Чужое лицо - Энн Перри

Но даже если Зебадия Марнер действительно не встречался раньше с Монком, то это еще ни о чем не говорит. Монк мог получить те же сведения из других источников, тем более что с памятью у него тогда было все в порядке.

Монк остановил кеб и велел ехать в полицейский участок. Прибыв на место, он первым делом нашел полицейского, у которого взял адрес Зебадии Марнера, и передал ему кожаный блокнот. Тот был вне себя от счастья, получив в руки такой материал и услышав подробности последней аферы старого жулика.

С чувством глубокого удовлетворения Монк вернулся в свой кабинет и обнаружил там Ранкорна.

— Никто до сих пор еще не арестован? — зловеще осведомился тот, смакуя собственные слова. — Ни одного обвиняемого?

Монк не ответил.

— Монк!

Ранкорн стукнул кулаком по столу.

— Да, сэр?

— Вы послали Ивэна в Шелбурн опросить слуг?

— Да, послал. Разве не вы этого хотели? — Он саркастически поднял брови. — Вам же были нужны свидетельства против Шелбурна!

— Вы их там не найдете. Мотив нам уже известен. Все, в чем мы нуждаемся, — это показания тех, кто видел его на Мекленбург-сквер.

— Хорошо, я займусь этим, — кивнул Монк, не скрывая иронии. Ранкорн понимал, что над ним смеются, но не понимал, чем это вызвано.

— Вам следовало заниматься этим весь последний месяц! — взревел он. — Что за чертовщина творится с вами, Монк? Вы всегда были упрямым ослом, но хотя бы хорошим полицейским! Вы поглупели, Монк! Вас, видно, так треснуло по голове, что вы растеряли все соображение!

— Со мной все в порядке. — Слова Ранкорна причиняли боль, и Монку захотелось испугать этого человека, от нападок которого он откровенно устал. — Но, может быть, вы сами займетесь этим делом? Вы правы, что-то мне никак с ним не справиться. — Он взглянул в расширившиеся зрачки Ранкорна. — Уверен, вам оно по плечу.

Лицо Ранкорна застыло.

— Вы, должно быть, считаете меня дураком. Я послал за Ивэном. Завтра он вернется. — Ранкорн поднял толстый указательный палец и зловеще покачал им перед лицом Монка. — Или вы арестуете на этой неделе Шелбурна, или я вас просто выгоню.

Он повернулся и вышел, не потрудившись закрыть за собой дверь.

Монк смотрел ему вслед. Итак, завтра вернется Ивэн. То есть времени у него совсем не осталось. Ивэну не составит труда добраться до истины — и конец делу.

На следующий день прибыл Ивэн, и Монк предложил позавтракать вместе.

Они сидели в трактире, воздух которого был пропитан запахами пота, опилок, пролитого эля и безымянных овощей, плававших в супе.

— Раскопали что-нибудь? — порядка ради спросил Монк. Было бы странным, если бы он не спросил об этом.

— Подозрений много, — нахмурившись, отвечал Ивэн. — Но боюсь, что это я сам смотрю на все с подозрением.

— То есть сами их придумываете?

Ивэн посмотрел на Монка в упор.

— Вы сами-то верите, что Шелбурн виновен, сэр?

Неужели помощник догадался обо всем так быстро? Язык Монка налился свинцом. Ивэн почувствовал ложь. Может быть, он знал все с самого начала? Или он настолько умен и осторожен, что все время незаметно выводил Монка на верный след? Так может быть, весь полицейский участок с нетерпением ждет, когда Монк сам себя загонит в ловушку? В какой-то момент им овладела паника; гам трактира нестерпимо усилился — бессмысленный, невнятный, недобрый. Они вокруг — знали! Все ожидали, когда он выдаст себя. А когда это случится, зрители, смеясь и поздравляя друг друга, встанут и потянутся к выходу. Потом — недолгое судебное разбирательство, тюремная камера, крепкая петля, молниеносная боль — и все.

Но почему? Почему он убил Джосселина Грея? Ведь не за то же, что он вовремя забрал вклад и, возможно, нажился на табачной афере сам?

— Сэр? Сэр, что с вами? — ворвался в сумбурные мысли Монка встревоженный голос Ивэна. — Вы побледнели, сэр! Вы уверены, что с вами все в порядке?

Монк заставил себя сесть прямо и взглянуть Ивэну в глаза. Самое страшное, что Ивэн может узнать обо всем. Имогена Лэттерли казалась ему теперь неимоверно далекой, но Ивэн… Ивэн — его друг. Может, есть и другие, но их он не помнит.

— Да, — осторожно выговорил Монк. — Да, спасибо. Я просто задумался. Но вы совершенно правы: я далеко не уверен, что это Шелбурн.

Ивэн чуть подался вперед, лицо его выражало страстное нетерпение.

— Я рад, что вы согласны со мной, сэр. Не позволяйте Ранкорну давить на себя. — Его пальцы крошили хлеб, Ивэн был слишком возбужден, чтобы думать о еде. — Я полагаю, искать надо в Лондоне. Я снова просмотрел и записи мистера Лэмба, и наши записи. Чем больше я вчитывался, тем больше убеждался, что дело это связано с деньгами, с бизнесом… Джосселин Грей жил явно не по средствам. — Ивэн отложил ложку. — Значит, он либо кого-то шантажировал, либо играл по-крупному в карты, либо вел какие-то темные делишки. Будь он абсолютно честен, мы давно бы обнаружили и бухгалтерские книги, и компаньонов самого Грея. А если бы он брал в долг, то кредиторы давно бы уже описали его имущество.

— Разве что они сами мошенники, — автоматически ответил Монк, ужаснувшись, насколько Ивэн близок к истине. Еще один шаг — и он у цели.

— Если бы он брал взаймы у мошенников, — быстро возразил Ивэн, причем глаза у него горели, — то это удалось бы ему только раз. Насколько я понимаю, мошенники не любят терять свои деньги. — Прядь волос упала Ивэну на брови, но он этого не заметил. — Мы снова возвращаемся к тому же вопросу: откуда Грей брал деньги? Вспомните, он был третьим по счету сыном и наследства не получил. Нет, сэр, он вел какие-то свои дела, я в этом уверен. У меня есть несколько соображений, следует начать поиски.

С каждой новой мыслью он все ближе и ближе подходил к правильному ответу.

Монк молчал, лихорадочно соображая, как бы ему отстранить Ивэна от расследования. Ненадолго, пока Монк не поймет, почему он все-таки убил Грея.

— Вы не согласны, сэр?

Ивэн был несколько растерян. Или, может, он был смущен тем, что Монк ему лжет?

Монк откинулся на табурете, пытаясь привести мысли в порядок.

— Я уже думал об этом, — он старался говорить спокойно. — Да, мне кажется, что вы правы. Доулиши упоминали о какой-то махинации. Не помню, говорил ли я вам, но они готовы были вместе с Греем вложить деньги в некую торговую компанию. Лично я еще не занимался этим вплотную. — Монк ненавидел себя за ложь. Тем более что он обманывал друга. Ему страшно было представить, что подумает о нем Ивэн, когда правда выплывет наружу. — Вот и дерзайте! Копните глубже.

Лицо Ивэна просветлело.

— Отлично. Знаете, мне все время кажется, что мы вот-вот выйдем на убийцу Джосселина Грея. Мы ходим где-то рядом: еще два-три факта — и все сложится в цельную картину.

Он и сам не знал, насколько уже к этому близок!

— Возможно, — согласился Монк. Чтобы не встретиться с Иваном взглядом, он уткнулся в тарелку. — Только будьте крайне осторожны. Доулиш имеет вес в обществе.

— О, я буду весьма деликатен, сэр. Собственно, я и не слишком-то его подозреваю. А вот что вы думаете о том письме Чарльза Лэттерли? Письмо весьма резкое. Кроме того, я кое-что выяснил об этом человеке. — Он наконец взял ложку и приступил к еде. — Вы знаете, что отец этого Лэттерли покончил жизнь самоубийством всего за несколько недель до смерти Грея? Лэттерли разорились по вине Грея, а Доулишам это еще только предстояло. — Он работал ложкой и, наверное, даже не чувствовал вкуса еды. — Не исключено, что Лэттерли-старший застрелился из-за махинаций Грея, а Лэттерли-младший убил Грея из чувства мести.

Монк затаил дыхание. Ему было необходимо выиграть время.

— Все же письмо не настолько резкое, чтобы выйти из-под пера человека, обуреваемого жаждой кровавой расправы, — заметил он, тщательно подбирая слова. — Но я лично займусь этой версией. А вы попытайте удачи с Доулишами и, наверное, с Фортескью.

Он не мог позволить Ивэну обвинить Чарльза в его, Монка, преступлении. Во-первых, из соображений порядочности, а во-вторых, потому, что Чарльз был родным братом Эстер.

— Да, — повторил он. — И с Фортескью.

В полдень полный энтузиазма Ивэн ушел на встречу с Доулишами и Фортескью, а Монк вернулся в полицейский участок, где нашел своего коллегу — того самого, что вывел его на Марнера. Лицо сыщика при виде Монка вспыхнуло радостью.

— Ну, Монк, я ваш должник. Наконец-то я добрался до старого доброго Зебадии. Нагрянул к нему в контору и, опираясь вот на это… — он торжествующе потряс блокнотом, — обшарил всю картотеку. Поднял все его записи. — Он сдавленно посмеивался от восторга, вдобавок его одолевала икота. — Добрая половина всех преступлений и махинаций в Лаймхаусе. Одному богу известно, сколько тысяч фунтов проходило через руки этого мерзавца.

Монку было приятно видеть, что он помог кому-то из коллег сделать карьеру.