Мануэла - Карлос Маноэль

— Нет, святой отец, вы не ошибаетесь, — покачал головой Коррадо. — Но дело в том, что для меня церковь, это... — Коррадо собрался было сказать, что такое для него церковь, но священник не дал ему сделать это, подняв руку и призывая к молчанию.

— Если ты, действительно, хочешь исповедаться, сын мой, то для этого богоугодного дела годится любое место, — сказал он. — Господь присутствует везде, он всевидящий и всемогущий.

— Понимаете, святой отец, — поднялся с кресла Коррадо и присел рядом со священником на диван. — То ли потому, что вы тоже итальянец, как и я, то ли потому, что вы говорите очень убедительно, вы мне очень нравитесь, и я испытываю к вам уважение и доверие.

— Но я вижу, что не настолько, — заметил священник, — чтобы отважиться исповедаться передо мной.

— Ну, почему? — смутился Коррадо. — Как-нибудь на днях я обязательно зайду к вам в церковь и...

— А почему бы вам не сделать это сейчас? — прервал его священник. — Я надеюсь, что в вашем доме найдется местечко, где бы вам никто не помешал?

— Ладно, — решился после раздумий Коррадо и поднялся с дивана. — Вы выиграли, святой отец.

— Я уверен, что ты выиграешь гораздо больше, чем я, — заметил священник, похлопав Коррадо по плечу.

— Карлотта! — позвал Коррадо служанку.

— Слушаю, хозяин. — Появилась необъятных размеров женщина, очень подвижная, несмотря на свои габариты.

— Передай сеньоре, что мы со святым отцом пошли смотреть лошадей. — Коррадо подмигнул священнику. — Пусть она не волнуется, если мы немного задержимся.

— Хорошо, сеньор, — кивнула Карлотта и покатилась на своих толстых коротких ножках обратно — словно большой шар.

Коррадо и священник не спеша вышли на улицу. Стоял удивительно тихий и теплый вечер. Казалось, что природа намеренно создала идеальные условия для исповеди.

Даже не зная, а только догадываясь, от кого может быть этот шикарный букет цветов, который торжественно внесла в комнату Бернарда, Исабель решительно приказала ей:

— Выбрось эти цветы, Бернарда! Мне неприятно даже смотреть на них.

— Но, Исабель, — попыталась возразить Бернарда, но бесполезно. Исабель даже не дала ей договорить.

— Когда в следующий раз кто-нибудь принесет мне цветы, сразу же верните их обратно. — Она даже не смогла спокойно сидеть, так была раздражена.

— Ай-яй-яй, Исабель, мне кажется, что ты немного преувеличиваешь, — сделала очередную попытку Бернарда. Она понимала, что сейчас необходимо как можно чаще отвлекать Исабель от тех мыслей, что не дают ей покоя. Пусть будут цветы, пусть появятся поклонники — это лучше, чем терзания, которыми была занята в последнее время Исабель. И в этом, конечно, были виноваты в первую очередь мадам и Бернарда. — Цветы можно принять, ведь они тебя абсолютно ни к чему не обязывают.

— По-моему, я сказала вам достаточно ясно! — почти закричала на Бернарду Исабель, резко развернувшись. — Любые подарки следует возвращать! — И передумав выходить из комнаты, она присела на кровать, достала свою маленькую белую сумочку и открыла ее.

Бернарда молча следила за ее действиями, пытаясь понять, что последует за этим взрывом. Исабель становилась непредсказуемой в своих действиях. Обеих привлек стук в дверь.

— Кто там? — крикнула Исабель.

— Это я, сеньорита, — раздался из-за двери голос Челы. — Можно мне войти?

— Входи, — разрешила Исабель.

— Меня послала мадам, — сообщила Чела.

— И что она хочет? — спросила Исабель.

— Она хочет вас видеть, сеньорита.

— Понятно, — кивнула Исабель. — Скажи ей, что я сейчас приду.

— Сеньорита, вам приготовить обед? — поинтересовалась Чела. Последние дни в доме никто не ел в установленные часы. И поэтому приходилось быть все время наготове, чтобы накрыть кому-нибудь на стол тогда, когда он захочет.

— Нет, спасибо, — отказалась Исабель. Ей не хотелось ни есть, ни видеть кого-либо, она возненавидела вообще всех, в том числе и себя.

— Но вы же ничего не едите уже второй день, сеньорита, — укорила ее Чела.

- Я же сказала, что нет! — резко оборвала служанку Исабель.

— Извините, — обиделась Чела. — Пойду сообщу вашей маме, что вы сейчас придете. — Чела опустила глаза. — С вашего разрешения. — И она направилась к двери. Последнее время Чела не узнавала молодую хозяйку, никогда та не была такой грубой. Что-то происходило в доме, Чела это чувствовала по напряженной атмосфере.

Бернарда немного опередила Исабель и уже находилась в комнате мадам Герреро. Во-первых, ей необходимо было дать мадам лекарство, а во-вторых, хотелось присутствовать при их разговоре.

— Добрый день, — поздоровалась с мадам Исабель.

— Дочка! — радостно потянулась к ней мадам Герреро. Они поцеловались. — Наконец-то! — воскликнула мадам. — Я почти не видела тебя сегодня.

— Чела передала, что ты хочешь меня видеть, — сказала Исабель, устраиваясь в ногах у матери.

— Мне бы хотелось поговорить с тобой кое о чем, — вздохнула мадам Герреро, кинув взгляд на стоящую рядом Бернарду.

— Если хотите, — поняла та намек, — то я могу выйти.

— По-моему, это неплохая идея, — поддержала ее инициативу Исабель.

— С вашего разрешения, — поклонилась Бернарда и вышла из комнаты, затаив в душе еще одну обиду.

— Исабель, — ласково начала мадам Герреро, положив руку на локоть дочери.

— Итак, — резко высвободив руку, жестко заговорила Исабель, причем глаза ее стали холодными и чужими. — О чем ты хотела переговорить со мной? — Тон ее был такой, словно говорила она с заклятым врагом.

— Я понимаю, что эта старая история была для тебя большим ударом, — кивнула мадам, не обижаясь на этот тон и холодный взгляд дочери. — Но я никогда не предполагала, что ты будешь вести себя так странно со всеми, кто любит тебя. — Она расплакалась.

— А чего ты от меня ждала? — не меняя тона, спросила Исабель. Ее слова были как пощечины мадам, от которых голова женщины дергалась то вправо, то влево. — Что я буду благодарить тебя и Бернарду? Ты обманывала меня, мама! Ты обманывала меня в течение двадцати лет, ты заставила меня поверить в то, чего никогда не было!

— Исабель, дочка, не все было обманом, — пыталась оправдаться мадам Герреро. — Не были обманом ни уход за тобой, ни ласка, ни моя любовь к тебе.

— Любовь? — Это последнее слово мадам словно укололо Исабель. — Какая любовь? — кричала она. — Ты действительно считаешь, что тобой двигала любовь ко мне? Да ты просто захотела получить от жизни то, чего у тебя никогда не было! И не должно было быть! Поскольку ты никогда не была матерью! Ты нашла меня и сделала то, что сделала! И это, по-твоему, любовь? — Каждый последующий вопрос Исабель звучал все беспощаднее. Он словно отнимал у слушавшей с ужасом мадам Герреро частичку последних жизненных сил, и больная просто на глазах таяла.