Притворщица - Синди Холбрук

Изабель качнула головой.

— Ну почему же? Конечно, не только это. Помнишь, как ты учил меня играть?

— Помню, — ответил Терренс, с теплотой вспомнив недавние времена. — Да уж, тех уроков, я думаю, тебе вовек не забыть!

Он помялся, нерешительно заглянул ей в лицо и спросил:

— Ты… Ты уедешь?

— Нет, — отрезала Изабель со странной усмешкой на губах. — Как ты не понимаешь? Ведь сам же учил меня играть!

Привычным жестом Терренс намотал на палец прядь своих волос.

— Почему ты мне об этом решила напомнить?

— Потому, — сказала Изабель, — что я остаюсь!

— А почему ты решила остаться? — с замиранием сердца спросил Терренс, боясь спугнуть синюю птицу своей надежды.

— Почему? — отрешенно посмотрела в сторону Изабель. — Потому что я та, кем ты меня назвал. Я явилась, чтобы заботиться о Летти и Тео и об их… питомцах и не могу их бросить.

Они уставились друг на друга. В воздухе повис еще один вопрос, но Терренс не спешил задавать его. Вместо этого он спросил:

— Так ты остаешься?

— Да, — кивнула Изабель и капризно добавила: — Ты знаешь, Тео и Летти взяли назад свое предложение и уже не собираются платить мне пять тысяч фунтов за то, чтобы я уехала.

Терренс растерянно покачал головой.

— Не понимаю, почему они это сделали. Ты спасла их питомцев, а они…

— Нет, — со странной улыбкой сказала Изабель. — Я спасла еще не всех их питомцев… Милорд, мне кажется, что пришла пора сыграть еще несколько сцен из нашей пьесы!

Терренс благодарно улыбнулся. Слава богу, Изабель сумела оказаться выше, чем он с его глупой раздражительностью и герцогиня с ее надменной высокомерностью.

— Согласен, пора! Обсудим детали?

— Да, — кивнула Изабель. — И для начала договоримся, что нашими первыми зрителями будут завсегдатаи ярмарки.

— Интересно, почему? — спросил Терренс.

Изабель посмотрела на него свысока.

— Если папаша Эрроурут приезжает поговорить с тобой о делах, я думаю, будет нелишним, если он обнаружит, что наши с тобой имена на устах посетителей каждого окрестного кабачка!

Терренс на минуту задумался, затем понимающе расхохотался.

— Не знаю толком, что у тебя на уме, Изабель, но чувствую, что это будет забавно!

Изабель шагнула к двери, обернулась и одарила Терренса такой улыбкой, что, если бы ее увидели обитатели Хэйвен-Креста, они свалились бы с ног. Он и сам-то еле на них удержался.

— Герцогиня ошибается, — сказала Изабель. — Зачем мне ехать для продолжения карьеры в Лондон, когда я с успехом могу заняться ею прямо здесь?

— Джентльмены! — громко сказал Терренс, выходя к старому разбитому пианино вместе с хозяином заведения, Джейком.

Они были знакомы уже много лет — с той поры, как Джейк открыл свою таверну, шумное и веселое местечко под названием «Бойцовый петух».

— Джентльмены! — голосом зазывалы повторил Терренс. — Прямо с лондонской сцены и только для вас! Несравненная Изабель Клинтон!

— Это ты, — нервно прошептал Джош, крепко сжимая в руке стаканчик с виски.

— Знаю, что я, — так же нервно прошипела Изабель и соскользнула с высокого стула. Оглянулась на море мужских лиц за столиками — обветренных, грубоватых, простых.

— Доб-брый вечер, джентльмены! — воскликнула с улыбкой Изабель. Десятки глаз устремились на нее: хитрые и простодушные, пьяненькие и не очень.

— Давай, — шепнул Джош.

— Сейчас, — прошептала она в ответ и, выхватив стаканчик с виски из руки Джоша, одним глотком осушила его.

— Ну и ну! — крякнул Джош.

Изабель с силой выдохнула и громко стукнула опустевшим стаканчиком по стойке бара.

— Начнем, мальчики! — сказала она и махнула рукой. — Терри, киска, сделай музычку!

Терри открыл крышку пианино и громко, лихо заиграл вступление. Изабель выхватила из толпы какое-то лицо. Высокий худой парень смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Поймав на себе взгляд столичной аристократки, он привстал и учтиво снял шляпу. Этот жест произвел на Изабель впечатление, сравнимое разве что еще с одним стаканчиком виски. Она широко раскрыла рот и запела — громко и почти в тональности.

Улыбки одна за другой расцветали на мужских лицах, и Изабель вдруг почувствовала необычайный подъем. Ей ужасно захотелось устроить для этих людей настоящее представление. Она перекинула через шею боа — все ту же бессменную дохлую красную змею — и двинулась по залу, продолжая самозабвенно и громко петь. И пусть ее голос звучал фальшиво — разве это было главным для слушателей? Нет. Им было интересно посмотреть на красивую женщину. А уж как она поет — дело десятое.

Мужское внимание, восхищение, обожание — разве есть для женщины более сильный наркотик?

Изабель почувствовала себя окрыленной и еще непринужденнее двинулась между столиками, запела еще громче и увереннее. Она лавировала между посетителями и оказалась рядом с тем парнем, которого приметила с самого начала. Тот не отрываясь смотрел на Изабель, нервно комкая в руках снятую шляпу. Повинуясь неведомому актерскому инстинкту, Изабель наклонилась и, не переставая петь, чмокнула молодого человека в щеку. Он покраснел как рак, дернулся на стуле и едва не свалился на пол. Со всех концов зала раздался одобрительный смех.

— Наш Пит готов, сварился! — прокомментировал чей-то голос.

— Эй, красотка, а меня? — послышался другой, грубый, словно скрежет жести о жесть.

Изабель обернулась.

За соседним столиком сидел здоровенный толстяк с багровым от выпитого виски лицом. Он был немолод, но улыбка у него на лице играла мальчишеская, почти детская. Изабель наклонилась к толстяку и поцеловала его.

Он благодарно прижал к груди пухлые ладони, вскочил и воскликнул:

— Смиттенс! К вашим услугам!

В зале поднялся шум и гвалт: всем хотелось получить поцелуй от несравненной Изабель Клинтон — «проездом из Лондона и только для вас»!

Одним словом, к концу песни на счету Изабель было больше поцелуев, чем правильно спетых нот. Впрочем, кто уж тут думал о нотах?

Терренс выбил из пианино последние аккорды. Изабель рассмеялась и низко поклонилась слушателям. Если те и были чем-то недовольны, так лишь тем, что в песне не оказалось еще пары куплетов.

Застучали, опрокидываясь на пол, стулья, когда зрители как один вскочили на ноги, и стены «Петуха» заходили ходуном от шквала аплодисментов.

По телу Изабель пробежала дрожь, и она на секунду смогла понять, что чувствуют актеры, выходя после спектакля на поклоны навстречу беснующемуся залу. О, эти короткие сладостные минуты признания и славы! На вас, на вас, а не на грошовых заработках зиждется театр!

Терренс заиграл вступление к следующей песне, и Изабель с удовольствием запела. Теперь она не боялась ничего. Зал притих, ожидая чего-то необыкновенного. Зрители смотрели на Изабель с таким восторгом и обожанием, словно перед ними была сама легендарная Сара Сиддонс — женщина-миф, женщина-мечта.