Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 (СИ) - Тыналин Алим

Удар за удар, как будто так надо. Как будто так будет длиться весь бой. Когда он немного расслабится, убаюканный темпом, с моей стороны поступит суровое наказание.

Мы проводим в бесплодных обменах весь первый раунд. Зрители недовольны нашей осторожностью.

— Ну давай, чего вы телитесь! — крикнул кто-то и его сразу же поддержали.

— Хватит танцевать! — заорал еще один.

Кто-то засвистел. Худяков стоит в моем углу, он слишком увлечен нашей борьбой и не обращает на крики внимания. Впрочем, я тоже стараюсь отключить их. Если следовать мнениям капризной толпы, то очень скоро я окажусь на настиле.

— Хорошо, хорошо, — говорит сзади тренер. — Работаем дальше.

Мы оговорили с ним эту ситуацию. Все идет так, как и планировали. Первый раунд глухая защита, разведка боем. Во втором раунде уже более активная работа.

Мой план также хорошо реализуется. Я вижу, что Уфимцев почти загипнотизирован моими ударами. Моим ритмом. Я стараюсь поддерживать с ним синхронный обмен. Отлично, все идет отлично.

Вместе с тем, я замечаю, когда он раскрывается. Интересно, видит ли противник мои бреши в обороне? Наверное, видит, он же не слепой.

Тогда почему не атакует их? Ведь я как будто нарочно оставляю открытой голову, для его бокового удара. Что же ты такой осторожный, как лис, пробирающийся в курятник?

До конца раунда остается совсем немного. Я тоже позволяю себе немного расслабиться. Все начнется во втором раунде. Это будет избиение младенца. Я уже примерно знаю, как это будет.

И вдруг противник нарушает отработанный ритм. Он бьет меня поверх руки, сильным встречным кроссом. И сразу попадает в лицо.

Я успеваю отшатнуться, хотя попадание есть. Он зарабатывает баллы. Вот гадюка, Уфимцев отлично понял мою тактику и решил сломать ее напоследок. Он бьет снова, теперь уже другой рукой. Я едва успеваю уйти от дикого хука.

Бью в ответ сам, чтобы он не думал, будто ему досталась легкая прогулка по рингу. Почти задеваю, но он отбивает предплечьем. А затем бьет сам.

Причем бьет так, что я сгибаюсь от боли и скрючившись, ложусь на колени. В груди все горит адским пламенем. Этот урод ударил в область сердца, причем так, будто меня протаранил носорог. Боль дичайшая, я и не ожидал, что так может быть от обычного удара в грудь.

Что за чертовщина, как это произошло? Он нанес мне какой-то странный прямой удар. Прямой и в тоже время идущий по наклонной линии. Я даже не сразу догадался, куда он метит.

Рефери давно начал отсчет. Я мог бы встать и раньше, но предпочел отлежаться и отдышаться. Поднялся на счете «восемь». Поглядел на Уфимцева. В груди все еще полыхал огонь.

Противник продолжал стоять в защитной стойке. Только теперь взгляд его изменился. Он стал торжествующим. Ну конечно, ты у нас крут, мегакрут. Думаешь, что победил?

По своему обыкновению, я состроил жалостливую физиономию. Потер грудь, чуть ли не плача от боли. Пусть думает, что я сломлен, что морально и физически раздавлен, что я превращен в мокрое пятно на настиле. Это ему дорого обойдется.

Звучит гонг. Первый раунд окончен. С явным отрывом моего соперника. Его болельщики из ГПТУ ликуют, хохочут и издевательски машут мне руками.

Я сажусь на стульчик в своем углу. Жалкий и подавленный.

— Ну, чего ты? — спросил Худяков, массируя мне грудь. — Все в порядке? Это спускающийся удар, ты что, не знал?

Нет, я впервые о нем слышу. Надо же, и такое есть.

— Это прямой удар в область сердца, наносится сверху вниз по наклонной линии, — поясняет Худяков. — Им можно пользоваться, если трудно достать противника чистым хуком. Как раз против тебя. Ты же, как ванька-встанька вертишься, из стороны в сторону. Боковыми тебя трудно достать. А вот передним ударом, да еще и в корпус, можно попробовать. Для этого надо подойти ближе, делать финты движениями туловища, ждать возможности, а затем ударить с шагом вперед и с сильным поворотом корпуса. Вкладывая всю массу тела в удар.

Худяков, как и я, посмотрел в противоположный угол и покачал головой.

— Очень необычный прием, очень необычный… — сказал он. — У этого парня грамотный тренер. Хорошо его натаскал.

— Отлично, — я снова повесил голову. — И что же мне теперь делать?

Худяков потрепал меня по плечу. Он тоже, добрая душа, поверил, что я сник.

— Выше нос, юноша. Работай, как и дальше, двигайся. Он не должен атаковать твой корпус. Я тебе так скажу. Твой соперник теперь будет обрабатывать твое туловище. Он будет действовать точно также, как…

Стукнул гонг, возвещая о начале второго раунда. Я сунул капу в рот, вышел на середину ринга. Уфимцев уже снова спрятался за перчатками, следил оттуда за мной, как из амбразуры.

— Бокс, — сказал рефери и мы начали второй раунд.

В кои-то веки я был согласен с Худяковым. Все-таки, он опытный мужик. Знает, что к чему, хотя с Касдамановым ему, конечно, не сравниться.

Но сейчас он прав. Уфимцев нашел, как ему казалось, рабочую стратегию против меня. Он видит, что корпус перемещать труднее, чем голову. И сейчас будет ждать, пока я опять начну выписывать кренделя головой.

Затем опять сделает вид, что охотится за ней, а потом снова атакует корпус. Только в этот раз все будет жестче и суровей. Вплоть до возможного нокаута.

Ах ты, мое бедное сердце. Мало того, что тебя пытаются забрать девушки, так теперь еще и боксеры открыли на тебя охоту.

Мне ничего не осталось, кроме как снова навязать ритм «удар за удар». Только теперь с учетом того, что меня самого усыпляют с помощью этого ритма. И теперь мне надо изображать из себя, будто я клюнул на этот крючок.

И еще не терять бдительности. К тому времени, когда соперник снова решит атаковать, я должен быть готов.

После вспышки активности, мы снова выжидаем. Иногда доходит до того, что рефери вынужден и сам поторапливать нас:

— Бокс, бокс!

Зрители негодуют:

— Ну вы чё, как дохлые рыбы?!

— Тухлый бой, они обосрались!

— Вы долго еще танцевать будете? Может, в балет пойдете, а не на ринг?

Мне все равно, я безмятежен. Но это внутри. Снаружи я делаю вид, что волнуюсь. Будто переживаю из-за окриков и освистывания. Теряю внутреннее равновесие и очертя голову бросаюсь в атаку.

Между нами происходит интенсивный размен ударами. Ни один не попадает в цель. Уфимцев слишком хорошо защищается, а я слишком быстр. Я описываю вокруг него дикие кольца и замечаю, что он чуть сжался, как взведенная пружина.

Вот оно. Момент истины. Соперник приготовился поймать меня на атаке. Я действительно, слишком увлечен, слишком взволнован, слишком тороплюсь.

И мой корпус приоткрывается на несколько мгновений, представляя из себя отличную мишень. И Уфимцев устремляется на него со скоростью гончей собаки, спущенной охотником при виде бегущего кролика. И он уже готов снова отработать мне область сердца своим коварным ударом.

Вот только на сей раз он промахивается. Вернее сказать, я успеваю уйти и прикрыть корпус. И вот теперь, после того, как Уфимцев наконец показал голову из норы, я тоже бросаюсь в атаку.

Первый удар тут же, короткий и боковой, левой рукой. Я настигаю скулу противника. Он понимает, что попал в ловушку и пытается уйти назад, снова в глухую защиту. Но теперь уже поздно, очень поздно, мой дорогой!

Второй удар правой, тоже боковой, с закручиванием корпуса. Сил все равно недостаточно, но теперь я снова добираюсь до его лица. Этот удар посильнее, Уфимцев откидывает голову назад.

Он отнюдь не потерял волю к сопротивлению. Он пытается сражаться и тоже наносит мне хук, но я готов к этому и успеваю в последний миг увести голову в сторону. Но не от, а к противнику.

Потому что в это время я снова атакую, и нахожусь в такой позиции, когда почти невозможно уйти от контратаки противника. Можно только продолжать нападение, корректируя походу и надеясь, что я буду быстрее. И мне удается ударить его вытянутым джебом в лицо.

И вот теперь сопротивление Уфимцева почти подавлено. Он еще пытается достать меня другим боковым, но я уже рядом с ним, совсем близко.