Мифы кельтских народов - Надежда Широкова

В целом Огмий-Огма в большей степени, чем Луг, соответствует темному аспекту верховного индоевропейского бога: Огмий имеет власть надо всем беспорядочным, неистовым, магическим. В Ирландии он составляет пару с Дагдой, «добрым богом»; одно из наиболее важных ирландских имен Огмия — Элкмар («злой» или «великий завистник»).

Таким образом, мы познакомились с божествами кельтов — как женскими, так и мужскими. Мы видели, что кельтские богини (при всем их разнообразии) выражают две фундаментальные идеи. Во-первых, все они восходят к культу богинь-Матерей, в основе которого лежит древнейший образ большинства религий и мифологий — образ Великой Матери-Земли. Во-вторых, все они вовлечены в символизм верховной власти. Это и прекрасная молодая женщина, вручающая власть королю Конну, и королева Коннахта Медб, персонифицирующие верховную власть: первая представляет идеальный образ власти, а другая — земной. Это и богиня войны Маха «с рыжей гривой», которая боролась за верховную власть в Ирландии всеми возможными и невозможными способами. И даже прекрасная Этайн, волшебная невеста и богиня Другого Мира, оказывается еще и богиней верховной власти.

Мужские божества кельтов не предоставляют возможности для такой четкой и ясной интерпретации. Мы видели, какие зыбкие грани отделяют одних богов от других, как разные боги выполняют одни и те же функции, смешиваясь между собой. Например, кельтских богов Тевтатеса, Езуса и Тараниса, имена которых называет римский поэт Лукан, средневековые комментаторы, а за ними и современные исследователи сравнивали то с Меркурием, то с Марсом, то с Юпитером. А имена Граннус, Мапон, Белен с равной степенью вероятности могли принадлежать самостоятельным божествам — ипостасями кельтского Аполлона или быть прозвищами верховного бога Луга.

Свидетельство Цезаря помогло нам в известной степени разобраться в этом запутанном лабиринте кельтских божеств. Мы видели, что во главе кельтского пантеона стоял юный и прекрасный верховный бог Луг, которого сравнивают со скандинавским Одином, представляющим классический образец верховного индоевропейского бога. В то же время если в скандинавской мифологии все характеристики верховной божественной власти сконцентрированы в одном образе Одина, то в кельтской традиции они прослеживаются и в образах других богов. Так, рядом с Лугом в кельтском пантеоне стоял великий Дагда, благостный, справедливый бог дружбы и гарант договоров. Дагда имел ряд функций, аналогичных тем, которые приписывают Одину. Так же как Один, Дагда — великий маг и в то же время великий воитель, бог поэзии и бог Другого Мира. У Дагды была несвойственная Лугу способность превращаться в различных животных. Сходство в некоторых отношениях Дагды с Одином настолько бросается в глаза, что один французский исследователь считал Суцелла, галльского двойника Дагды, верховным богом галльской религии. В свою очередь, бог Огмий обладал отсутствовавшим у Луга магическим «искусством связывания», которым был наделен в большой степени Один. Огмий относится к типу так называвмых «богов-связывателей». М. Элиаде заметил, что образы нити, веревки, узла соответствуют чрезвычайно глубинному опыту человечества «и, в конечном итоге, выявляют положение человека в мире, которое невозможно выразить другими символами и образами».

Помимо самых великих богов, воплощающих наиболее древние и. фундаментальные идеи мифологии, в кельтском пантеоне присутствуют и другие божественные персонажи. Это и юный герой ирландских мифов Энгус-Мак Ок — кельтский Аполлон «в его аспекте молодости». Это и мрачный и одинокий Донн — ирландский бог мертвых, напоминающий Диспатера Цезаря. Это и величественный ирландский бог моря Мананнан Мак Лир, путешествующий по морю на своей колеснице. Это и бог-ремесленник Гоибниу, главенствующее положение которого на потустороннем пире богов сближает его с Дагдой. Все эти божества органично существуют и действуют в мифологической реальности независимо от того, будем ли мы считать их изначально разделенными «по департаментам» и имевшими четко определенную специализацию или, наоборот, решим, что все они восходят к образу единого великого бога, появляющегося под разными именами и формами.

ГЕРОИЧЕСКИЕ МИФЫ

Большая часть кельтских мифов посвящена деяниям героев. Кельтские герои — это не просто воины. Им открыт доступ в Другой Мир, а наименьший из их подвигов намного превышает человеческие возможности. От богов же их отличает то, что герои не принимают участия в управлении миром людей.

«Героический век» и героический эпос соотносят с уладским мифологическим циклом, события которого ирландская ученая традиция относит примерно ко времени рождения Христа и связывает с королевством уладов, занимавшим тогда доминирующее положение в Уладе. Самая ранняя письменная его редакция принадлежит VII в., однако до этого он существовал уже несколько столетий в устной традиции. В сагах уладского цикла перед нами предстает аристократическое военное общество, культура которого во многом совпадает с латенской культурой кельтов. Как известно, в Ирландии, не затронутой римской цивилизацией, латенская культура сохранялась в более или менее целостном виде до установления христианства. Условия социальной жизни, описанные в уладском цикле, часто поразительно совпадают с условиями жизни в дорийской Галлии. Однако не следует увлекаться этим сходством и искать прямых аналогий между историческими персонажами и героями саг уладского цикла. К VII в. н. э. Уладское королевство уже давно перестало существовать, его прошлое воспринималось как героический идеал, который тем легче было мифологизировать.

Уладским правителем «героической эпохи» был Конхобар, сын Несс; его двор находился в Эмайн Махе. Среди служивших ему героев самыми знаменитыми были Кухулин, Конал Кернах и Фергус Мак Ройх. Другими выдающимися персонажами саг были друид Катбад, к советам которого прислушивался сам король, и мудрый Сенха Мак Айлелла, «усмиритель уладских воинов», чье вмешательство устраняло раздоры и даже предотвращало сражения. Его антиподом являлся Брикрен Немтенга, Злоязычный, который так же любил разжигать ссоры, как Сенха гасить их.

Как известно, героический эпос строится вокруг деяний героев, и в этом отношении уладский цикл не является исключением. Война между племенами и поединки, демонстрирующие личную доблесть героев, являются главными сюжетными мотивами саг уладского цикла. Главная сага цикла «Похищение быка из Куальнге» рассказывает о великой войне между уладами и Коннахтом, в которой принимали участие и все остальные королевства Ирландии. Королева Коннахта Медб предприняла военный поход против Улада, чтобы завладеть великим быком Донном Куальнге. Однако при приближении вражеской армии мужчин Улада поражал странный недуг, который наслала на них Маха. И пока они находились в состоянии полного бессилия, юный Кухулин один защищал провинцию от вражеских полчищ. Выстояв в длинном ряду поединков с героями армии противника, Кухулин сдержал натиск Коннахта, пока уладские воины восстанавливали свои силы. Затем они атаковали и разбили армию Коннахта и их союзников в большом сражении.

«Похищение быка из Куальнге» является самой важной из многочисленных саг героического уладского цикла. Некоторые из них называются «предсагами». Они излагают предысторию событий, разворачивающихся в «Похищении быка из Куальнге». Однако большая часть уладского цикла представляет собой независимые от главной саги рассказы о подвигах уладских героев. Несколько «предсаг» рассказывают о подготовке Айлиля и Медб к военному походу против Улада. Предсага «Как было найдено „Похищение быка из Куальнге"» рассказывает об истории и происхождении главной саги: в VII в. «Похищение быка из Куальнге» было совершенно забыто, однако филиду удалось вызвать дух одного из главных героев «Похищения... » Фергуса Мак Ройха, и тот поведал, как надо исполнять сагу и в какой последовательности расположены ее эпизоды.

Предсага «Изгнание сыновей Уснеха» (ее содержание мы уже излагали в заключительной части главы, посвященной женским божествам кельтов) объясняет, почему во время войны за быка из Куальнге Фергус Мак Ройх, бывший король уладов, и Кормак, сын короля Конхобара, оказываются в стане врагов вместе с тридцатью сотнями других уладских воинов. Фергус и другие воины вынуждены были просить в Коннахте убежища, потому что они выступили поручителями за сыновей Уснеха, дабы обеспечить их безопасность в случае возвращения в Эмайн Маху. Конхобар же велел убить сыновей Уснеха, как только они подойдут к стенам, тем самым бросив тень позора на Фергуса и других поручителей. В отместку Фергус и его люди сожгли Эмайн, убили многих уладов и ушли в изгнание. Это объяснение помещает «Изгнание сыновей Уснеха» в контекст событий войны между Уладом и Коннахтом, однако этот сюжет является периферическим для содержания саги, главная же ее тема — трагическая любовь Дейрдре.