Мимоходом - Дмитрий Борисович Осипов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Логически обоснованный вывод моего соседа меня изумил.
«Нет сомнений, что лживость, лицемерие, как элементы сознания формируются в среде обитания. Слова Карла Маркса, что бытие определяет сознание бесспорны. Следует вывод, что лживость, лицемерие, корысть, ненависть и презрение к народу формируется в лживой лицемерной среде обитания. Что представляет среда обитания рожденного человека? Это семья.
Так, что мы теперь знаем, что оборотни-коммуняги, барыги и дефективные – это продукт лживых, лицемерных… семей.»
***
Воскресенье. Городской парк.
– Очередь на аттракционы?
– Нет!
– А зачем?
– За салатом.
– За листовым?
– Нет. За оливье?
– И с каких это пор оливье стало дефицитом?
– Оливье дефицитом не стало, его раздают.
– Бесплатно?
– Бесплатно!
– Просроченный салат из «Пятерочки» или «Магнита»?
– Из администрации города!
– Сегодня, что выборы?
– Сегодня нет выборов.
– И сколько салата привезли?
– Его не провозили, его здесь и делают.
– Из просроченных продуктов?
– За три часа никто не отравился.
– И по сколько дают?
– Сколько возьмешь!
– А какая фасовка?
– Дают с лопаты.
– А лопата штыковая или совковая?
– Совковая.
– Значит постоим!
***
Вечерняя электричка. Все вагоны забиты двумя категориями пассажиров – студентами и трудягами нефтеперерабатывающей промышленности.
В вагонах шумно, все в разговорах, на отдельных скамьях идут баталии в «Козла», на высадку, в тамбурах закрывая карты спиной, режутся в «Секу».
Молодой парнишка чуть навеселе, уже весь вагон знает, что он получил свою первую зарплату, даже сумма известна всем пассажирам – 252 советских рубля, обеспеченных золотом. Он много и громко говорит, пытается рассказывать анекдоты, без анекдотов уже весь вагон давится от смеха, слушая мальчишку. Все знают о его планах через два года купить «Жигуль», а к концу пятилетки он отнесет на руках свою любимую в новую кооперативную квартиру.
Наша остановка, мы выходим из вагона, электричка трогается. Вдруг раздается крик, мы оборачиваемся и видим, что из дверей нашего вагона торчит голова веселого парня. Электричка тормозит, мы со вздохом облегчения отправляется к городскому автобусу. Не успели мы сделать два шага, как опять на перроне слышен крик, оборачиваемся. Опять голова веселого парня оказалась между дверей, но ситуация гораздо опаснее, тело его снаружи, как он умудрился там повиснуть остается загадкой. Скрип тормозов – парень на свободе.
Мы были потрясены случившимся в следующие секунды, автобус вышел с конечной, остановился на светофоре, открыл дверцы для пассажиров которые еще не дошли до остановки, последним к дверце подбежал весельчак, он успел сунуть голову в автобус, дверцы закрылись и автобус тронулся. На этот раз ему пришлось пробежаться метров двадцать. Когда на остановке открылись дверцы автобуса, он освободил свою голову и сказал:
– Видно я сегодня не то, что надо говорил!
***
Дверь приоткрылась, в дверном проеме появилось лицо Сергея, на лице явные признаки тревоги:
– Можно?
– Конечно, ты уже зашел.
Я обращаю внимание на правую руку, ладонь у приятеля забинтована, повязка насквозь пропитана кровью.
– Где это тебя так угораздило?
– На охоте.
– Какой еще охоте, она еще не открыта. Показывай свою рану.
Бережно сняли повязку, перед глазами предстала чудовищная рана: края рваные, в некоторых местах явно не хватает мышечной ткани и кожи, видны сухожилия из разорванных вен медленно вытекает Серегина кровь.
Честно говоря, давно не видел такого на живых людях, даже чуть, чуть затошнило. Рана была характерна для крупного хищного зверя.
– Собака?
– Лиса!
Я непроизвольно рассмеялся:
– Ты её, что, за хвост поймал?
– Почти!
Посмотрев на друга, я понял, что ему не до разговоров. Лицо его постепенно приобретало серый оттенок. Я достал из сейфа бутылку «Аиста», в стакан плеснул грамм 200.
– Пей!
Он не сопротивлялся, одним махом осушил стакан.
Дежурный в машине не отказал, усадив в машину Сергея, я стал ему объяснять необходимость следующих действий.
– Сейчас мы с тобой поедим к хирургу, рану придется шить. Доктор обязан выяснить происхождение твоей раны. Если ты скажешь, что это сделала собака, тебе необходимо будет предоставить либо живую собаку целиком, либо ее голову. Если ты скажешь, что это лиса, то доктор будет обязан сообщить о факте браконьерства в наш отдел.
Наиболее благоприятный ответ должен быть таким – это собака, но она «скрылась с места преступления», найти ты её не смог. Все вопросы снимаются с повестки дня. Тебя шьют и отпускают домой.
Сергей с облегчением вздохнул, по лицу пробежала улыбка, его это полностью устраивало.
Какой же ты негодяй, подумал я про себя, а вслух сказал:
– Чуть не забыл, маленькая деталь, придется тебе сорок уколов с сывороткой против бешенства заполучить. Не бойся не в место для сиденья, сидеть ты будешь нормально без всяких неудобств. Уколы делают в живот.
Серега мой сник, а куда деваться.
Когда я его вез из больницы домой, он рассказал, как его надула рыжая плутовка.
Стрелял Сергей в лисицу метров с двадцати пяти, она сразу рухнула на снег, он подошел к трупу, перевернул его ногой, зверь не шевелился. Его распирала гордость за удачный выстрел, забыл он о врожденной хитрости этого существа, многие охотники рассказывали, что очень часто, когда лисица не успевает увидеть место, откуда был произведен выстрел, она претворяется мертвой. Если увидела, то она сразу уходит в противоположенную сторону.
Сергей взял лисицу за хвост и поднял, ей осталось немногое – вцепиться зубами в руку неудачника, вырвать плоть и совершить побег.
Больше Сергей на тропу охоты не выходит.
***
– Послушай земляк, может война скоро будет? Зачем, я военкомату понадобился, на учете осталось пять лет стоять. А вчера почтовый ящик открыл, а там повестка. – сосед показал мне смятую повестку. В глаза бросился текст: «На основании закона СССР …»
– Так зачем едешь, СССР давно не существует, повестка наполовину липа, за нее ты не расписывался, выбросил бы ее и вся проблема.
– Ну, нет, ты не прав, я ведь присягу давал.
– У нас ее многие давали, а потом и забрали, начиная от первого лица государства, кончая чиновниками районного разлива.
– Я вот думаю, вдруг война, народ подымется Родину защищать, а как подумаешь, а Родины-то и нету. Раньше все было народное. Мой завод, моя река, мой прудик, моя роща Я понимаю так, это все, как раз моя Родина. И я должен был это защищать от врага. А теперь завод принадлежит, допустим Абрамовичу, река Когановичу, прудик Мукичу, а березовая роща Садовичу. Так что же получается, Родину у меня забрали, а я должен имущество Абрамовича, Когановича, Мукича и Садовича защищать? А вот выкусите!
Сосед с остервенением порвал повестку встал, и направился к выходу.
***
Зима. Гололед. Бабушка медленно идет по льду, в руках бидон с дешевым разливным молоком. Неудача, поскользнулась, упала, бидон упал, молоко разлилось. Рядом другая старушка, нагибается к ней и спрашивает: "И почем Вы молоко покупали?»
***
Продовольственную проблему горбачевского периода мой приятель пытался решить при помощи разведения норных кроликов.
– Ты посмотри, как это выгодно, во-первых клеток не надо, во-вторых – плодятся, как кролики, в- третьих мяса будет завались. Что-то съедим, а что-то продадим, в
