Полудемон. Месть принцессы - Галина Гончарова

— Просто целовал?

В моей груди разгорается надежда. Ну подумаешь там… она могла просто быть ошарашена, а потом ее принудили, заставили, пригрозили… Абигейль это могла! Она еще и не это могла!

— Поцелуй был весьма интимного свойства. — Томми словно отрезает слова. — На Карли с задранными юбками и на виконта вот здесь, — жест оказывается более чем выразительным, — весь двор нагляделся. Она, знаешь ли, уже ничего не замечала, а он был слишком занят.

Я представляю себе картину.

Моя девочка и…

Твою ж!

Если бы я не успел перегнуться через подлокотник — меня бы вырвало себе на колени. Мерзко, как же мерзко…

Рене набулькивает в кубок вина и протягивает мне:

— Залпом.

Я послушно осушаю чашу. И тут же сгибаюсь в новом приступе.

До утра ребята выхаживают меня как могут. Отпаивают успокаивающим, пытаются сделать хоть что-то… но я их не слушаю.

Перед глазами крутятся две картины.

Карли — в венке из маков на цветочной поляне. Моя девочка, моя любовь, мое сердечко…

Карли — в роскошном придворном платье на балконе, юбки задраны, на коленях у ее ног неизвестный мне виконт… Или известный?

Кажется, я видел его пару раз. Глуповатое лицо с черными усишками, смазливый, но… Есть в нем что-то от конюха. Слишком простонародное…

А вокруг стоят и смеются придворные…

Картины наплывают друг на друга, накладываются, распяливаются хохочущими лицами…

Ненавижу!!!

Абигейль, стерва такая, ты сполна отомстила мне за дочь.

Кусок сердца вырвали у тебя?

Но и мое сейчас кровоточит.

Почему так?

Я бы дал Карли все. Корону, жизнь, счастье… Почему она не могла просто подождать? Просто быть сильной? Быть честной?

Больно, как же больно…

Но утром я привожу себя в порядок. Я вернулся, мне надо идти докладывать все дядюшке.

Будь все проклято, но никто не заподозрит, насколько мне больно. Глубоко дышу — и меня словно бы накрывает тот самый серый лед. Я спокоен, я холоден, у меня ничего не болит… то есть оно болит там, снаружи. А здесь, под толщей льда, спокойно и надежно. Тут мое сердце никогда даже не царапнут. Тут у меня просто нет сердца.

Я полудемон, а мы не плачем!

И не показываем виду!

Как же больно…

Свою несостоявшуюся жену я встречаю на следующий день. На приеме у дядюшки.

То есть сначала я слышу ее смех. А уж потом…

Карли, моя Карли стоит в окружении придворных хлыщей, молодчик с закрученными усиками держит ее под руку и самодовольно улыбается.

Вот я каков! Такую девушку оторвал!

Меня тоже тянет ему что-нибудь оторвать. Но при одной мысли о Карли на балконе и этом хлыще… к горлу подкатывает едкий комок желчи.

Лишь бы не стошнило!

Так. Я справлюсь.

Вдох, выдох, опять глубокий вдох, пальцы сжимаются в кулаки, глаза застит кровавой пеленой, Карли испуганно смотрит на меня…

Во рту вкус крови…

Я до боли прикусываю клыками щеку и чуть кланяюсь. Серая пелена льда опять застит глаза, закрывает весь мир, вздымается торосами и громоздится глыбами. И из этой метельной круговерти я улыбаюсь легко и непринужденно, как положено светскому человеку.

— Госпожа, позвольте вас поздравить со счастливым замужеством. Виконт, вы получили настоящую драгоценность.

Марта, Анри, Рик… Вы были бы мной довольны. Без хладнокровия ни в бою, ни в некромантии делать нечего.

Карли бледнеет.

— Алекс…

— Виконтесса?

Я смотрю абсолютно незаинтересованно — и она как-то смущается. Опускает глаза…

Я еще раз кланяюсь.

— Желаю счастья.

Вряд ли мне удалось тогда кого-нибудь обмануть. Но я обязан был сделать хорошую мину при плохой игре.

— Не огорчайся, кузен, — Андрэ хлопает меня по плечу, — таких у тебя еще перебывает…

Да уж, ты-то в этом специалист. Полдвора пере… любил, кушетки заменять не успевают.

— Было бы из-за чего огорчаться.

Кажется, обмануть Андрэ мне так и не удается. А вот отвязаться от него — вполне. Раскланиваюсь и удираю с приема, спиной чувствуя довольный взгляд тетушки.

Точно ее работа.

Один-один?

Карли появляется на следующий же день. Приходит в мои покои, улыбаясь, как ни в чем не бывало, пытается прорваться сквозь Томми — и друг рявкает так, что у меня чуть стекла в окне не вылетели.

Я выхожу на шум.

Картина та еще. Карли пытается войти в дверь, сияя улыбкой и бриллиантами, а Томми рычит на весь коридор, радуя десяток слуг, которые именно в это время решили заняться неотложными делами у меня под дверью.

— Тебе мало еще, дрянь похотливая? Добить его хочешь?!

— Том, не устраивай концертов, — окликаю его я.

— Алекс!!! Нам надо поговорить!!!

Я вздыхаю. Надо. Рано или поздно, так или иначе…

— Том, пусти ее. Рано или поздно все равно придется.

Друг шипит что-то нецензурное, но отходит, и Карли просачивается внутрь.

— Алекс, я должна…

— Прости всем, кому должна, и ступай с миром, — вставляет Том. Я сверкаю на него глазами, друг тяжко вздыхает и откланивается. Мы остаемся наедине.

Я смотрю — и сердце царапает.

Какая же она красивая.

Мой солнечный цветок… Уже не мой. Жена виконта.

Я молчу, видимо, слишком долго — и Карли начинает первой.

— Алекс, я хотела попросить прощения.

— Прощения?!

— Да. Я понимаю, я должна была тебя дождаться, но…

— Но?!

— Дион был так обаятелен…

Меня аж шатает в сторону, когда я понимаю.

— Карли, ты хочешь сказать, что если бы вас не застали, ты бы мне и не сказала об этом маленьком инциденте?

Пальцы сжимаются в кулак.

Только не потерять самообладания, только не перекинуться.

— Алекс, ты уехал, я осталась одна, а Дион был рядом. Все время. И… рядом с ним я почувствовала себя любимой и желанной! Он замечательный!

Я смотрю внимательно.

— Ты его любишь?

— Да!

— А меня любила?

— Д-да… наверное. Мне кажется, что это было детское чувство. Алекс, пойми, рядом с Дионом я просто летаю! Он мне небо показал!

В алмазах, ага.

Что-то я не понимаю…

— Карли, мне казалось, ты этого Диона знала еще до моего отъезда.

— Д-да… ты сам нас знакомил.

Как и с кучей другой придворной шушеры. И что-то я не помню такой стихийной любви. Так, осторожно…

— Именно после моего отъезда Дион начал увиваться за тобой…

— Он мне почти сразу признался в своих чувствах, заваливал цветами, сладостями…

Та-ак…

— И часто он у тебя бывал?

— Мы каждый день виделись. И я поняла, что не могу без него.

Мне было почти достаточно. Я осторожно беру Карли за руку. Вторая ладонь у меня так и сжата в кулак за спиной.