Просто не забывай дышать - Чарльз Шиэн-Майлс

Она съеживается, обхватив себя за плечи, выглядя так, словно в любой момент собирается расплакаться. Я смотрю на следующую карточку и на ней написано: «Бег». Она протягивает руку и берет ее у меня.

Я шепчу:

— Алекс, ты заставляешь меня хотеть работать над собой. Ты права… дело в том, что я никогда не верил, что достаточно хорош для тебя. Но ты верила в меня. Никто никогда прежде этого не делал. И быть рядом с тобой… значит хотеть над собой работать, чтобы быть лучше. Ты заставляешь меня хотеть стать человеком лучшим, чем я есть. Хотеть работать над тем, чтобы заслужить твое присутствие в моей жизни. Ты не просто подходишь мне. Ты делаешь меня лучше. Когда я с тобой, каждую отдельную минуту я хочу работать над тем, чтобы стать тем, на кого ты посмотришь, тем, кем ты будешь восхищаться, кого ты сможешь любить. Я хочу сделать для тебя то же самое. Я хочу защищать тебя, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Я хочу поддерживать тебя, будь то выбор юридической школы, к которой тебя подталкивают родители, или если ты решишь что-то совсем другое. Если ты решишь поставить торговую палатку на дороге и будешь работать в ней, я хотел бы быть рядом с тобой, поддерживать тебя, что бы ты ни выбрала. Я хочу защищать тебя, но не просто защищать. Я хочу помочь тебе научиться защищать себя. Я видел гордость и радость в твоих глазах, когда ты повалила меня на землю во время нашей тренировки на днях, и, возможно, это был один из самых счастливых моментов в моей жизни.

Она делает глубокий вдох, словно собирается еще что-то сказать, но я прерываю ее: — Подожди… еще одно, — мой голос снижается до шепота.

— Просто еще одно, хорошо? Я сойду с ума, потому что это пугает меня до чертиков.

Она кивает, и я достаю последнюю карточку. На ней написано: «Кольцо».

Я сглатываю, в горле чертовски сухо. Она протягивает руку и кладет ее на карточку, колеблясь, затем берет ее у меня. Когда она видит слово на ней, ее начинает неконтролируемо трясти.

Я не могу говорить громче шепота.

— Ночью, когда мы были в Тель-Авиве, ты правильно сделала, что накричала на меня, потому что я не мог сказать тебе, что чувствую. Я слишком боялся. А потом я приехал сюда, в Сан-Франциско, и думал, что был готов, но это оказалось не так. Мы замечательно провели время, но все было так напряженно, и, в конце концов, я уехал и ничего не сказал. А потом я был в армии, а ты в старшей школе, затем в Колумбийском университете, и время никогда не казалось подходящим. А затем… ну… мы оба знаем, что произошло.

Я делаю глубокий вдох, затем говорю:

— Так что, я собираюсь сказать тебе то, что собирался сказать той ночью в Тель-Авиве, что я хотел сказать тебе здесь, в Сан-Франциско. Что я хотел сказать тебе каждый день, но не мог.

Мое сердце колотиться от страха. Я задаюсь вопросом: откуда она получила такую власть, делать подобное со мной, заставлять меня бояться, что она разобьет мне сердце. Заставлять меня так чертовски бояться, что я потеряю ее?

Я предпочел бы рискнуть и потерять ее навсегда, чем не сказать этого.

— Алекс, в ту ночь в Тель-Авиве я хотел сказать: давай выберем один колледж. Не смотря на проблемы в наших жизнях, на расстояние и все остальное, давай сделаем выбор. Выбор быть вместе. Я могу представить жизнь без тебя, но она кажется такой несовершенной, невероятно скучной и несчастной.

Я делаю глубокий вдох, затем шепчу:

— Алекс, я не хочу встречаться с тобой. Я не хочу, чтобы ты была моей девушкой. Я не хочу, чтобы мы были вместе всего чуть-чуть. Я хочу тебя навсегда. Я хочу, чтобы мы посмотрели друг на друга и сказали, что любим друг друга, и решим быть вместе навсегда. Алекс… Я хочу провести всю жизнь вместе. Если мы решим, что хотим детей, я хочу, чтобы это было наше с тобой решение.

Мои руки дрожат, когда я лезу в карман пиджака. В этот раз я не достаю карточку. Я достаю коробочку для драгоценностей. Она ахает, и слезы свободно бегут по ее лицу. Ее руки прикрывают рот, когда я снова говорю.

— Алекс… ты та, кто делает мою жизнь достойной жизни. Станешь… станешь ли ты моей женой? Позволишь мне прожить жизнь для тебя? Пожалуйста?

Она смотрит на меня, широко раскрыв глаза. Думаю, она в шоке. Я почти ожидал, что она сбежит. Меня трясло от напряжения и страха.

Вместо этого, она берет у меня коробочку и медленно, очень медленно открывает ее. Затем она смотрит на меня, прямо мне в глаза и шепчет:

— Ты сумасшедший, Дилан. О, мой Бог, ты сделал предложение с картонными карточками? Никто в мире бы так не сделал. Да. Да, да! Если ты спросишь меня миллион раз, я всегда буду отвечать «да».

Мы оба быстро движемся, и я тяну ее в свои объятия, гляжу ей в глаза. Я делаю глубокий вдох, а затем медленно, осторожно наклоняюсь и целую ее. Ее губы на вкус соленые, соль от слез. Затем наш поцелуй превращается в страстный, голодный, я тяну ее к себе, пока ее руки оборачиваются вокруг моей шеи. В этот момент я бы сделал все что угодно, чтобы остаться здесь навсегда.

Просить их не кусаться

(Алекс)

Когда губы Дилана касаются моих, это похоже на только что взошедшее солнце. Все мое тело отвечает на его, растворяясь в нем. Если бы мы не сидели на крыльце дома моих родителей, я бы разорвала его рубашку прямо на месте. Мы целуемся, кажется, в течение тысячи лет, когда его губы прижимаются к моим, и я открываю рот, только чуть-чуть, затем втягиваю воздух, когда его язык нежно, игриво касается моего.

Затем открывается входная дверь.

Дилан и я прерываем поцелуй, но я не позволю ему уйти, не важно, кто это был.

Джессика слегка приоткрывает дверь и краснеет до корней волос. Я смотрю на нее с огромной улыбкой на лице, и она улыбается в ответ.

— Эм, простите, что прерываю, но мама с папой интересуются: планируешь ли ты возвращаться.

— Мы будем через минуту, — говорю я. — Дай нам еще минуту.

— Хорошо, — говорит она. — Увидимся.

Она закрывает дверь.

— Как много она знает? — спрашивает Дилан.

— Все, — говорит она. — Джессика и Кэрри. Я боюсь, твой выбор времени… ну… давай просто скажем, мы выговорились за ужином. Мои родители знают про Рэнди.

Он кивает. — И… какая реакция?

— Мы работаем над этим. На самом деле… отец извинился. Вроде.

Его губы растягиваются в полуулыбке.

— Трудно представить. Твой отец… грозный.

— Ты готов?

— Да, — говорит он. Он делает глубокий вдох, затем говорит. — Алекс, рядом с тобой я готов на все.

— Тогда… пошли наверх.

Взявшись за руки, мы входим в дом родителей и поднимаемся по лестнице.

Моя семья все еще собрана за столом, еда почти съедена, и в ход пошло уже кофе.