Черный завет - Ирина Булгакова

Эти невеселые мысли заставили ее спуститься на землю. У мшистого пня, на роскошной подстилке из сброшенной к зиме листвы, плотно запахнув куртку, Доната встретила ночь.

Она спала крепко, без сновидений и проснулась задолго до света. Природа еще зевала спросонья. Тусклая роса поблескивала на листьях, все готовилось к тому, чтобы принять новый день.

Предвкушая радостную встречу с Ладимиром, она решила его напугать. Подойдет к опушке, станет ее звать, а она дикой Кошкой прыгнет на него с дерева. Решила и сделала. Забралась на дерево, укрывшее ее в густой листве, и стала ждать. За веселыми мыслями о предстоящей встрече и не заметила, как Гелион пронзил сонный лес столбами света, как наступило утро – еще не причина для волненья. Заспался, видно, парень на мягких перинах. Или девка какая понравилась…

Зря она об этом подумала. С уколом в сердце пришло беспокойство. Пока легкое, но по мере того, как Гелион поднимался к верхушкам деревьев, усиливалась и тревога. Ближе к полудню Доната с трудом удерживалась, чтобы не припустить в деревню и собственными глазами посмотреть, что держит там Ладимира.

В тот самый момент, когда она совсем уж было собралась брать деревню приступом, ей почудилась пыль, поднятая за холмом. Потом она услышала неспешный топот копыт, бряцание оружия, негромкий разговор. На холм выехала группа всадников, которую возглавлял бритый мужчина в гибкой кирасе, с пристегнутым к поясу мечом. Великолепный каурый жеребец плясал под ним, то и дело натягивая узду. Бритому приходилось успокаивать его, ласково похлопывая по холке. Доната насчитала одиннадцать всадников. Кроме того, бодро поднимая пыль сапогами вышагивали человек двадцать крестьян, обряженных по-военному. Донате очень хотелось назвать их толпой, потому что даже одетые в кожаные куртки с нашитыми на них железными пластинами, они не производили впечатления бравых вояк, в отличие от всадников, сидевших в седлах, как влитые. Весело трусили лошадки, запряженные в повозки, доверху наполненные добром. С кем-то оживленно болтал возница. И весь отряд казался несерьезным, лишенным угрозы, которая должна исходить от военного обоза, каким он представлялся.

Так считала Доната до тех пор, пока на одной из повозок не разглядела Ладимира. Она рассмотрела его до мельчайших подробностей, когда обоз прокатил мимо. Под левым глазом у него красовался свежий синяк, рубаха была разорвана, а на губах запеклась кровь. Время от времени он бросал пронзительные взгляды по сторонам, разминая затекшие связанные руки.

Когда поднятая обозом пыль улеглась, Доната спустилась с дерева, никем не замеченная. Случилась беда, и Ладимиру требовалась помощь. Одно не вызывало сомнений: нужно следовать за обозом, а там судьба подскажет.

Доната постояла, подняв голову. Деревья наперебой советовали ей, как быть дальше, но она не послушалась. Что толку пользоваться чужими подсказками, если по верху передвигаться все равно нельзя? Разве это лес? Так, названье одно. Огорченно вздохнув, Доната смирилась с неизбежностью пробираться сквозь молодую поросль, лишенную листьев, и кустарник.

Трудно ей дались только первые полдня пути. Дороги почти не было видно, и существовал риск углубиться в лес до такой степени, что и вовсе потеряется. Но подбираясь ближе, она пугалась каждого треска, что сопровождал неосторожное движение. Тогда одна опасность сменялась другой: быть застигнутой врасплох вооруженными мужчинами. А уж в том, что эта встреча не будет сопровождаться дружескими объятьями, Доната не сомневалась.

Потом она привыкла. Военный обоз не считал нужным скрываться. Доната по конскому топоту и шуму колес научилась рассчитывать расстояние, которое определила для себя как золотую середину. И лес надежно скрывал ее от посторонних глаз, и обоз не терялся. Так, полагаясь на слух, она преодолела первый день пути. Вечером, убедившись, что военные собираются устраиваться на ночлег, она, наскоро перекусив остатками глухарки, забралась на дерево. В кроне она обнаружила сплетенные ветви, послужившие ей, привычной к высоте, прекрасным ложем. Кроме того, отсюда отменно просматривался лагерь в ярких огнях зажженных костров. Но как она ни вглядывалась, Ладимира увидеть не смогла.

Доната спала тревожным сном, в который вплетались отголоски далекого разговора, осторожное ржание коней и звонкое бряцание оружия.

Следующий день не принес перемен. Подчиненная распорядку обоза, она поднималась утром задолго до того, как в лагере начиналось движение. Наскоро перекусывала – благо грибов было много, и воды вдоволь. Всегда находился поблизости пробивающийся сквозь чахлую траву родник. Наполнив флягу, Доната лишала себя забот о хлебе насущном. Следуя за обозом, она каждый день тешила себя мыслью, что уж сегодня ночью непременно подберется ближе и что-нибудь придумает.

Костры в лагере горели до полуночи, но тот, кто заботился о безопасности обоза, безусловно знал свое дело. Все попытки Донаты незаметно приблизиться потерпели неудачу. В предрассветное время, когда природа молчала, наслаждаясь покоем, когда затихал даже ветер, боясь потревожить листву, когда смолкали неугомонные птицы – эти проклятые караульные не спали! Ловя их тревожное дыхание, Доната вздыхала в ответ. И кусала губы. Но сделать ничего не могла.

На четвертый день преследования Доната сама превратилась в преследуемую. В первый раз услышав за спиной приглушенное тявканье, она не испугалась, только с досадой передернула плечами. За ней увязался шакал. Тварь шла по пятам, временами бесстыдно подбираясь ближе. Трижды порывалась она прикончить его, заманив в лес, подальше от дороги. И трижды рука, уже сжимавшая нож, останавливалась на полпути. Пока шакал один, бояться нечего. Тявкал себе и тявкал, побуждая к постоянной оглядке. Но стая из трех-четырех тварей – опасность, не всегда совместимая с жизнью. А убить одного, означало позвать его собратьев. Лесные твари чувствовали запах крови на значительном расстоянии, и мчались, как собаки по свистку. Сожрут убитого, а дальше по следу пойдут и до одинокого человека мигом доберутся. Пойди потом – от стаи отбейся.

Береглась-береглась, да не убереглась. Утром, дождавшись пока обоз тронется, хотела спуститься на землю, а не тут-то было. Вместо одного шакала, к которому успела притерпеться, ее терпеливо ожидали две пары горящих глаз. Вот так. Имея за спиной парочку шакалов, и с оглядкой далеко не уйдешь. Только зазевайся – и на шее челюсти сомкнутся. В то время как другой будет рвать жилы на ноге… И камень с косым крестом на могиле ей не светит.

Делать было нечего. Стая когда еще собьется, а там, глядишь и обоз до места доберется – не вечная же его дорога. Так и рассудила, осторожно спускаясь с ветвей на землю. Шакалы оскалили пасти, но нападать не спешили. Выжидали, задирали морды и вынюхивали воздух. Доната лишила их возможности разобраться. Спрыгнула на землю, сжимая в руке нож, и сразу пригнулась. Пусть осмелеют твари, раз добыча ниже ростом.