Новый Мир ( № 5 2011) - Новый Мир Новый Мир

Февраль 26 (суббота)

Дома у нас положение очень напряженное. Неделю тому назад произошел гранд-скандал, и более того — бокс, от которого я и по сей день хожу с желтым знаком под глазом. Отец с братом не разговаривает. Виктор еды не получает. Вот и все краткие последствия гранд-скандала.

Погода замечательная. Зима уже прошла. С каждым днем солнце греет дольше и теплее. Чем ближе лето, тем ближе другая зима, а конца все еще не видать. С питанием сейчас у нас неплохо. Как-то привыкли. Жиры есть, но обед состоит из одного блюда. На днях меня обрадовала весть о том, что одна подруга выбралась из трясины на поверхность, Хавка — «ха-шомер ха-цаир хе-халуц» [50] .

Март 7 (вторник)

Сегодня я дома. Всю неделю работала. Вчера был мой день рождения.

Исполнилось 15 лет. Жду «клетку» [51] — она не приходит. Отец комбинирует. Я выжидаю — терпение. «Терпение и труд — все перетрут». В гетто разные перемены. Капо [52] все больше вмешиваются во внутреннюю жизнь, и своя инициатива пропадает. Это хуже. Фронт приближается. Каунас уже стал первой зоной. Мало пишу. Читаю Ницше. Ленюсь что-нибудь еще писать. До свидания!

Март 8 (среда)

Пурим. Что касается «клетки», то дело плохо. Она хочет, чтобы я пришла. А я трушу: уж очень трусливой создал меня Бог. Ничего не поделаешь.  6-го была «месиба» — день Трумпельдора [53] . Удалось неплохо. У меня роли не было. Вообще стала пассивной. Хочу скорее «Ваиврах» [54] . Но не так скоро все делается. И я не могу сама себе помочь. Погода чудная. Солнышко греет все теплее и теплее. От снега совсем следа не осталось. Радость охватывает душу. Это уже весна, весна. Еще одна зима прошла, еще одной зимой меньше. Быть может, это последняя зима? Чего? Гетто или жизни? О, Солнце, великая звезда, Ты молчишь! В чем заключалось бы Твое счастье, если бы не было кому светить? Так говорил Заратустра. Так говорю и я. Чем была бы фабрика без рабочих, чем был бы идеал без идеалистов? Ах, хватит уже болтать глупости, чем дальше, тем я больше глупостей пишу. Работой в организации я недовольна, не то себе представляла, больно обманулась. Все игра, противная, обманчивая игра, все цели в итоге кончаются любовью, свадьбами, детьми. Такова суть жизни. И никакими силами не искоренить этого. Да. Такова жизнь. Горькие слова правды говорил Заратустра.

Март 27 (понедельник)

Акция. 1500 малых детей и старых людей вывезены на форты. Сорок еврейских полицейских кончили свою жизнь на IХ форте. Других продержали несколько дней и за сообщенные сведения освободили. Многие убежища обнаружены. Погибло молодое поколение — дети до 12 лет, погибли старики, погибнем и мы. Но матери, матери, матери! Кошки царапаются, кусаются, но котят не отдают. Курица своим телом прикрывает цыплят и защищает их.  А еврейская мать должна отдать своего ребенка и видеть, как его бросают, словно щенка, в грузовик. Но были и героические матери, которые собственными руками душили своих детей, которые настаивали, чтобы сперва убили их и только потом забрали детей. Вечная слава этим матерям! А дети? Молодые родители отдали все, что было для них самым дорогим. Муж нес на руках до грузовика стариков родителей-инвалидов, жена несла малюток. Жутко!  А солнце какое было! И оно улыбалось. Дождалась Ты, дождалась за долгие века красивых зрелищ, даже смех берет, ха, ха, ха. И Ты, Солнце, смеешься над человечеством...

Март 28 (вторник)

Продолжение. Думала, что уже конец. Всем. Кровавая трагедия. Не хватает слов писать. Я оба дня была на работе. О, бедные, бедные матери, вернувшиеся с работы домой и не нашедшие своих детей. И к кому, к кому осталось обращаться? Бога нет — он посылает солнце смеяться, люди предатели, один хуже другого. Они выдают детей, которых удалось спрятать. Богу, братству, идеалу — всему пришел один конец. Над всеми властвует инстинкт жизни и смерти...

Апрель 4 (вторник)

На первый взгляд, кажется, все успокоилось. Кого не коснулась беда, тот остался спокоен. У кого вырвано сердце, рана от сострадания не заживет, ой не заживет. Сытый голодного не разумеет. И все же гетто нам ничего хорошего не обещает. Кто может, убегает. Ясно, вначале старых, потом молодых... Настроение плохое. Нет больше в мире чудес...

Апрель 7

Побег.

Хороший индеец — мертвый индеец

МАРИЯ РЕМИЗОВА

*

Хороший индеец — мертвый индеец

Ремизова Мария Станиславовна — критик. Родилась в 1960 г. в Москве. Окончила факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова. Автор многочисленных критических статей, посвященных современной литературе. В 2007 г. выпустила книгу статей “Только текст”, посвященную современной отечественной прозе. Живет в Москве.

В 2011 г. исполняется 40 лет со дня смерти Джеймса Дугласа Моррисона — легендарного Джима Моррисона, лидера группы “The Doors”, одного из самых знаменитых музыкантов за всю историю рок-музыки. Двум разным взглядам на его роль и судьбу посвящены статьи в рубрике “Мир искусства”.

Я вижу себя огромной огненной кометой, летящей звездой. Все останавливаются, показывают пальцем и изумленно шепчут: “Смотрите!” А потом — фьюить, и меня уже нет... и больше ничего подобного никогда не увидят... и никогда не смогут меня забыть — никогда.

Джим Моррисон

То, что любую звезду окружает ореол легенд, так же естественно, как свето-вое излучение звезд небесных. Но абсолютным рекордсменом по числу окружающих реальную личность вымыслов и слухов был, вне всяких сомнений, Джим Моррисон, лидер группы “The Doors”, которая на протяжении вот уже полувека завораживает тысячи (если не миллионы) людей по всему миру. Хотя и группы давно нет, и нет в живых самого Джима… Впрочем, даже тут неясность: ходил упорный слух, что его смерть — мистификация: будто похоронили пустой гроб, а сам Моррисон, точно как его любимый Артюр Рембо, растворился где-то в дебрях Африки и существует там под именем мистер Моджо. Во всяком случае, так после его смерти стали расшифровывать строку из его песни, прочитывая “Моджо” как анаграмму его имени. Вот только некоторые из слухов, циркулирующих вокруг его могилы на Пер-Лашез: вскоре после похорон тело выкрали друзья и перевезли в Калифорнию; тело кремировали, а пепел развеял над Парижем граф Жан де Бретой, парижский героиновый дилер; одному журналисту местный охранник сказал, будто в начале 80-х тело Моррисона эксгумировали и его забрала семья. Одно из граффити у могилы гласит: “Мы пришли сюда увидеть тебя, Джим, даже зная, что тебя тут нет”. В общем, вопрос до сих пор открыт…

Не смогут забыть меня никогда…

Как бы там ни было, след, оставленный Моррисоном в рок-музыке, мало сказать — неизгладим. Именно его творчество вдохновляло и вдохновляет Игги Попа, Элиса Купера, “Joy Division”, Ника Кейва, Бека и даже Мадонну… Он стал чем-то вроде эталонной рок-звезды — сексуальной, скандалезной и окутанной тайной. Даже узкие черные кожаные штаны, которые он носил не снимая — что на сцене, что в жизни, — превратились в стереотипный атрибут сценического образа рокера. Впрочем, эпитет “звезда” Моррисону как раз и не подходит: если уж продолжать астрономические аналогии, скорее имело бы смысл назвать его “черной дырой” — притягательной, но непостижимой, с какой-то огромной недоступной темной энергией в глубине…

Первый всплеск посмертного интереса к Моррисону произошел в ноябре 78-го, когда группа выпустила мемориальный альбом “An American Prayer — Jim Morrison”. Это просто музыкальный фон, подложенный под речитатив Джима, который незадолго до его смерти был почти случайно записан на пленку. Больше всего он напоминает спиритический сеанс — голос Моррисона, будто вызванный усилиями медиумов из потустороннего мира, кружит над органом Манзарека — и уплывает, уходит куда-то в небытие… Если другие группы разваливались из-за внутренних ссор и взаимных обид, когда на сцену выходили личные амбиции и неудовлетворенное самолюбие, и пустившиеся в свободное плавание музыканты делали сольники или создавали новые группы, то “The Doors” были обречены на нерушимый союз: Моррисон не просто писал тексты и даже не просто определял лицо группы — он был самой ее сущностью, самим ее духом, и без него, что и подтвердили последующие события, “The Doors” — это фантом. Не стало Моррисона — не стало и “The Doors”. После этого “The Doors” больше уже ничего и никогда не записали…

На протяжении всех 80-х интерес к его личности все рос и рос, пока не достиг апогея в 91-м, когда вышел фильм Оливера Стоуна “The Doors” с Вэлом Килмером в главной роли. Тут уж запахло настоящей “дорзоманией”. И к концу 90-х за “The Doors” прочно закрепился статус альтернативной группы номер один, своего рода прародителя всех независимых рок-течений — от панка до неопсиходелии.