Энеата. Воин и Солнце (СИ) - Бодарацкая Анна

— Отойди-ка подальше назад, Ата, — спокойно, ничуть не страшась, произнёс Дарий. — И закрой глазки.

Девочка послушно шагнула назад и зажмурилась, заслоняя лицо крохотными ладошками; разбойники, медленно приближаясь к Дарию, достали мечи. В зелёных глазах мальчишки загорелся недобрый огонь, дикий и опасный; он, крепко сжав рукоять своего клинка, бросился вперёд.

***

Окончания того сражения Энеата не помнила. Последнее, что представало перед мысленным взором — сверкнувшие в темноте глаза чудовища и замершее от страха сердце. Когда девушка пришла в себя, она была уже в Энаране, во дворце эсина. Глубокие раны от когтей уже не угрожали её жизни, хотя широкие алые полосы на теле и — к вящему неудовольствию Энеаты — на лице грозились заживать ещё долгое время, оставив не слишком красивые следы.

Эсин Арнунна и его семья, хоть и радостно приветствовали вернувшуюся в сознание девушку, не могли скрыть своего волнения. Вести о том, что Зара жива и бежала, тревожили их; зная, что Энеата по-прежнему подвергается опасности, они беспокоились о Нунне, с которым обещала разделить свою судьбу Энеата. Бывший судья, будучи человеком чести, не желал поддаваться уговорам страшившийся супруги и отказываться от брака Энеаты с его сыном; но госпожа Таман, без ведома мужа проникнув в комнату Энеаты, упросила девушку расторгнуть помолвку.

За две недели, что Энеата не могла подняться с постели, Асахир лишь однажды зашёл навестить её; хмуро сказав, что его ждут в Идшаре, военачальник спросил, отправится ли Эне с ним.

Она бы предпочла вернуться в свой дом в Арке, но не хотела подвергать опасности других людей; асу понимала, что уйти куда-то в одиночестве не сможет — по крайней мере, пока не поправится окончательно. Решив, что в случае возвращения Зары лучше быть рядом с суровыми воинами Эллашира, чем с беззащитными людьми Арка, Энеата согласилась отправиться в Идшар. О предательстве Римиара Энеата умолчала; Асахир и остальные идшарцы, как поняла Энеата, посчитали жреца погибшим.

Арнунна дал слово уладить вопросы с наследством Энеаты и взять к себе слуг дома Хурсана; удовольствовавшись этим обещанием, девушка покинула Энаран вместе с отрядом идшарцев, не возвращаясь домой.

Путь до Идшара оказался тяжелее, чем Энеата рассчитывала. Жара, смертельная слабость и то и дело вспыхивавшая боль, как ни странно, виделись девушке меньшим из зол. Каждый день проходил в треволнениях. Энеата тревожилась обо всём: ей было страшно, что Зара вновь нападёт; она боялась, что Зара забудет о ней или не сможет найти её и вернётся к порче земель Арка и Эрисума; она переживала из-за слов Зары, сказанных тогда, винила себя во всех её бедах и то и дело решала, что смерть Эне успокоила бы сестру и тем самым защитила бы других. Изредка сквозь эти рассуждения всплывали и простые заботы, от размышлений над которыми Энеата признавала себя глупой и мелочной. Алые полосы порезов, пересекшие левую половину лица, казались девушке невыносимо уродливыми, и асу не хотела никого видеть и не желала ни с кем общаться, отвечая кратко, вечно отворачиваясь и пытаясь прятать боевые отметины под укрывшим голову льняным платком.

Асахир молчал. За всю дорогу дорогу он не сказал ей ни слова, хотя изредка оборачивался в её сторону, провожая долгим, тяжёлым взглядом ярко-зелёных глаз. В этой тишине Энеата тоже винила раны; прекрасно помня слова Асахира, что тот произнёс ночью на стоянке, асу всё же думала, что теперь даже Асахир, когда-то назвавший её красивой, не захочет брать её в жёны.

Но в день, когда с рассветом вдали показались очертания города-крепости, байру Асахир всё же подошёл к Энеате и хмуро произнёс:

— Теперь иди рядом со мной, асу. Так мне будет спокойнее.

Как непохож на другие города Идшар! Высокие, в два или даже три раза выше энаранских, каменные стены, верх которых ощетинился деревянными кольями; башни, тень от которых нависала над всей округой. Позади неприступной крепости грозной грядой выросли высокие скалистые горы, не позволявшие врагам обойти город сзади; вход охранял барбакан, отгородивший узкий мост через глубокий ров; пальмовые рощи теснились к берегам Реки, оставляя вокруг твердыни широкие открытые пространства, где враг не смог бы подобраться незамеченным.

Единственный путь в город — узкая дорога, ведущая к отводной башне; пройдя сквозь толстые стены барбакана, отряд возвращавшихся идшарцев вместе с Эне пересек мост и приблизился к главным воротам.

Внутри город казался ничуть не дружелюбнее. Вернувшихся воинов встречали с почётом, толпы людей скопились вокруг дороги, и всё же Энеата чувствовала себя так, будто входит в логово врагов, а не в новый дом.

Не замечать взглядов, направленных на неё, Энеата не могла. Слишком многие, кивая на девушку, перешёптывались, и юная асу смущалась, краснея, но не могла заставить себя не следить за зеваками. Байру Асахир положил руку ей на плечо, но от этого стало только страшнее.

— Байру… — тихонько прошептала она. — Можно мне где-то переждать… спрятаться?

— Подними голову, Энеата, — отозвался Асахир. — Ты — воплощение Солнца. Пусть они сами боятся тебя.

Девушка устало вздохнула. Юная асу ещё не вполне оправилась от ранений и пережитых тревог, да и долгий путь до Идшара измотал её.

Девушка устало вздохнула. Юная асу ещё не вполне оправилась от ранений и пережитых тревог, да и долгий путь до Идшара измотал её. И ей вовсе не хотелось никого пугать.

Правителю Идшара уже успели доложить о возвращении Асахира, и эсин Арсак вышел навстречу знатному военачальнику — без стражи и прислуги, облачённый в такую же простую чёрную одежду, как и рядовые воины Идшара. Энеата ни за что не догадалась бы, кто перед ней, если бы подошедший к Арсаку Асахир не приветствовал пожилого мужчину почтительным низким поклоном и коротким:

— Мой повелитель.

Арсак несколько мгновений изучающе смотрел на прибывших, после чего, наконец, произнёс, сперва обращаясь к воинам, стоявшим позади вернувшегося военачальника:

— Идшар рад возвращению своих сыновей! — затем, повернувшись к байру, тише добавил: — И я рад твоему возвращению, Асахир. Хотя жду тебя уже слишком давно.

— Повелитель, — всё ещё не поднимая головы, Асахир на удивление смиренно начал объяснять: — Меня задержали обстоятельства. Я счёл, что раз Энаран теперь под идшарским покровительством, то беды…

— Я не жду оправданий, Асахир. К нашему всеобщему счастью, ты вернулся живым и прежде, чем понадобился. А о причинах и о достигнутых тобой успехах мне уже доложили достаточно. Я рад, что древнее проклятие святилища Астарны уничтожено, — переведя взгляд на нервничавшую Энеату, он спросил: — Кого ты привёл с собой под сень Идшара? Могу ли быть уверен, что передо мной та Энеата, воплощение яростной Адуаны, о которой я слышал?

Энеата ждала, что Асахир всё расскажет за неё, но он лишь легонько толкнул её, призывая ответить самой.

— Энеата — это моё имя, — согласно кивнула она. — Об остальном говорят люди, с них и спрашивайте.

Эсин усмехнулся, услышав такой ответ:

— Сомневаюсь, что в нашем городе найдётся жилище, достойное Солнца.

— Повелитель, — вмешался Асахир. — Энеата — моя гостья, нет нужды искать ей другой дом.

Энеата резко опустила голову, поджав губы. Арсак недолго молчал, после чего кивнул и произнёс:

— В таком случае, проводи свою гостью домой и возвращайся ко мне, воин.

Асахир слегка склонил голову, затем развернулся и, взяв Эне под локоть, повёл девушку в сторону от главной улицы.

— Байру, — попросила Энеата, когда они отошли достаточно далеко, чтобы скрыться от толпившихся на той улице людей. — Вы не могли бы идти не так быстро?

Асахир замедлил шаг и спросил:

— Тебе плохо?

— Нет. Я хочу посмотреть на город.

— Посмотришь завтра. Надо отдохнуть с дороги.

— Я хочу увидеться с Фазмирой и Нунной.

— Завтра.

Энеата пожала плечами, не желая спорить — ей и в самом деле не помешал бы отдых.