Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия. - Елена Лаврентьева

Неизвестно в точности, когда умерла Берта фон Розенберг, но, вероятно, под конец пятнадцатого столетия. В разных Богемских замках находятся ее портреты, на которых она представлена в белом вдовьем платье, что также весьма сходно с тем видом, в каком является белая женщина. Во всех сих замках, где живут ее потомки, она весьма часто является; а поелику некоторые особы из ее поколения поступили в замужество в Бранденбургский, Баденский и Дармштадтский дома, то она их и там посещает. Вообще цель ее явлений есть предвозвестить близкую смерть, а иногда предостеречь от какого-либо несчастия; ибо случалось, что и после явления ее никто вскоре не умирал{9}.

Глава XXIV

«…дали друг другу слово, что первый из них, кто умрет, придет к другому и принесет ему вести из загробного мира»{1}

По прекращении первой турецкой войны князь Юрий Долгорукий остался в службе, предполагая, что будет полезен отечеству, а брат его Василий Владимирович на другой же день по заключении мира подал в отставку. Вскоре потом отправился он в Петербург, где сильно убеждали его снова вступить в службу, но супруга отговаривала, отчего и нажил он много врагов. По настоятельной нужде князь предпринял поездку в Москву; заболевшая княгиня осталась в Петербурге. Князя извещают, что княгине стало хуже и чтобы он поспешал. На берега Невы дано было знать, что от прибытия князя в Петербург ужасные могут произойти последствия. Горестный супруг не перенес клеветы, изнемог и умер.

В это время друг князя, Степан Степанович Апраксин, стоял с полком в Москве. Пораженный смертью друга, он решился, невзирая на то, что скажут, отдать ему последний долг с надлежащими военными почестями. Около полуночи, сидя в креслах и в раздумье о горестной потере, Апраксин курил трубку. Вдруг кто-то шаркнул, отворил дверь и вошел в спальню: то был покойный князь.

«Благодарю тебя, мой друг! ты поступил, как истинный друг и как честный человек. Завтра опять к тебе буду».

Могильный гость отошел в могилу Апраксин, не веря ни глазам, ни слуху, пригласил отважнейшего майора (время утаило его имя) для будущего свидания с мертвецом. Ударила полночь. Покойник явился и сказал:

«Еще раз благодарю тебя, а за три дня до кончины твоей приду к тебе». Апраксин видел, слышал, и майор бесстрашный видел и слышал. Молва о выходце-мертвеце прогремела по всему городу. Он в час урочный сдержал свое слово, явился за три дня до смерти Апраксина. В этот чудесный миг врач сидел за ширмами и слышал непонятный для него разговор Апраксина с посетившим его призраком. Три остальные дня Степан Степанович провел так, как человек, собирающийся в дальний путь. Письменно все распорядил, все устроил, исповедовался, причастился и перешел к заветному другу. Кончина его припомнила прежнее обстоятельство всем старожилам московским, современникам его.

Если выбрать все то, что древние историки писали о явлениях, то можно составить огромную летопись. Не вхожу в исследование, передаю только, что слышно было лет за сорок и более и что повторилось после такого же срока{2}.

Около Масленицы или в начале поста того 1828 года умер мощный еще по летам московский старожил Степан Степанович Апраксин при странном следующем обстоятельстве. Он сам предсказал свою кончину за несколько дней вперед, потому что явился ему давно умерший приятель его, обещавший (как уверял Степан Степанович) при жизни исполнить таковое предуведомление в надлежащее время. Это рассказывали тогда по Москве и, помнится мне, что тогда говорил о том в доме Чернышевых Яков Федорович Скарятин, когда С. С. Апраксин был труден, но еще жив. Об ожидании С. С. Апраксиным явления того лица перед кончиною я знал с детства моего из рассказов о том Мальцовых. Понимайте, как хотите, но это так{3}.

Апраксин скончался вчера в пятом часу пополудни. Когда я печатал к тебе письмо, то читали над ним отходную. Гулявши пешком, я зашел проведать и нашел в передней всех людей плачущих; ему тогда было уже очень худо. Вчера только и разговора было, что о сей смерти. Доктора уверяют, что главная болезнь была моральная и пораженное воображение. С. С. давно уже иначе не ездил со двора, как с кем-нибудь в карете. Он имел два видения в разные эпохи жизни; второй раз старик, который ему представлялся, сказал, что в третий раз явится объявить ему о кончине, и подлинно, старец дней десять тому назад явился Апраксину для сдержания слова своего, и это чрезмерно испугало и встревожило больного{4}.

Около того времени умер в Москве Ст. Степан. Апраксин. Вот какие слухи ходили в городе по поводу смерти его. Приближенные к нему передавали, что он не один раз рассказывал бывший с ним в молодости случай. Он был в приятельских связях, опять не упомню с кем именно. По каким-то служебным неприятностям этот приятель вынужден был выйти из военной службы. Он поселился в Москве. Это было в царствование Екатерины II и, кажется, во время управления Москвою князя Прозоровского. Увольнение от службы делало положение его в Москве несколько сомнительным. Он умирает. По распоряжению градоначальника отменяются военные почести, обыкновенно оказываемые при погребении бывшего военного лица. Апраксину показался такой отказ неблаговидным и несправедливым. Он тогда командовал полком в Москве и прямо от себя и, так сказать, частным образом воздал покойнику подобающие ему почести.

В ночь, следующую за погребеньем, является ему умерший, благодарить его за дружеский и благородный поступок и исчезает, говоря ему: до свидания. Гораздо позднее вторично является он ему и в этот раз сказал он: «Теперь приду к тебе, когда мне суждено будет уведомить тебя, что ты должен готовиться к смерти».

Прошли многие годы. Апраксин успел устареть. Вероятно, он более не думал о являвшемся ему привидении; по крайней мере, изгладились первые впечатления. Ничего мрачного и напуганного в нем не замечалось. Напротив, он пользовался и наслаждался жизнью, любил светские развлечения и сам в течение многих лет угощал Москву разными увеселениями и празднествами: зимою в городском доме, летом в подмосковной. Наконец он легко занемогает; ни доктор его, ни домашние не обращают особенного внимания на легкую простуду. Но он сам, впрочем, нрава не мнительного, озабочен нездоровьем своим, часто задумчив и мрачен. Несколько дней спустя он, к удивлению врача своего, почти без видимой болезни и причины, угасает. Эту неожиданную смерть объяснили третьим видением, или сновидением, которого он был жертвою{5}.

В 1827 году умер во время Великой четыредесятницы Степан Степанович Апраксин, и это была для меня большая скорбь: я лишилась в нем человека, который любил покойного моего мужа и всегда одинаково был к нам расположен. Никогда не позабуду его искреннего, дружеского участия, "которое он мне выказал, когда скончался Дмитрий Александрович. Апраксина жалела не я одна, вся Москва его оплакивала, потому что вся Москва его любила за его приветливость и ласковое обхождение и за то, что он ее тешил своими чудными праздниками. Можно сказать без лести, что это был последний вельможа, открыто и весело живший в Москве.

Он был дружен с князем Юрием Владимировичем Долгоруковым, и положили они между собою, что ежели возможно общение умерших душ с живыми, то чтобы тот, который первый из них двух умрет, предупредил бы пережившего о скорой его кончине троекратным явлением. Господь по своей благости и во обличение неверующих дозволил, чтобы по условию друзей обещанное ими совершилось. Князь Юрий Владимирович пережил Апраксина тремя годами; он умер в год холеры, в ноябре или декабре месяце, и ему трижды являлся Апраксин: сперва за шесть месяцев Долгоруков наяву увидел Степана Степановича и тогда же говорил некоторым близким людям:

— Пора мне, видно, собираться в дальний путь: я сегодня видел Апраксина; он меня предупреждает, что пришло мое время к отшествию. Потом вторичное было явление, и Долгоруков опять сказывал: «Я в другой раз видел Апраксина; это значит, что он меня дожидается». Наконец, когда он лежал уже совсем на смертном одре, дня за три до кончины, он еще видел то же и сказал: «Ну, теперь скоро, скоро я отправлюсь на покой; сегодня я в третий раз видел Апраксина: мне теперь недолго остается томиться». И на третий день после того он скончался.

Многие из знавших Долгорукова подтверждали этот рассказ его. Ежели бы один только раз видел он Апраксина, то можно было бы усомниться и сказать, что ему так это попритчилось. То же самое повторилось три раза и все наяву; это уж не бред и не призрак, а подлинное явление души умершего{6}.