От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - Базиль Гарт

Хотя танковые группировки немцев добились еще одного крупного успеха в районе Вязьмы и Брянска, широкие черные стрелы на штабных картах, показывающие продвижение немецких войск, вползали в зиму. К тому же, опьяненные успехом, немецкие командиры стали допускать тактические ошибки, которые были умело использованы накопившими боевой опыт русскими танкистами.

Осень была неблагоприятным периодом для операций немецких танковых дивизий. Их танки беспомощно застревали в грязи проселочных дорог и полей. Русские же Т-34 без особого труда преодолевали распутицу благодаря своим широким гусеницам — 47-мм по сравнению с 42-мм у Т-III — и более высокой мощности двигателей. Тут именно и проявила себя их высокая маневренность.

Наступил момент для русского танкового контрудара. Пусть даже небольшого масштаба. Да он и не мог быть крупным, так как к этому времени на всем Западном фронте у русских имелось всего 383 танка.

В первых числах октября вновь сформированная 4-я танковая бригада под командованием полковника М. Катукова, только что переброшенная под Москву, получила срочный приказ выдвинуться в Мценск и закрыть танковым колоннам Гудериана дорогу на Тулу.

В авангарде танковой армии Гудериана находилась 4-я танковая дивизия, которой командовал генерал фон Лангерманн. 3 октября танки этой дивизии столь внезапно ворвались в Орел, что на улицах все еще ходили трамваи. Впереди лежало открытое пространство. Путь на Москву был, по существу, открыт. Бригада Катукова с ее 50 танками оказалась единственной танковой частью русских, ставшей на пути дивизии Лангерманна.

Катуков действовал без промедлений. Выставив приданный ему стрелковый батальон в качестве оборонительного заслона, он выдвинул вперед танковые засады. Когда утром 6 октября колонна немецких танков выступила из Орла, «тридцатьчетверки» нанесли ей столь свирепый фланговый удар, что более 30 немецких танков остались догорать на поле боя. Катуков благоразумно отвел свои танки назад. Его потери неизвестны, но Гудериан, осматривая поле боя тремя днями позже, сосчитав подбитые танки, заметил: «Русские понесли значительно меньшие потери, чем они нанесли нашим танкам…» И мрачно добавил: «Они научились воевать».

Немцы обнаружили, что в танковых дуэлях Т-34 имеют особенно ощутимое тактическое превосходство над Т-IV, короткоствольное 75-мм орудие которого было способно вывести из строя русский танк лишь в случае прямого попадания в корму, где находится вентиляционная решетка, прикрывающая двигатель, тогда как снаряд русской 76,2-мм пушки почти при любом попадании пробивал и уничтожал как Т-III, так и Т-IV. «Тяжелые потери, — отметил командир немецкой танковой группы. — Намеченное нами быстрое продвижение вперед пришлось пока отложить».

Генералу Лангерманну, действительно, пришлось задержаться на два дня. Затем он снова двинулся к Мценску. Дороги были усеяны воронками, обочины раскисли, и 4-я танковая дивизия растянулась на добрые 20 километров, когда ее передовые танки подошли к горящему городу. И вновь выкрашенные белой краской «тридцатьчетверки» бригады Катукова как привидения появились на флангах немецкой колонны, рассекли ее на части и уничтожили. Через несколько часов дивизия Лангерманна была, по существу, разбита. Немецкие башенные стрелки, со своей стороны, обнаружили, что новые русские боевые машины — это не легко уязвимые БТ и Т-26 первых дней Восточной кампании. Немецкий младший офицер-танкист сделал следующий вывод: «…нет ничего более ужасного, чем танковый бой против превосходящих сил. Численный перевес здесь ни при чем, мы к этому привыкли. Но когда у противника танк лучше, это — страшно. Ты даешь полный газ, но твой танк слишком медленно набирает скорость. Русские танки такие быстрые, на близком расстоянии они успевают взмахнуть на холм или проскочить болото быстрее, чем ты можешь развернуть башню. И сквозь шум, вибрацию и грохот ты слышишь удар снаряда в броню. Когда они попадают в наши танки, по большей части раздается глубокий затяжной взрыв, а затем ревущий гул вспыхнувшего бензина, гул, слава богу, такой громкий, что мы не слышим вопли экипажа…»

Редко, когда значение технического превосходства было бы продемонстрировано столь убедительно.

Советское командование, разумеется, высоко оценило успешные действия бригады Катукова, показавшие, что танковые дивизии врага могут быть остановлены и разбиты. Катукову присвоили звание генерал-майора, наградили орденом Ленина, а 4-я танковая бригада удостоилась чести стать первым гвардейским танковым соединением: она была переименована в 1-ю гвардейскую танковую бригаду.

Подобные успешные действия были важны в том плане, что они задержали продвижение немецких войск до прихода зимы и выиграли время, необходимое русским для обороны и решающего контрудара. Такие же небольшие по численности, но грозные по своей эффективности группы Т-34 внезапно появлялись на флангах немецких танковых дивизий, легко спускались с холмов на своих широких гусеницах, наносили урон врагу и исчезали снова в ранних зимних сумерках.

К началу декабря немецкие армии были остановлены, измотаны и растянуты до предела. Наступил момент для русского контрнаступления, и человек, который готовился начать его, уже стоял во главе советских армий. Командовать решающим Западным фронтом, оборонявшим Москву, Сталин в октябре назначил генерала армии Г. К. Жукова.

Решительный, требовательный, наделенный кипучей энергией, Жуков начал оттачивать свое военное искусство в боях против японских войск в Монголии в 1939 году. Одним из его стратегических приемов было позволить противнику истощить свои силы в атаках, нанося ему при этом максимально возможный урон, тогда как он сам незаметно накапливал силы, чтобы создать местный численный перевес. Затем, когда силы противника были растянуты до предела, Жуков наносил контрудар по дезорганизованному и обескураженному противнику на участке фронта, где наступление врага провалилось. Это была превосходная тактика против танковых дивизий, которая, несмотря на свою кажущуюся простоту, требовала, однако, высокого мужества от принимавшей на себя первый удар противника русской пехоты, и высокого, приобретенного дорогой ценой мастерства от немногочисленных советских танковых частей.

Для контрнаступления Жуков собрал все имевшиеся у него под Москвой силы, включая превосходные стрелковые дивизии, переброшенные из Сибири, но танков у него было явно недостаточно. В общей сложности у него имелось 17 армий (русская армия по своей численности обычно равнялась английскому или американскому войсковому корпусу), хотя термин «армия», пожалуй, несколько претенциозен применительно к некоторым из этих спешно созданных группировок и соединений. Одной из таких оперативных группировок командовал отличившийся в боях под Мценском генерал-майор Катуков.

Начавшееся в декабре советское контрнаступление имело решающее значение для ликвидации немецкой угрозы Москве. Войска группы «Центр» были отброшены от советской столицы и на ряде участков оказались на грани уничтожения. Оставляя сотни танков и орудий на заснеженных полях, немецкие части отступали от Москвы, а войска Западного фронта продвинулись вперед на 70—100 километров и, как скупо отметил Жуков, «несколько улучшили общую оперативно-стратегическую обстановку на западном направлении».[150]

Однако окружить и уничтожить основную массу немецких войск не удалось. Причина была простой: у русских не было достаточно танков для такой операции. Сам Жуков сделал следующий лаконичный вывод: «Опережать маневр противника, быстро обходить его фланги, перерезать тыловые пути, окружать и рассекать вражеские группировки можно только с помощью мощных танковых и механизированных соединений».[151]

Тем не менее первая половина поставленной русскими перед собой задачи была ими решена. Контрудар, нанесенный Жуковым под Москвой, дал Советскому Союзу необходимое время. Больше всего это относилось к их танковым войскам. Будут и ошибки, и просчеты, и суровые испытания. Но русские бронетанковые войска имели превосходное оружие и достаточно времени. У них также был полководец, который четко представлял, что танки могут и чего они не могут сделать.

Вызов и ответ

Неудивительно, что трудности, с которыми немецкие танковые дивизии столкнулись в России, усилили тревогу немцев по поводу технического превосходства советских танков.

Гудериан потребовал создать комиссию из представителей управления вооружений сухопутных сил, министерства вооружений, танкостроительных заводов и конструкторов и прислать ее срочно на фронт для изучения подбитых и захваченных «тридцатьчетверок». Он также предложил немедленно начать производство противотанковых орудий, способных вести борьбу с новыми русскими танками.