Телефон Господень (сборник) - Павел Иевлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С борта броненосца спустили люльку и двое из приплывших поднялись на палубу. Мещерскому они сразу чем-то не понравились. То ли легкая небрежность в мундирах, то ли что- то неправильное в лицах… Тем не менее, как подобает по морскому этикету, он представился первым: «Исполняющий обязанности адмирала флотилии «Полторы пушки», капитан Мещерский».
– Исполняющий? – капитан монитора ухмыльнулся
Это было на грани прямого оскорбления, но Мещерский его проигнорировал, пристально глядя на прибывших.
– Капитан Федотов, адмирал флотилии «Морская черепаха».
– И где же ваша флотилия, адмирал? – это было невежливо, но Мещерский не сдержался. В конце концов, не он первый начал хамить.
– А ваша, исполняющий? – продемонстрировал плохие зубы в улыбке Федотов
Мещерский не счел нужным отвечать. В конце концов, для всего свое время и свой протокол.
– Проследуем в кают-компанию. Адмиральский Чай ждет, – склонив голову в полупоклоне он сделал приглашающий жест.
По счастью, на «Громовержце» было все необходимое для церемонии. Небольшой дубовый стол, за которым участники садились друг напротив друга, уже был сервирован согласно традиции. Два бесценных древних стакана тонкого стекла с ободком стояли на багровых шелковых салфетках в литых серебряных подстаканниках. Рядом пристроились крутобокая сахарница с колотым рафинадом, щипцы для него и две тарелочки с нарезанным кружочками лимоном. На придвижном столике пыхтел ароматным смолистым дымом большой самовар, согревая стоящий на нем заварочный чайник. Опустившись на стулья с высокой спинкой, капитаны одновременно сняли фуражки, и положили их возле правого локтя, в знак начала переговоров. На голове Федорова обнаружилась немалая лысина. Помощники – по традиции их не представляли друг другу, – встали, как положено, сзади и слева от своих капитанов. Выполняющий обязанности адъютанта церемонии мичман Матроско с поклоном подал им серебряные подносы с графинами, в которых был налит десятилетний артамянский коньяк. Помощники сняли пробки, понюхали напиток, и кивнули друг другу. Мичман подхватил белоснежной салфеткой заварочный чайник и аккуратно разлил чай по стаканам – ровно по ободок, как положено. Для Адмиральского Чая всегда использовался только черный крупный лист, собранный на Синдийском полуострове, и напиток заваривался крепкий, как броневая сталь и ядреный, как бризантный заряд. Поклонившись, Степан сделал два шага назад и застыл возле самовара.
Согласно традиции, начинать следовало гостю. Капитан монитора аккуратно подхватил щипцами кусочек рафинада и опустил его в свой стакан. Затем наколол на серебряную вилочку кружок лимона и отправил его в плавание по поверхности чая. Мещерский не спеша последовал его примеру – торопливость на Адмиральском Чае считалось неприличной. Удостоверившись, что оппонент готов, гость сделал большой глоток и быстрым движением поставил стакан на салфетку. Вскинув левую руку он произнес ритуальное: «Якорь вверх!» Помощник за его плечом немедленно долил стакан до ободка коньяком. «Якорь вверх!» – повторил за гостем Мещерский, выпив глоток из своего стакана. Понизившийся уровень чая немедленно компенсировали – первый шаг церемонии сделан. Можно говорить.
– Я имею намерение проследовать в порт Ройсбург, – начал переговоры Мещерский, – и не вижу причин, по которым вам было бы нужно мне препятствовать.
– Я имею намерение не пропустить вас в бухту, – в том же тоне ответил Федоров, – и имею к тому достаточные огневые средства.
Обменявшись репликами капитаны синхронно сделали по большому глотку – «Якорь вверх!», – стаканы долиты.
– Мой броненосец имеет больший вес залпа, восемнадцать тысяч тонн водоизмещения и максимальный ход в двадцать пять узлов против ваших… скольких? Десяти? Восьми? В случае боя я пущу вас ко дну.
– Вы просто очень большая мишень, – пожал плечами гость, – в которую трудно промахнуться. Ваша скорость не имеет значения, пока мы запираем вход в бухту и можем в любой момент укрыться за скалами. Валите на своих двадцати пяти узлах куда хотите, но в бухту я вас не пущу.
Глоток – «Якорь вверх!». Мещерский отметил грубость оппонента, но не подал виду. Грубит – значит не уверен в себе.
– Но какова причина ваших действий? Отчего вы не хотите нас пропустить? Ройсбург – вольный порт…
– Больше не вольный! – перебил капитан монитора, – это наш порт! И вы, черт побери, уберетесь отсюда к морскому дьяволу, или я вас утоплю!
«Якорь вверх!»
– На каком основании вы называете этот порт своим? – осведомился Мещерский
– На том основании, что он платит нам за защиту!
«Якорь вверх!»
– Но мы не несем угрозы! Нам нужно пополнить запасы и сделать кое-какой мелкий ремонт, и у нас достаточно денег, чтобы заплатить городу.
– Здесь я решаю, кто и чего несет. И я не пущу вас в бухту.
Капитан Федоров сильно раскраснелся – то ли от злости, то ли от чая. Мещерский сделал глоток – в стакане был уже чистый коньяк. «Якорь вниз!» – помощники сменили графины на небольшие чайнички, в которые мичман налил свежей заварки и кипятка из самовара. Долили до ободка крепкого чаю.
– Но с чего Ройсбургу вдруг потребовалось платить за защиту? Никто не нападает на нейтральные порты!
– А с того, – Федоров нехорошо засмеялся, – что у меня шесть восемнадцатидюмовых орудий, и я могу раскатать его в пыль за полдня!
«Якорь вниз!»
– То есть, вы хотите сказать, что Ройсбург платит вам, за защиту от вас же? – Мещерский не мог поверить в такую подлость, – да вы, сударь, пират, шантажирующий мирный город!
– Ха, это мое дело! Сейчас порт как раз собирает требуемую сумму. Кстати, и вы приготовьте денежки! Вы же собирались расплатится с Ройсбургом за ремонт и бункеровку? Отдадите эти деньги нам. И тогда уплывете целенькими!
Мещерский мучительно боролся с соблазном вышвырнуть наглеца за борт, даже не слишком целясь в палубу его катера, а потом отдать комендорам приказ на залп. Однако церемония Адмиральского Чая священна, и нарушить ее – запятнать офицерскую честь.
«Якорь вниз!»
– Не слишком ли опрометчивые требования для каботажного ведра? Что мне помешает дать залп и просто уплыть? Ваш утюг не способен отплыть от берега больше чем на десять кабельтовых.
– Что помешает? Например, ошвартованный у вашего борта брандер! На моем катере четыре тонны пироксилина и тонна чугунных болванок. Стоит вам только шевельнуть стволами, и у вас в борту будет дыра, в которую свободно пройдет миноносец!
«Якорь вниз!»
– То есть вы отправились на Адмиральский Чай… на брандере? Вы настолько лишены чести? -Мещерского неожиданно осенило, – Вы… Вы не потомственный офицер? Вы самозваный адмирал, и нет никакой флотилии?
– Да плевать я хотел на вашу чванливую потомственную аристократию! – взорвался Федоров, – к морскому дьяволу ваши идиотские «правила чести»! Да, у меня еще нет флотилии, но скоро будет – вот на ваши денежки и выкуп с Ройсбурга я и прикуплю пару корабликов. И никаких чертовых «потомственных» в моей флотилии не будет! И никаких правил – только большие пушки!
– Вы низкий и подлый пират! – Мещерский демонстративно отставил стакан в сторону, – я не считаю возможным продолжать церемонию!
– А у вас брандер у борта. Мне тоже надоел этот балаган – давайте денежки. И не надейтесь, что я побоюсь взорвать корабль, на котором нахожусь сам. За удовольствие отправить ко дну надутую потомственную сволочь мне и жизни не жалко!
Мещерский заметил, что Степан, стоящий у самовара, подает ему какие-то выразительные знаки бровями, выпучивая глаза и подмигивая. Однако понять, что он хочет этим сказать, капитан не мог.
– Чем же вас так обидели потомственные офицеры? – как можно спокойнее произнес Мещерский, – Дайте угадаю… Вы, вероятно из младшего состава, мичман, не более… Проштрафились, дезертировали с корабля чтобы избежать наказания, набрали шайку таких же…
– Заткнитесь! Не ваше собачье дело! Подумайте лучше о том, что у вас под бортом куча взрывчатки!
По тому, как вскинулся Федоров, Мещерский понял, что угадал – если не в точности, то очень близко. Между тем, Степана аж перекосило от мимической жестикуляции. Он явно пытался передать что-то важно, но что? Напряженность момента не давала отвлечься.
– А знаете что, господин Федоров? – Мещерский подчеркнул голосом гражданское обращение, отказывая собеседнику в праве на капитанское звание, – подите-ка вы к черту. Ничего вы от меня не получите, кроме бортового залпа. Потрудитесь покинуть мой корабль, или я спущу вас за борт через гальюн.
– И вы готовы пожертвовать кораблем ради денег? – ошарашено спросил Федоров
