ в более широком масштабе показывает, что однозначных доказательств этому нет. Так, М. Росс[406] обнаружил, что демократия может и не быть выгодной для бедных, как это предполагает указанная модель. Например, нижние 20 % населения капиталистических демократий не получают от демократии никаких преимуществ. Будучи самой многочисленной и обладающей правом голоса группой, бедные все равно не решаются отбирать состояние у богатых. Этот феномен иногда называют «парадоксом перераспределения». Для его объяснения был предложен целый ряд теорий, включая описанный выше, согласно которому бизнес-акторы могут оказывать определяющее влияние на политический процесс в капиталистических демократиях[407].

Налогообложение и перераспределение – это не единственные способы, с помощью которых правительства могут вмешиваться в деловую активность. Они также регулируют ряд сфер, включая воздействие производства на окружающую среду, трудовые права, корпоративное управление, права потребителей и многое другое. Все это имеет для бизнеса как выгоды, так и издержки. Более того, правительство часто является важным потребителем производимых бизнесом товаров, начиная от скрепок для бумаги, используемых государственными чиновниками, и заканчивая высокотехнологичными системами вооружений. Во многих из этих сфер регулирования диктатуры могут превосходить демократии, которым приходится отвечать на политические требования потребителей, защитников окружающей среды и рабочих. И все же, хотя у автократий нет этих ограничений, они обычно не способны создать более привлекательные условия для бизнеса. Причина этого заключается в искажении потоков информации в авторитарных системах: без получения более-менее объективной информации обо всех секторах бизнеса они не могут разработать регулятивную среду, в которой различная экономическая активность могла бы процветать.

8.5. Ключевые положения

• Либеральная демократия обеспечивает благоприятное институциональное устройство для рыночного капитализма.

• Демократизация менее вероятна в государствах, опирающихся на добычу природных ресурсов.

• Хотя демократия предоставляет бедным право отчуждения у богатых, они не используют его в той степени, которая бы позволила ликвидировать существующее неравенство.

Роль экономических акторов при демократическом транзите

Определив преимущества и недостатки, которые демократия имеет для бизнеса, теперь мы проанализируем роль экономических акторов в контексте демократизации. В ходе транзитов в Центральной и Восточной Европе и бывшем Советском Союзе права собственности должны были появиться там, где до этого их практически не было. Но даже в тех государствах, где уже существует некоторая форма капиталистической рыночной экономики, демократизация может вызывать изменение, расширение или ограничение прав собственности. Это затрагивает особенности функционирования бизнеса. В процессе демократизации различные, не связанные с деловыми интересами группы получают политическое значение, которого они не имели при прежнем режиме. В их число входят профсоюзы, общества защиты прав потребителей и экологические активисты. Цели этих объединений часто противоречат интересам бизнеса. Расширение политического представительства этих групп влечет риск, что они будут использовать свое политическое влияние, чтобы экспроприировать богатство у предыдущей элиты, и станут регулировать бизнес таким образом, что инвестиции и производство станут менее прибыльными. Как следствие, крупные предприниматели имеют основания препятствовать демократизации. Это особенно верно в ситуациях высокого уровня неравенства доходов или когда инвестиции нельзя легко перевести в другие страны мира или сектора экономики.

Естественно, что в недемократических государствах наиболее успешный бизнес извлекает выгоду из существования авторитарного режима. Как результат, бизнес-акторы часто выступали против демократических изменений или помогали ослабить молодые демократии. Например, деловые круги составляли основу гражданской поддержки авторитарных режимов, которые пришли на смену демократическим правительствам в Аргентине и Чили в 1960‑х и 1970‑х годах. Когда главы чилийской промышленности и бизнес-ассоциации поняли, что они не в состоянии повлиять на правительство легальными способами, о которых мы говорили выше, они без сомнений поддержали свержение демократического правительства мятежными военными в 1973 г. Точно так же аргентинские бизнесмены поддержали военный переворот в 1976 г. Парадоксально, что политика пришедшего к власти военного правительства, ориентированного на экономическую либерализацию и дерегулирование, в итоге сократила политическое влияние аргентинских промышленников. По мнению Карлоса Акуны[408], ослабление правительством Хорхе Рафаэля Виделы позиций бизнеса было главным фактором в процессе изменения его политических предпочтений, в результате которого аргентинский бизнес стал воспринимать демократию как меньшее зло.

Тем не менее Карлес Бош[409] доказывает, что демократический транзит поддерживается бизнесом в странах с умеренным уровнем экономического неравенства и в отраслях с высокой мобильностью активов. Оба фактора означают, что бизнес сталкивается лишь с ограниченными угрозами со стороны получивших влияние масс. Если уровень неравенства умеренный, такими же будут и требования перераспределения. И если фирмы будут угрожать реальным выводом из страны капиталов, избиратели и политики быстро осознают структурные ограничения масштабов перераспределения. Более скептической позиции придерживаются Гильермо О’Доннелл и Филипп Шмиттер[410], по мнению которых латиноамериканские бизнес-акторы могут допускать демократизацию в тех ситуациях, когда они воспринимают авторитарный режим в качестве «заменимого».

Некоторые бизнесмены сталкиваются с различными трудностями при автократии и потому могут поддерживать демократизацию. Латиноамериканские предприниматели периодически придерживались позитивного взгляда на демократию[411]. Это случалось, когда авторитарные режимы проявляли экономическую некомпетентность, пренебрегали правилами капиталистической игры, национализируя частные предприятия, или не могли обеспечить бизнесу достаточные каналы политического влияния. Так, в Боливии и Мексике крупные предприниматели играли заметную роль в ходе транзита от авторитаризма и однопартийного правления к демократии. Бизнес-акторы также активно участвовали в процессах демократизации во многих других странах. Например, на Филиппинах бизнес поддерживает Национальное движение за свободные выборы, внепартийную организацию, которая, как следует из ее названия, стремится обеспечить проведение в стране свободных и честных выборов[412].

Таким образом, бизнес может оказаться как союзником, так и противником сил, выступающих за демократизацию. По словам Евы Беллин[413], ведущие бизнесмены в современных развивающихся странах являются «потенциальными демократами», основная задача которых – защита своих материальных интересов. Они могут выступать за демократию, если их экономические интересы входят в противоречие с авторитарным государством, и наоборот. Более того, бизнес не является единым блоком. Политические предпочтения предпринимателей зависят от множества контекстуальных факторов, включая сферу их активности. Из-за этого некоторые бизнес-акторы могут противостоять авторитаризму и поддерживать оппозиционные партии и организации гражданского общества, а другие, напротив, поддерживать находящийся у власти авторитарный режим. Например, большинство бразильских бизнесменов поддержали военный переворот 1964 г. Но бразильские автомобилестроители были против военного режима, поскольку его уступки зарубежному капиталу ослабили их до того момента защищенный статус и нарушили связи с местными поставщиками[414].