Воздушная кукуруза - Ульяна Жигалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вроде бы проблема призрачная, нет опасности непосредственной, но Андрей уже не раз проходил это, и прекрасно понимал, что Лина может умереть от ужаса во сне. Ласково сжал её ладошки в своих, и прижал к груди.
— Милая, теперь я дома. Я всегда буду рядом, и мы прогоним твои кошмары.
Они вернулись домой — веселые улыбающиеся детям, но Вероника Степановна все тревожно смотрела ему в глаза и как будто что-то хотела спросить.
Поздно вечером, когда дети уже уснули, разобрав все подарки отца, они сидели за чаем на кухне.
— Как хорошо дома, как я люблю этот абажур! — Воскликнул Андрей. Этот абажур был раритетом, приданое Вероники Степановны, старинный зеленый, с шелковыми кистями, создавал на кухне особый уют, небольшой круг света на столе, и приятный полумрак вокруг.
— Дети, я должна спросить, что происходит. Ангелина опять плохо спит, её мучают кошмары. Маньяк убит, как я знаю. Что происходит, и почему ты худеешь? Ты больна?
— Лина, душа моя. Я думаю, надо рассказать бабушке все, как есть. Я уже не знаю, как бороться с твоими кошмарами.
— Хорошо, я расскажу. — Лина куталась в пуховую ажурную шаль, даже сейчас она мерзла. — Только боюсь, станет еще хуже. Будет и бабушка страдать. Помнишь бабуль, как Андрей к нам впервые пришел? Его привела моя подруга, потому что я начала видеть кошмары. В которых мужчина убивал девушек…
Рассказ занял почти половину ночи. Бабушка сгорбилась в своем креслице, и тихо плакала. Потом она встала, и пошла к себе. Вернулась, держа небольшую потрепанную книжицу, в черном переплете и сильно разбухшую, как будто её выловили из воды.
— Это записки твоей пра-прабабушка, в честь её тебя назвали Ангелиной, и видимо этим разбудили беса. Она была дочерью монахини, рожденная от насильника. До революции жила в монастыре, молилась за душу своего отца-убийцы. Когда в 1918 году коммунисты монастырь закрыли, монахинь выгнали, мол, бездельницы. Ей было уже хорошо за сорок, она и ушла в деревню, учить детей грамоте. Там и вышла замуж, за старого учителя. Они сперва так сошлись, а вот конфуз у них случился, родила она твоего прадеда на сорок девятом году жизни, после чего обвенчались. Жила Ангелина долго, умерла уже в отечественную, сына выучила.
Так вот какую историю описывает она в своих записках. Её мать, Наталью в миру, похитил какой-то охотник. Насиловал, ей удалось бежать, а насильника она застрелила, да так нехорошо, в низ живота. Собака эта черная — его, звал он его Демоном, а и была чистым чертом — злющая, страшная, огроменная, что твой телёнок. Когда убийца вместе с избушкой сгорел, собака преследовала мать прабабки, монахиню, её и застрелил какой-то офицер, то ли военный, толи полицейский чин, не ведомо.
А была она седьмой жертвой, и звал её тот убийца седьмым Ангелом. Только пишет прабабка, что пёс этот преследовал её всю жизнь. И спасалась она от него только материной защитой. Если бы вы раньше рассказали, не нашел бы тебя этот демон.
Тут Вероника Степановна вытащила из книги маленький кожаный конвертик на шнурке.
— Вот, здесь шнурок, сплетен из шелка и волос той монахини, твоей выходит прародительницы, и молитва её, кровью написана. Это нужно носить на шее, постоянно.
В дневнике же пишет прабабка Ангелина, вот слушай что:
«Ежели кого из дев нашего роду настигнет пёс адский, снимать этот оберег нельзя никогда, носить его надобно и день и ночь. За псом придет сам демон, ибо эта душа не упокоена, она бродит по миру, и ищет седьмого ангела, и неизвестно, когда она уйдет в ад. А всякая крещеная женщина, которую найдет пес, должна пойти в церковь в великий день Прощеного воскресенья. Простить убийцу от всей души, со словами — «Прости Господи душу заблудшую, по чаяниям ее и по делам её, и я прощаю. Приведи, Господи его к покаянию, вразуми его, помоги душе освободиться от злобы и бесовской порчи, не лиши спасения. Аминь». Ибо сказал Господь — «Мне отмщение, и Аз воздам», и не нам, грешным судить, а Господу. Свечу в церкви за него ставить не нужно, а поставить надо за воротами церкви, на землю у входа, лучше две — с обеих сторон врат. Тогда душа убийцы на свет этой свечи и вернется к порогу Господа, а с ней и пёс его адский, и покинут они земные пределы, и вернет их Господь на их место в аду. И я ходила не один раз, да видно не смогла простить убийцу от всей души, вот и не пришел он на свет моей свечи».
У бабки Ангелины был один сын, твой дед тоже был один в семье, твой отец так же. Так что ты первая женщина в роду, вот тебе и достался этот демон. — Бабушка закончила свой рассказ, и грустно улыбнулась.
Андрей потер глаза, бабкины сказки, хотелось ему сказать, но посмотрев на жену, бледную и погасшую, понял, что готов на все. Он пойдет, поедет, будет молиться, зажигать свечи, нырять на дно морское, лишь бы его любимая была жива, здорова и счастлива.
— И когда это Прощеное воскресенье?
— Только весной следующего года. А пока Лина может носить этот оберег. Не смотри, что он страшный и потертый, это сафьян. И молитва на тонком пергаменте, можно протереть спиртом и смело одевать да носить.
Лина смущенно взглянула на мужа, пожала плечами и надела шнурок на голову. Выдохнула и улыбнулась.
— Хоть высплюсь, наконец.
… Объявили посадку, Андрей проснулся. Самолет выруливал к зданию аэропорта, и видна была надпись Шереметьево. Он дома. Он здесь, он сегодня, и прошлое больше не властно над ними.
У выхода из зоны получения багажа увидел смеющуюся жену, в окружении двоих высоких подростков, вся семья в сборе. Полинка в свои шестнадцать была взрослой девицей, Колька немного отстал и по росту, и по зрелости — пацан еще, в драных джинсах, наушниках. Вид делает такой небрежный, а вот увидел отца, и обрадовался, как ребенок.
Глава 43. 2015 год. Карина
Карину сидела в темном углу беседки, установленной в углу парковочной площадки, и ей некуда было идти. Она видела, как обнимаясь и целуясь, прощаются её одноклассники, как разъезжаются, обещая непременно еще встретиться. Она не могла понять, когда именно её жизнь так круто ушла
