Сектант - Константин Костин

При слове «черт» Сергея передернуло. До сих пор нервная реакция, хотя, казалось бы, из деревни убрался…

Собеседник с гордостью уточнил, что, в отличие от других учебных заведений, педтехникум — бесплатный. Сергей удивился было, все-таки о бесплатности образования в СССР ему было известно, но потом подумал, что это — второй недостаток либерализма здешних большевиков. С первым — уличной преступностью — он уже сталкивался.

Чтобы определить возможный объем поставок чернил Сергей спросил о количестве школ и учеников в Пескове, но тут вышел товарищ Кузнецов — вполне себе пожилой человек в солидном сером костюме — собеседник заторопился и Сергей узнал только, что всего в губернии около полутора тысяч школ и девяносто тысяч учеников. Ого, вот это рынок! В девять раз больше расчетного.

Сто восемьдесят тысяч. Сергей мысленно потер руки.

Товарищ Кузнецов торопился, однако уделил Сергею пару минут. Узнав, что ему нужна консультация по некоему неназванному химическому вопросу, он послал Сергея на адрес к одному из преподавателей, профессору, еще дореволюционному, Федору Федоровичу Крещенскому.

Фамилия вызвала у Сергея ассоциации с морозами.

Жил профессор не так уж далеко, поэтому вскоре Сергей стоял у филенчатой двери парадного подъезда, покрытой облупившейся коричневой краской и забитой гвоздями, судя по всему, ровно седьмого ноября семнадцатого года. Пришлось обходить дом вокруг и подниматься на второй этаж по узкой и темной лестнице черного хода.

Дверь в квартиру была, в отличие от подъездной, была аккуратно выкрашена темной краской, на косяке — черная полусфера электрического звонка, с белой кнопкой-пипочкой.

Сергей мысленно вычеркнул еще одну строку из своего списка изобретений и позвонил.

— Кто там? — раздался из-за двери дребезжащий старческий голосок неопределенного пола.

Сергей заподозрил, что над ним подшутили, послав к выжившему из ума дедушке.

— Я ищу профессора Крещенского, для консультации по химическому вопросу.

Голос промолчал. Сергей подождал.

Молчание.

— Извините…

Молчание.

Точно, подшутили…

— Извините!

— Проходите.

Дверь раскрылась неожиданно. Из-за нее выглянул… выглянула сухонькая старушка.

Фух… Это не профессор. Жена, может, домработница… хотя, при большевиках не было домработниц… При наших большевиках. А при здешних вполне могут и быть.

Сергей прошел внутрь. Узкий темный коридор, слева на стене — огромное зеркало, справа — вешалка из оленьих рогов, на отполированных остриях которых висит пальто.

Шлеп! Старушка опустила перед Сергеем тапочки. Он опустился на колено и прялся расшнуровывать берцы. Домработница — или все-таки жена? — смотрела на него с явным недовольством.

— Проходите, профессор в кабинете, — прошелестела старушка и скрылась за дверью за вешалкой.

Сергей осторожно шагнул вперед, коридор круто изгибался влево, сразу за поворотом виднелась приоткрытая застекленная дверь. Вышинский шагнул еще вперед и увидел себя в зеркале. Уверенность упала до минимума: отражавшийся в зеркале волосатый, бородатый парень в джинсовом костюме и тапочках смотрел на блестящем паркете квартиры дореволюционного профессора инородным телом. Этакая заноза в реальности…

Сергей вздохнул. Мало ли, что решимости нет…

В кабинет профессора вошел уверенный в себе, деловитый молодой человек.

— Здравствуйте, Федор Федорович.

Профессор Крещенский до крайности напоминал каноничного Санта-Клауса. Огромная лысина, обрамленная пушистым седым венчиком, широкая белая борода, кустистые брови, круглые очки на кончике носа-картофелины… Разве что одет не в красный тулуп с широким поясом, а в светлый свитер.

— Здравствуйте, молодой человек.

Вот взгляд не напоминал ни о Санте ни о Рождестве вообще. Приходили на ум только «крещенские морозы». Холодный, колючий взгляд.

— С чем пожаловали?

— Меня зовут Сергей Вышинский…

— Простите, а батюшку вашего как звали?

— Аркадий, — Сергей чуть не спросил, не знал ли профессор отца.

— Значит, вы будете Сергей Аркадьевич? Правильно?

— Правильно…

Что-то профессор настроен против него…

— Ну и что у вас за вопрос был, Сергей Аркадьевич?

Сергей бросился в разговор как в ледяную воду:

— Видите ли, Федор Федорович, я хочу организовать в Пескове производство анилиновых чернил…

Профессор приподнял бровь, но промолчал.

— К сожалению, об этом я не знаю ничего, поэтому хотел бы получить у вас, как у известного химика, консультацию по этому вопросу. Состав чернил, компоненты, рецептура изготовления…

— Нет, мне это положительно нравится! — Крещенский неожиданно хлопнул ладонью по столу и встал, — Положительно нравится! Сначала вы, товарищи большевики, начинаете ваше «разрушим до основанья», потом разрушив все, что до вас строилось веками, вы понимаете, «построить новый мир» вы не можете, потому что вы некомпетентны в любом вопросе, кроме собственно разрушения, и приходите в своей… прозодежде… к тем, кого унижали все эти годы с милым вопросов: «Расскажите нам вкратце, как делать чернила»!

В течение своего краткого спича профессор ходил туда-сюда по кабинету.

— Федор Федорович, — Сергей вертел вслед за профессором головой как сыч — а ведь вы не любите большевиков.

«В нашем мире вас бы уже расстреляли»

— Да, я не люблю большевиков, — спокойно произнес профессор и сел за стол, — Я не люблю и не могу любить людей, которые разрушили мою страну, лишили меня уважаемого положения в обществе, оставили мне этот жалкий огрызок от моей прежней квартиры, заселив в оставшиеся комнаты рабочий сброд…

Сергей подумал, что от этого жалкого огрызка не отказались бы девяносто девять процентов населения Российской Федерации, даже и не подумав назвать «жалким», но промолчал.

— Вы бы стали уважать людей, при власти которых профессора, чтобы не умереть с голоду торгуют на рынке средством от блох? Ученые работают дворниками, доктора — грузчиками? Стали бы?

Профессор разъярялся все больше и больше.

— И вот теперь, на развалинах великой страны, из жалких обломков вы пытаетесь что-то строить…

Сергей встал. Его терпение лопнуло:

— Мы хотя бы пытаемся!

Пусть профессор катил бочку на большевиков, которые Сергею были параллельны, но катил он ее при этом лично на Сергея, в лицо называя его неудачником и неумехой. Пусть даже это правда, не профессору судить!

— Мы хотя бы пытаемся! Мы не питаемся огрызками империи, подобно мышам, и уж тем более не плачем по углам о былом величии! Мы — строим, и мы построим страну, которая станет еще более великой, чем была Россия!

Профессор откинулся в кресле и довольно рассмеялся:

— А в вас есть некая жилка. Неужели вы действительно думаете, что сможете создать химическое производство с абсолютного нуля?

— Да!

Сергей думал, что терять ему уже нечего: сейчас Крещенский его выгонит за большевистскую пропаганду.

— Интересно… — профессор посмотрел на Сергея поверх очков, как на некую занимательную живность вроде богомола, — Интересно… Ну что ж, давайте попробуем. Значит, вас интересует рецепт анилиновых чернил? Записывайте.

Сергей достал карандаш и блокнот:

— Я готов.

— Итак, анилиновые чернила… вас интересуют фиолетовые? Значит…

Сергей ожидал, что профессор достанет из огромного книжного шкафа справочник, однако Федор Федорович явно не жаловался на память:

— Смешать: двести долей дистиллированной воды, десять долей уксусной кислоты, тридцатипроцентной, тридцать — сахарного песка и двенадцать — метилфиолета. Всё. Весь рецепт и компоненты. Что-то непонятно?

Сахар, уксус, вода — понятно, а вот это что такое?

— Скажите, а что такое… метилфиолет?

— Метилфиолет — это тот самый анилиновый краситель, который придает окраску чернилам, — вежливо улыбаясь, пояснил профессор. В его глазах прямо-таки читалось: «Что, съел?».

Больше всего Сергея подмывало спросить, где можно найти метилфиолет и как его опознать даже если случайно наткнешься. Но терять лицо не хотелось.

— На каких предприятиях применяется метилфиолет, и каковы его запасы в Пескове? — деловым тоном спросил он, занося карандаш над блокнотом.

— Вам проще синтезировать его. В Пескове своих анилиновых красителей нет.

Проклятье…

— Технология получения?

Метилфиолет получали, нагревая при температуре шестьдесят градусов Цельсия и постоянном помешивании диметиланилин, медный купорос, поваренную соль и фенол. После чего обливали раствором хлорного железа, вываривали в воде и отсаливали из раствора поваренной солью. Поваренная соль — понятно, купорос применялся в кожевенном деле, фенол — для дезинфекции, хлорное железо — в том же кожевенном, а вот диметиланилин…