Пираты фюрера - Игорь Бунич

В 19:30 по пеленгу десять был снова обнаружен крейсер противника, идущий восточным курсом. Кранке приказал положить руль вправо на борт и сбросить скорость, чтобы уменьшить размер носового буруна, а также шум от винтов, который могли услышать акустики на вражеском крейсере.

«Шеер» шел теперь курсом двести десять градусов, расстояние до английского крейсера не превышало восьми тысяч метров. Крейсер противника также повернул на юг, но было непонятно, сделал ли он это случайно или преследовал «Шеера»? Теперь уже было ясно, что это тяжелый крейсер, и все орудия «Шеера» были заряжены бронебойными снарядами.

Короткая вспышка света на борту вражеского корабля (кто–то зажег спичку или зажигалку) позволила точно определить расстояние до него. Кранке размышлял: открыть огонь или нет? В ночных боях огромное преимущество получает тот, кто сделает первый залп. Но ничто не свидетельствовало о том, что сигнальщики вражеского крейсера обнаружили «Шеер». Британский корабль шел со скоростью пятнадцать узлов, а его башни, насколько можно было разглядеть, были повернуты по диаметральной плоскости. Офицеры на мостике молча ждали, какое решение примет командир.

Но на решение Кранке влияло слишком много факторов. Относительно недалеко находилась Скапа–Флоу, главная база британского флота, где стояли английские линкоры, значительно превосходящие «Шеер» по огневой мощи и бронированию, а скорость их достигала тридцати узлов. Кроме того, на аэродромах Исландии с подвешенными бронебойными бомбами в полной готовности стояли английские бомбардировщики, ожидая только сигнала к вылету. Они немедленно появятся в воздухе, если «Шеер» объявит о своем присутствии, открыв огонь.

В случае боя «Шеер» почти наверняка уничтожил бы английский крейсер, но не настолько быстро, чтобы тот не успел оповестить адмирала Тови и многих других о появлении «Шеера». Учитывая близость Скапа–Флоу, «Шеер» в этом случае будет наверняка перехвачен где–нибудь северо–восточнее Исландии. И тогда вообще можно будет забыть о благополучном возвращении домой из столь успешно проведенного рейда. А гибель «Адмирала Шеера» столь серьезно отразится на престиже Германии, что ее не перевесит даже гибель нескольких английских кораблей, поскольку тяжелые корабли германского флота можно пересчитать по пальцам.

— Скажите, Шуман,— обратился Кранке к старшему артиллеристу,— они видят нас?

— Думаю, что нет,— ответил артиллерист.— Впрочем…

— Хорошо,— прервал его Кранке.— Я отлично понимаю, что означает ваше «впрочем». Вы хотите его потопить и уверены, что сможете это сделать. Я тоже уверен, что вы это сделаете, но сейчас лучше всего, если мы мирно разойдемся.

Кранке приказал взять немного влево, совсем немного, оставляя все орудия нацеленными на противника. Расстояние между кораблями стало увеличиваться и, несмотря на то, что «Шеер» шел со скоростью всего семь узлов, на расходящихся курсах противник быстро исчез из вида. Через короткое время Кранке вывел «Шеер» на старый курс и увеличил скорость до двадцати четырех узлов.

Однако сюрпризы этой ночи еще не закончились. В 22:45 на горизонте появились какие–то мигающие огни. Они плыли и парили в небе, запущенные откуда–то из–за горизонта или с морского дна. Огни разгорались все ярче, меняя цвет от ярко–белого до изумрудного, закручиваясь в небе огромными спиралями мистического хоровода. Необычное по размеру и величественности северное сияние зажглось в небе над «Шеером», экипаж которого взирал на это редкое явление Ее Величества Природы со смесью страха и любопытства. Кранке, как и все прочие, оценил мистическую красоту северного сияния, осветившего море на много миль вокруг, хотя эта «небесная пиротехника» была совсем некстати. Море сверкало и блестело, как в тропическое полнолуние. С правого борта «Шеера» ясно была видна северная оконечность Исландии, с левого — сказочными алмазными горами из царства гномов сверкали и искрились ледяные утесы Гренландии.

— Прорыв с праздничной иллюминацией, господа, —объявил Кранке.— И прямо на выходе из пролива!

Немного поднимал настроение тот факт, что противника нигде не было видно.

Северное сияние продолжало свое волшебное представление примерно в течение часа. Затем оно стало блекнуть и вскоре совсем исчезло, уступив снова место кромешной тьме ночи.

Самое худшее уже было позади, и «Шеер» лег на курс шестьдесят четыре. Тем не менее, расслабляться не следовало. До норвежских вод еще было далеко, а в любой момент можно было нарваться на сильное соединение англичан.

В 04:45 сигнальщики доложили, что по пеленгу шестьдесят градусов они обнаружили большой корабль. Судя по надстройке, это один из английских линкоров типа «Нельсон». Только этого сейчас и не хватало! «Нельсон», имевший девять 406–миллиметровых орудий, мог уничтожить «Шеер» одним залпом.

Кранке приказал увеличить ход до полного и лег на курс сто тридцать, поскольку более крутой поворот вел бы прямо на исландский берег.

Затем командир «Шеера» поднялся к сигнальщикам, чтобы точнее опознать, кого они обнаружили: «Нельсон», «Родней» или «Худ», самый большой и быстроходный линейный крейсер в мире.

— Расстояние? — спросил Кранке.

— 19 700 метров, командир,— доложил сигнальный старшина.

— 19 700? — с удивлением переспросил Кранке, глядя в бинокль.— На таком расстоянии вы должны были видеть не только его надстройку, но и корпус. Проверьте расстояние!

— 19 700 метров, господин капитан первого ранга. Ошибка исключена!

Кранке снова взглянул в бинокль, засмеялся и сказал:

— Это не они. Отбой тревоги!

По ошибке за английский линкор приняли айсберг, верхняя часть которого действительно напоминала надстройку линейных кораблей типа «Нельсон», в чем могли все убедиться, когда рассвело.

«Адмирал Шеер» продолжал идти полным ходом, стараясь отойти как можно дальше от огромного «вражеского авианосца», именуемого Исландией. Сигнальщики с беспокойством следили за небом, расчеты не отходили от зенитных орудий и пулеметов.

К полудню «небесная канцелярия» снова позаботилась о «Шеере», послав в район его нахождения шторм, низкую облачность и снеговые заряды. Второй хорошей новостью было сообщение радистов о введении в строй радиолокатора.

Достигнув шестидесятого градуса северной широты, «Шеер» повернул на юго–восток. Кранке послал в Берлин короткую радиограмму: «Подойду к Бергену в 05:00 30 марта. Пожалуйста, включите маяк у северного входа. Ганс». В ту ночь никто на борту «Шеера» не спал, и с ошибкой в несколько минут от указанного в радиограмме времени «Шеер» прибыл в Берген. Прежде чем у северного входа зажгли маяк, «Шеер» чуть дважды не напоролся на подводные рифы. Но все обошлось, и, приняв на борт лоцмана, корабль через узкий канал вошел в порт, где точно в семь часов утра 30 марта стал на якорь, завершив пятимесячный рейд по тылам противника.

30 марта было днем рождения Теодора Кранке, который таким образом преподнес себе подарок. «Шеер» находился в безопасности, но еще не дома. Ему предстоял последний отрезок пути.

В середине дня Кранке обсудил с командирами флотилии эсминцев детали перехода «Шеера» из Бергена в Киль. Ближе к вечеру на борт прибыл командующий морскими силами западного побережья Норвегии вице–адмирал фон Шредер.

В 19:30 «Шеер» снялся с якоря, вышел из Корсфиорда и со скоростью двадцать пять узлов пошел по направлению к Килю. Море, видимо, желая еще раз проверить «Шеер» на прочность, встретило корабль сильнейшим штормом, сопровождаемым шквальным ветром. К рассвету «Шеер» и эскортирующая его флотилия эсминцев находились у Кристан–зунда.

— Вы можете дать более двадцати пяти узлов? — сигналом запросил командир флотилии эсминцев, желая скорее проскочить пролив Скагеррак из–за опасности подводных лодок.

— Конечно,— просигналил в ответ Кранке.— Я боялся, что вы отстанете.

— Не преувеличивайте своих возможностей,— просемафорили с эсминца.

— Тогда полный вперед! — приказал Кранке и улыбнулся.— Держите фуражки, чтобы не сдуло!

Несмотря на то, что «Шеер» прошел сорок шесть тысяч морских миль, он был еще способен развить скорость 27,6 узла. Кранке перевел телеграф на «Самый полный вперед» и, казалось, что целая стая дьяволов завыла в дымовой трубе карманного линкора. Дрожа и вибрируя каждой заклепкой, «Шеер» рванулся вперед, выжимая каждую унцию мощи из своих дизелей. Эсминцы, чьи очень чувствительные паровые турбины высокого давления в течение нескольких предыдущих дней уже работали на полную мощность, сдавали, один за другим исчезая за кормой «Шеера». При проходе Категата, после четырех часов следования самым полным ходом, «Шеер» сбавил скорость, дав эсминцам себя нагнать и возобновить эскортирование. В густом тумане «Шеер» вошел в Бельт и первого апреля прибыл в Киль. Двадцать один флаг взвился на сигнальных фалах корабля, сообщая тоннаж потопленных и захваченных судов: 113 200 тонн!