На задворках галактики - Александр Валидуда

А тут гауптманн о бригаде говорит, да к тому же не об одной. Невигерский фронт упомянул. Издевается что ли? Да не похоже. Известно, что Велгон в последние лет тридцать заметно экономически вырос, но настолько ли он богат? Это ж, сколько в червонцах выйдет оснащение велгонской бригады?

Масканин на ходу прикинул примерные цифры. Оргштатно пехотные роты хаконской и велгонской армии были почти идентичны. Четыре пехотных взвода по сорок с лишним солдат и офицеров, миномётный взвод, немного 'спецов', итого в полнокровной роте около ста восьмидесяти рыл. Батальоны тоже практически идентичны: три пехотные роты, пулемётная рота, 'спецы' – сапёры, связь, разведка, тылы. Порядка восьмисот шестидесяти бойцов. Дальше в оргштатных структурах бригад шли расхождения. Хаконские бригады имели размытую принадлежность к своим родам войск. Два-три пехотных батальона, один-два артдивизиона, танковый батальон и сапёрный – и вот пехотная бригада. Всего около пяти тысяч полного состава. А добавить два танковых и изъять один-два пехотных – уже танковая бригада. Велгонские же пехотные бригады имели двухполковой состав, по четыре батальона, артиллерию и подразделения обеспечения. Итого: свыше семи с половиной тысяч солдат и офицеров. И по прикидкам Масканина, на оснащение такой бригады сумма выходила семизначная. Пятнадцать миллионов рубликов или полтора миллиона в червонцах… Мда, сумма фантастическая. На шестьдесят копеек можно нормально в трактире пообедать, без спиртного естественно. Алкоголь в Новороссии всегда был дорог.

– Простите, не верю в эти чудо-бригады, – заявил Масканин.

– Дело ваше, – Ханеманн пожал плечами.

– Как вы сказали, бесстрашные и выносливые солдаты? Эксперименты с биохимией и психотропным воздействием, быть может?.. А?.. В это я согласен поверить. Нынешние велгонские правители давно показали свой имморализм.

– Увы. Сказать что-либо точно я вам не могу. Но вы правы, поручик, велгонцы давно балуются с человеческой психикой. И многого, судя по всему, достигли. Если б только со своим 'материалом' они экспериментировали! К сожалению, и мои соотечественники в последние годы вовлекаются в подобные эксперименты.

– Интересно вы выразились, гауптманн, – Максим сплюнул.

– Бросьте придираться. Это ни к чему. И, кстати… Мы, кажется, пришли.

Пленные всегда вызывали у Масканина некую гадливость. И ничего с собой он поделать не мог, глядя на враз превратившихся в жалкое скопище, морально подавленных людей. Несомненно, всегда среди пленных находились и такие, кто держался, как ни в чём не бывало, но большинство как-то мгновенно теряло приличествующий человеку облик. Наверно всё дело в резкой смене статуса, когда оказываешься в полной власти тех, в кого только что стрелял, а они стреляли в тебя. И мысли этих людей были ясно выражены на их осунувшихся отрешённых лицах.

В глаза поручику сразу бросился сидящий в сторонке ото всех, обхвативший собственные колени майор с перемотанной головой. Привлёк он внимание не своей обособленностью, а шейным рыцарским крестом, кажется с мечами. Отсюда было не видно. Будь это велгонец, орден ему бойцы сорвали бы сразу, да прикладами забили. Но ему повезло, что он не велгонец, даже крест никто не тронул.

Пленных было не много, около сорока. И половина раненые, с которыми возился такой же пленный военврач.

При приближении Масканина и Ханеманна, один из охранявших егерей что-то тихо сказал врачу. Тот отвлёкся, заинтересованно посмотрел на приближающихся офицеров и пошёл на встречу. А когда подошёл, представился на приличном русском:

– Оберарцт Кальвин. Не вы ли, господа, старшие здесь начальники?

В определённой степени, повезло ему, что знает язык. С охраной легче контакт наладить, да и расположить к себе при случае. А вот заданный им вопрос выдавал в нём не кадрового военврача. Из гражданских, скорей всего, из мобилизованных. Потому и в звании скромном в его-то сорок с хвостиком лет. А мог бы чин оберштабсарцта второго класса иметь даже при не сложившейся карьере.

– Вы правы, господин Кальвин, – ответил Максим, излишне пристально разглядывая врача, отмечая его крепкое телосложение и модную в академических кругах бородку. Правда, наличие бородки ещё не говорило, что её обладатель хотя бы профессор. Составив предварительное мнение, также представился: – Командир роты поручик Масканин. К вашим услугам. Имеете нужду в медикаментах, надо полагать? Или в перевязочных материалах?

– Нет, господин поручик… – взгляд оберарцта задержался на Ханеманне, хранившем пока молчание. Видимо его военврач сперва за старшего принял. И тут он заметил шеврон ХВБ и сразу насторожился. – Я к вам другого рода вопрос имею. У меня восемь тяжёлых, им требуется специализированная помощь, оказать которую я в полевых условиях не могу.

– Понимаю, – ответил Масканин. – Но решить этот вопрос не могу, к сожалению. В нашем медсанбате, сами понимаете, вас не примут. И насколько я могу судить, вы госпиталь имеете в виду. Простите, но я всего лишь командир роты.

– Но вы же можете обратиться к вашему командованию? – голос оберарцта дрогнул, выдав искреннее переживание за судьбу его подопечных.

– Я попробую, но обещать не могу. Но я знаю один госпиталь, который был оставлен вашей армией при отступлении со всеми ранеными и персоналом. В городке Радовнитц, кажется. Мы там стояли два дня, вот и запомнилось. Только не знаю его специализацию. А раненых там много…

– Радовнитц? – Кальвин на секунду задумался. – Там нейрохирургия была. Теперь, конечно, какое там профилирование…

– Вы правы, – встрял в разговор Ханеманн. – Я был в Радовнитце три дня назад. Теперь там делают любые операции. Сам Антруп оперирует.

– Вы знаете профессора Антрупа? – удивился оберарцт.

– Да, имею честь знать его лично. Он мой дядя.

– Однако… – теперь уже удивился Масканин, как-то по-новому посмотрев на Ханеманна, но ничего более не сказал.

В принципе, ничего странного в разных фамилиях дяди и племянника не было. Отец и дядя могли быть сводными братьями. Или же, что более вероятно, гауптманн в своё время взял чужую фамилию, чтобы не подвергать риску оставшихся на Родине родственников. Про репрессии новой хаконской власти было хорошо всем известно и за пределами Хаконы.

Оберарцт больше не смотрел на гауптманна настороженно. Похоже, нашли они точки соприкосновения. И видно было, как не терпится им поговорить наедине.

Что ж, надзирателем Максим быть не желал. Потому отошёл в сторонку, да подозвал ближайшего егеря из охраны, заметно тяготившегося своего занятия. Мол, стой тут, да смотри за пленными, а они хоть сидеть могут.

– Осадчего ко мне, – тихо скомандовал поручик.

Охранник поспешил не спеша, хоть какое-то разнообразие. Прикрикивать на него Масканин не стал. Фельдфебель Осадчий не заставил себя ждать.

– Присматривай за ними, – Максим махнул в сторону хэвэбэшника. – Этот гауптманн если захочет поговорить с пленными, не препятствуй, но стой рядом. Вольностей не дозволяй. Тут ещё скоро трофейщики нарисуются, смотри чтоб не грабили. Бузить будут, разрешаю набить морды. Но без фанатизма.

– Что я, меры не знаю? – фельдфебель сделал простодушное лицо.

– Знаю я твою меру… Ну ты меня понял.

– Так точно.

Масканин кивнул. Теперь можно было заняться другими насущными делами. Пришла ему одна интересная мыслишка. Сказал вот Осадчему про трофейщиков и идея возникла.

Капитан Негрескул прибыл в расположение роты Масканина верхом.

Оказалось, рота Бембетьева захватила у хаконцев ездовых лошадок. Негрескул забрал себе одну понравившуюся. Любил он лошадок, а тут ещё и транспорта лишился после того как по дороге к бембетьевцам остался без своего мотоцикла, напоровшись на шального пулемётчика. Очередь из рощи, где засел тот пулемётчик, убила штабного унтера, бывшего при Негрескуле и писарем, и водителем-охранником. Пули разбили двигатель мотоцикла и продырявили бензобак, взрыва и возгорания, какие любят показывать в кино, не было. Только благодаря коляске, капитан остался жив. А дальше был короткий поединок. Негрескул, вооружённый трофейным 9-мм хаконским пистолетом-пулеметом 'Шпир', против стрелка с ручником – трёхлинейным пулемётом L3MG. Негрескул поединок выиграл, будучи опытней и везучей хаконца, оказавшегося совсем ещё мальчишкой. Ручник капитан забрал с собой, лишние семь килограмм, когда до 13-й роты рукой подать, не так и много. И прихватил заодно найденные у тела пулемётчика магазины…

Спрыгнув с разгорячённой скачкой кобылы, капитан отдал её на временное попечение подвернувшемуся егерю. Масканина он поприветствовал взмахом руки и поманил за собой. Присев на бруствер второй траншеи, закурил простую и дешёвую сигарету 'Дельта'. Для приличия протянул раскрытый портсигар Максиму и лишь кивнул, когда тот отказался.