Миры Филипа Фармера.Том 08. Магический лабиринт - Филип Фармер

Окаба приближался, недоумевая по поводу того, почему «Старый Чарли» снизил скорость. Теперь он уже понял, что его противник — Гинеме. Окаба, как все летчики, хорошо знал историю француза. Увидев название, он испытал странное чувство. Зачем он пытается сбить знаменитого француза, уничтожить «Старого Чарли»?

Окаба посмотрел в прицел. Оказавшись в пятидесяти ярдах, он откроет огонь. Сейчас, сейчас… Окаба нажал гашетку, и пулемет затрясся, а с ним и весь самолет. Японец был недостаточно близко, чтобы видеть, попал ли он в цель, но сомневался, что попал. Белый самолет с красным журавлем задрал нос кверху, встал на хвост, перевернулся через крыло и открыл огонь по Окабе.

Но тот нажал на педаль руля и отвел рычаг. На подъеме самолет подчинился не так быстро, как при прямом полете, но все же выполнил полупереворот и ушел вниз. Окаба оглянулся и увидел, что «Старый Чарли» выходит из пике в противоположном направлении.

Окаба круто развернулся и направился к нему, надеясь перехватить до того, как тот окажется сверху.

У Фосса, заметившего сзади самолет с собачьей головой, немного было времени для выбора маневра, который мог бы стряхнуть неприятеля с хвоста. Фосс сомневался, что добьется этого методами обычной акробатики. Противник просто повторит его маневр или, чуть отступив, атакует Фосса, когда тот выйдет из фигуры.

Фосс дернул дроссель до половины на себя.

Баркер удивился столь быстрому и внезапному приближению к противнику, но не стал задумываться над этим. Шахматная Доска была на виду, и расстояние в пятьдесят ярдов быстро сокращалось. Поймав в кольцо прицела шлем пилота, Баркер нажал на гашетку.

Шахматная Доска, точно прочтя его мысли, вдруг прибавила газу и в тот же миг совершила полуоборот. Пули Баркера, направленные в пилота, прошлись по днищу, отскочив от хвостового костыля.

Канадец тут же повторил фигуру противника. Что ж делать — придется стрелять, лежа на боку.

Шахматная Доска выровнялась, но тут же сделала полубочку вправо. Собачья Голова последовала за ней. Шахматная Доска вернулась в горизонтальное положение, и Собачья Голова нажала на гашетку.

Но Шахматная Доска ушла в крутой штопор. Должно быть, отчаялся уже, подумал Баркер. Ведь я тут же последую за ним. Еще он подумал, что в Шахматной Доске сидит Фосс — больше некому.

Но Шахматная Доска быстро задрала нос, сделала «бочку» и опять ушла вниз. Баркер не стал повторять этот маневр. Он толкнул рычаг от себя, держа большой палец на гашетке и прилипнув к Шахматной Доске, как утенок к матери.

Гинеме, выйдя из пике, оказался на линии огня Фосса. И Фосс молниеносно прикинув векторы обоих самолетов, ветер и расстояние, выпустил очередь. В ней было всего шесть пуль, и Гинеме ушел — но одна пуля сверху прошила ему бедро.

Баркер не знал, что Фосс стреляет, пока не увидел, как Жорж дернул рукой и откинул голову назад. Тогда канадец нажал на гашетку, но Фосс взвился вверх и ушел в плоский полуштопор, самоубийственно вращая крыльями — Баркеру пришлось сделать вираж, чтобы избежать столкновения.

Но он тут же развернулся — быстро, как леопард, который боится, что дикая собака перекусит ему сухожилие. Фосс ушел от него, хотя и небезнаказанно. Вынужденный спикировать, чтобы набрать скорость, он опять оказался ниже Баркера.

Баркер скользнул за ним, одновременно оглянувшись в поисках Красного Круга.

И увидел. Японец несся на него сверху, спеша на помощь своему товарищу, пользуясь тем, что Гинеме на время, а возможно, и навсегда, вышел из строя.

Баркеру волей-неволей пришлось забыть о Фоссе. Он повернул самолет вверх, в той же плоскости и в том же направлении, что и Окаба. Курс на столкновение.

Но вынужденный подъем поставил его в невыгодное положение. Враг не обязан был оставаться на том же уровне. Окаба сделал легкий вираж влево. Баркер тоже. Окаба сделал «бочку» вправо и выровнялся. Он, как видно, пытался зайти Баркеру в хвост. Канадец посмотрел вниз. Гинеме набирал высоту, удаляясь от них. Он был не так тяжело ранен, чтобы выйти из боя. А немец направлялся к Гинеме, бывшему почти на одном уровне с ним. Сейчас он оказался под Баркером, и канадец находился в самой выгодной для атаки позиции — но, к несчастью, Окаба угрожал Баркеру так же, как Баркер Фоссу.

Баркер развернул самолет, продолжая набирать высоту. Секунд через тридцать Окаба ринется вниз и зайдет ему в тыл.

К черту Окабу. Все равно надо атаковать Фосса.

Самолет Баркера пошел вниз по длинной дуге.

Крылья дрожали от быстрого спуска. Баркер взглянул на спидометр. Двести шестьдесят миль в час. Еще на десять миль быстрее — и крылья не выдержат.

Баркер оглянулся. Окаба следовал за ним, но не так уж близко. У его крыльев, наверное, тот же предел выносливости. Баркер немного выровнялся, снизив скорость падения. Это позволит Окабе сократить промежуток. Но Баркеру хотелось выйти на Фосса со скоростью, которая позволила бы дать длинную очередь.

Фосс, видя, что Баркер пикирует и что он, Фосс, — единственная мишень, развернул машину навстречу несущейся на него судьбе. На несколько секунд они поравнялись, и пулеметы Фосса изрыгнули огонь. Шансы его на расстоянии четырехсот ярдов были невелики, но что еще он мог предпринять?

Если он каким-то чудом и попал в самолет, Баркер явно остался цел. И делал вираж в сторону, слегка меняя курс. Потом устремился назад, оглядываясь через плечо. Окаба приближался, но был еще слишком далеко, чтобы стрелять.

Баркер, слыша, как воет ветер над лобовым стеклом, обошел Фосса сзади. Немец не оглядывался, но должен был видеть Баркера в зеркале заднего обзора.

И увидел, по всей вероятности, потому что сделал полубочку назад, желая уйти. Баркер совершил тот же маневр и заметил, что Гинеме вот-вот выйдет на линию огня Фосса, подставившись ему на пару секунд. Гинеме уже второй раз подворачивался Фоссу — и оба раза случайно.

Баркер до сих пор не знал, ранен его друг или нет. Баркер с Фоссом пронеслись мимо Гинеме; Баркер видел затылок немца и быстро сокращал пятидесятиярдовое расстояние между ними.

Взгляд в зеркало. Окаба тоже был ярдах в пятидесяти за Баркером. И быстро приближался. Так быстро, что у него останется всего несколько секунд на стрельбу, если он не замедлит ход. Так он, конечно, и поступит — разве что очень уж уверен в своей меткости.

Баркер нажал гашетку. Пули прошили фюзеляж во всю длину, раздробили голову пилота, лопнувшую, как шар, полный крови, и застучали по мотору.

Глазам собравшихся на берегу предстало странное зрелище. Три самолета летели друг за другом, а потом их стало четыре. Гинеме зашел в хвост Окабе. Он не был сверху, что было бы предпочтительней, и не имел той скорости, которую Окаба набрал в пике. Когда череп Фосса разлетелся на части, когда Баркеру прошило позвоночник и снесло макушку, Гинеме дал три очереди. Одна вошла снизу Окабе в поясницу, рикошетировала от позвоночника и порвала солнечное сплетение.