ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №3 2008 г. - журнал Если
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ничего не случилось?
– А?… – Очнулась, заулыбалась. – Нет-нет, я так… Стратополох прошел в комнату сына и выудил его за нежно-голубой галстук из компьютерной игрушки.
– Не знаешь, что это с мамой?
– А! – Отпрыск дернул плечом. – По зомбишнику о новой шизе передали. То есть не о новой… Психическая эпидемия… тоси-боси…
– Ну-ну! И что?
– Да как всегда! Засуетилась, давай в поликлинику звонить, пре-зика в шкаф спрятала.
Презика? Ах, пре-езика… В смысле – Президента! То есть сняла со стены Президента и спрятала в шкаф… Стратополох сразу вспомнил огромный матерчатый портрет, убираемый с торца здания под надзором двух санитаров.
– Погоди-погоди… Что за эпидемия?
– А я знаю? Что-то там такое говорили… замена идеи аффектом… служение не делу, а лицу… На классном часе скажут.
Надо же страсти какие! Санитар, помнится, высказался короче и проще: пополизаторство. Этак они, глядишь, и президентоманию извращением объявят. Ох, доиграетесь вы однажды, доктор Безуглов, ох, доиграетесь…
А поздним вечером, еле дождавшись, когда Павлик прекратит ворочаться за стеной, Виктория набросилась на мужа, как в первую брачную ночь.
– Бедный, бедный… – то всхлипывала, то шептала она. – Это я, это я виновата… Больше так не будет… Тебя ни на кого теперь… не хватит… кроме меня…
Потом изнемогла и уснула.
Измочаленный Артём Стратополох бессильной рукой попытался взбить подушку.
– Спать… – бормотал он. – Спать-спать-спать…
И уже в наплывающей дреме возникла и обрадовала фраза: «Какое счастье, – думал он, засыпая, – что это была всего лишь явь…»
Не забыть бы до завтра.
Глава 9. Клевета за клеветой
Не дай мне Бог сойти с ума.
А.С.Пушкин.Утром свежевыбритый, благоухающий кофе и лосьоном Артём Стратополох в коричневом домашнем халате прошествовал вниз по лестнице к почтовому ящику. Поднес ключик к жестяной дверце и приостановился. На стене подъезда поверх заскобленной латиницы чернела свежая кириллическая надпись: «Любил я ваши именины».
Так. Начинается.
Фыркнул, отомкнул ящик, извлек воскресный номер газеты «Будьте здоровы!». Предпоследняя страница. «Литературный диагноз». Неужели и сегодня о нем ничего…
Есть! Вот оно! Артём Стратополох, «Умножение скорби», сборник стихов… Зажмурился, бегло досчитал до десяти.
Вскинул бьющиеся веки, вновь отыскал заголовок – и тут же всполошился. Позвольте, позвольте… А почему так коротко? Анонимный отзыв состоял всего из трех предложений. Первые два были не более чем оскорбительны, зато третье… «Невыразительная бледность женских портретов, – чуть отшатнувшись, прочел Артём, – невольно наводит на мысль о гомосексуальных тенденциях автора».
Они там что, совсем идиоты?
Поднял обезумевшие глаза, непонимающе уставился на непристойную со вчерашнего дня надпись.
Ах, сволочи! Ну не получаются у него женские образы, не удаются! Но чтобы на этом основании вот так… огульно… облыжно…
Артём нервно свернул газету и запер ящик. Виктории заметку показывать нельзя. А спросит, где газета? Сказал, что сходит вниз за газетой, а где она? Да нет, не спросит…
Гораздо хуже другое: в «Последнем прибежище» прочтут неминуемо. Хоть кто-нибудь да прочтет. И неизвестно еще, чем все это обернется. Запросто могут потребовать, чтобы пересел за столик под портретом поэта Клюева. В компанию Квазимодо и юноши с минимумом косметики.
Ну нет! Такого срама он не переживет.
Вот что нужно сделать: взять этот номер и заявиться со скандалом в редакцию. А потом – в «Прибежище». Сколько бы он там теперь ни проторчал, все равно Виктория решит, что это для отмазки…
«Будьте здоровы!»
Недолго вам быть здоровыми…
О газете Виктория не спросила, ей было не до того. По телевизору шла «Школа больных», и речь велась именно о профилактических мерах против психических эпидемий.
– …Протекает обычно с нарастающим психомоторным возбуждением, в высказываниях часто доминируют идеи одержимости… – монотонно излагал с экрана некто в белом халате.
Кое-что Виктория записывала.
Облачаясь в парадную пару (пятна отчищены, пуговки переставлены), Стратополох краем уха прислушивался к голосу ведущего. Суть высказываний воспринималась обрывками.
– …господство одного аффекта над всеми…
– …определенному лицу, которому они экстатически преданы и во имя которого…
– …как правило, личности тревожного фобического склада… Насколько Артём мог понять, граждан, заботящихся о своем психическом здоровье, предостерегали против восторженных прилюдных высказываний, стихийных митингов и особенно против обращений с просьбами непосредственно к портрету доктора Безуглова.
Спохватились…
– Ты осторожнее, – ласково потрепав жену по загривочку, предупредил он на прощанье.
Та оторвалась на секунду от экрана и улыбнулась – тревожно, почти заискивающе.
– Нозофилия, – нарочито занудливо, в тон телевизору процитировал Стратополох, – проявляется в особом пристрастии некоторых лиц находить у себя болезни и заниматься их лечением. Чаще всего, некомпетентным.
– Ты куда?
– В редакцию, – сказал он, мрачнея. – Кое-кому шею намылить. Ошибку сделали, козлы…
– Пуговке – привет.
– Вика!
Конечно же, грозные высказывания Стратополоха в адрес газеты «Будьте здоровы!» следовало делить как минимум на шестнадцать. Редакция ее обитала на одном из этажей здания, принадлежащего Министерству Здравоохранения, так что скандала там особо не учинишь. Здравоохранка – учреждение серьезное.
Высотный дом яично-желтого цвета твердыней возвышался над окрестными строениями, и в него еще надо было ухитриться попасть.
– Мне в редакцию, – объяснил Артём.
– К кому? – неумолимо спросили из-за бронированного стекла.
– В «Литературный диагноз».
– К кому именно?
– Н-ну… понимаете… заметка была без подписи…
– Вы кто?
– В смысле – фамилию? Стратополох.
– Стратополох… Стратополох… – забормотал дежурный, гоняя по монитору списки дозволенных в здании лиц. Замолчал, вскинул глаза. – Артём Стратополох?
– Да… – удивленно ответил тот.
– Документ, удостоверяющий личность, есть?
– Да… вот…
– Ваш пропуск… – В щель под бронестеклом была просунута пластиковая бирюлька. – Вас ждут. Куда идти, знаете?
– Н-нет…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
