Илиотропион, или Сообразование с Божественной Волей (редакция 2010) - Иоанн Тобольский (Максимович)

Третий порок нашей воли, от которой чрезвычайно усиливается упорство противления, есть непостоянство её. В этом непостоянстве мы и луну превосходим, которая изменяет свой вид по четвертям (рождение луны, первая четверть, полнолуние, последняя четверть); мы же всякий час и день переменяем свои пожелания: утром в нас – одно желание, вечером – уже совсем другое, противоположное первому, и т.д., меняемся по своим прихотям ради разнообразия их и никогда не бываем одинаковы и похожи сами на себя. Это и естественно нашей воле, когда она не желает подчиниться премудрому, неизменному и всеобъемлющему закону воли Божией, а потому и волнуется беспрерывно, увлекаясь призрачными и непостоянными предметами. Непостоянством нашей воли мы хотим удалить от себя всегдашнюю нашу печаль и уныние, но этим же ещё более умножаем их, попадая в большую скорбь, в большее уныние. Таким образом, мы напрасно трудимся не получая никакой пользы, часто сами себе противоречим, когда одновременно хотим и не желаем одного и того же предмета. Воля наша и всё, от неё происходящее, – вся святыня наша – не есть столб непоколебимый, стоящий на верху горы, построенный на прочном основании, но дом, построенный на песке, который при всяком сильном напоре на него падает и разрушается (ср.: Мф 7:26–27). Ты добродетелен? И будь таковым, в том или другом деле поступаешь правильно, добродетельно? – соглашаюсь; но долго ли и постоянно ли будешь так вести себя? Увы! Как скоро переменяемся мы, скорее всяких воздушных перемен, и часто падаем в яму всяких мерзостей и нечистоты, подобно листу, колеблемому от малейшего ветра, отрываемся от дерева жизни и веем, веем всяким ветром, и ходим всякой стезёй подобно двоязычному грешнику (см.: Сир 5:11). Не одинаковы бываем мы в себе самих, не одного и того же человека в себе представляем, но многих, не похожих один на другого. Об Иове написано: «Иов был муж един». Иероним так объясняет это изречение: «Иов не кидался то направо, то налево, но был мужем цельным, крепким и непоколебимым – был муж един; мы же совершаем дела не «единого мужа»; но скорее перестаём быть людьми, обнажая себя от добродетельных действий человеческих (паче совлачимся человека)». Мы немощны и непостоянны в добрых делах; но об этом непостоянстве человеческой воли сказано будет яснее в другом месте. Итак, воля наша, будучи свободной, делает нас принадлежащими себе самим; злая воля – принадлежащими диаволу, а добрая воля – принадлежащими Богу: но те, которые желали быть своими, как боги, знающими добро и зло, сделались не только принадлежащими себе, но и диаволу. И действительно так: своя воля порабощает нас диаволу, ибо она не сама; наша воля самостоятельной не бывает, пока Создателю своему совершенно не покорится. Воистину нам лучше бы не родиться, вовсе не оставаться своими (поступающими по своей воле). Один из церковных писателей повествует: «Христос Господь, явившись одной из подвижниц, сказал ей: “…знай, что все наказания, встречающиеся здесь людям, зависят от их воли; если бы воля была направлена к добродетели и была бы истинно покорна и согласна с Моей волей, то труды, болезни, скорби и другие неприятности, которые встречаются каждому человеку в жизни, не были бы для него наказанием, ибо он переносил бы их с радостным и благодушным сердцем по любви ко Мне, рассуждая и твёрдо веря, что они постигли его по Моей воле или Моему попущению для не известной ему, но доброй цели. Ум такого человека во всяком телесном страдании бывает свободен, и самые страдания его облегчаются мыслью, что воля во всём сообразна и покорна Моей воле”». Таким образом, дух человеческий, отвергшись своей воли, умиротворяется и успокаивается, пребывая ещё и в здешнем мире.

Глава VI. О том, что нам должно быть готовым к самоотвержению и к покорности своей воли Богу как в тяжких и невыносимых испытаниях, так и во время часа смертного

Вот здесь труд, здесь дело. В предметах маловажных, незначительных мы часто беспрекословно предаёмся воле Божией; в предметах же важных, например в потере имущества, чести, здоровья, встречаемся с ленью, противоречиями и величайшей непокорностью сопротивляющейся воли: здесь обнаруживается наше хотение или нехотение. Но отчего мы, немощные, бесполезно противимся? Пребывает Божия воля и пребудет неподвижной вечно, как высочайшая гора; не мы притянем её к себе, но она – нас. Мы смеялись бы, если бы кто привязал корабль к скале и тянул бы за верёвку, думая притянуть к себе скалу, тогда как в действительности сам он постепенно приближается к скале: не меньше будет и наше неразумие, если мы, будучи подчинены воле Божией, как бы привязанные к высочайшей горе, стали бы с упорностью привлекать её к себе, желая, чтобы она была нам послушна, а не мы – ей?

Есть некоторые люди, которые и сами исполняют закон Божий, и других наставляют поступать так же, как и они: эти действительно свою мудрость посвящают Богу. Но бывают и такие, которые и сами учатся закону Божию, и других наставляют в законе Божием словами; а где касается исполнения закона Божия, там своя воля им дороже всего: они не поступаются ею в исполнение повелений Божиих. Прекрасно приветствие, которое говорили друг другу в древности: Да благодетельствует вам Бог и да помянет завет Свой с верными рабами Своими: Авраамом, Исааком и Иаковом! Да даст всем вам сердце, чтобы чтить Его и исполнять волю Его всем сердцем и усердною душою! (2 Мак 1:2–3)

Воистину, не всем сердцем и не усердной душой почитают Бога те, которые уступают Божией воле только в тех случаях, которые их воле не противны и удобны; но когда коснётся дело о сохранности в целости своих богатств, своей славы и чести, о защите своей жизни и т.п., там они упорно удерживают силу своей воли: здесь они становятся своими. О строптивые! Добровольные воины в старые времена по своей воле охотно поступали на военную службу, обещая сражаться за честь и здравие своих господ, и царей, и родину свою, и за то они жалованы были отличиями, свободой и получали земли в своё владение. Если бы и мы, непокорные и противящиеся Божественной воле, покорялись бы беспрекословно Его высочайшей воле, то несомненно восприяли бы на небе милость Божию, власть и полную свободу вечно восхвалять Творца своего. Между мужами древности таким кротким и непреклонным к своеволию был благочестивый царь Давид, который славословил и благодарил Господа во всех своих приключениях такими словами: «Я на Бога полагаюсь, не страшусь: что может сделать мне человек? Во мне, о Боже, обеты и молитвы, которые выполню и воспою Тебе как жертвы благодарственные хвале Твоей» (ср.: Пс 55:12–13). Нет под небесами ничего столь своевольного, как воля человеческая; все творения Божии дивно покоряются и повинуются Создателю своему, один человек свободно поступает во всём по своей воле: что захочет, то и делает, хотя бы его дело противоречило воле Божественной и всем небесным и земным силам. Своеволие, которое позволяет себе такое противоречие, и есть начало и корень всех бед во всех человеческих общежитиях: семейном, общественном и государственном. Вот образ извращённой человеческой воли. Бог говорит: «Я хочу, чтобы это (каждое происшествие) делалось так»; человек, напротив, дерзко отвечает: «Я не хочу так делать»; Бог объявляет: «Это Моя воля»; человек же поступками своими отвечает: «Но нет в этом моей воли!» – и поступает по своей воле (этот образ нашего своеволия обнаруживается во всяком нарушении нами каждой из десяти заповедей Божиих). Тогда Бог сказал: не вечно духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть (Быт 6:3), а плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут (Рим 8:7), и потому изрёк Бог: пусть будут дни их сто двадцать лет (время, предоставленное Богом для покаяния всему предпотопному человечеству) (Быт 6:3). Итак, не будь противления нашего воле Божией этого нечестивого хочу или не хочу, не будет и греха, всё зло погибнет. Для истребления греха уже содеянного находится единственное врачующее средство – это истинное покаяние, то есть признание вины своей пред Богом с твёрдой решимостью впредь не грешить. Истинным врачеванием покаяние бывает тогда, когда человек, перестав грешить, свою волю поработит воле Божией. Первым условием нашей воли есть любовь, подобно тому как для глаз – зрение, для ушей – слух. Всякий же, кто усердно любит что-либо или кого-либо, тому охотно предаёт себя с душой и телом: никакой тяжкий труд, ни продолжительность болезни и ничто самое ужасное не возможет отторгнуть его от любимого предмета. Таким же образом и истинно преданный Богу человек всё, что только Богу угодно, равно приятное себе или неприятное, принимает с удовольствием, потому что оно ниспослано ему Богом. Такова и должна быть наша воля во всех приключениях, постигающих нас по воле или же по допущению Божию, в нищете, в болезни, при оскорблениях кем-либо нашей чести и на смертном одре. Таковым был царь Давид – муж избранный Богом по сердцу Своему (см.: Деян 13:22).