Последний варяг - Роман Канушкин

Оба замерли. Да только лица их мгновенно просветлели. Фарлаф то ли всхлипнул, то ли закричал:

— Князь! Олег!

Олег стоял и улыбался, и объятья его были раскрыты.

— Братья мои…

Князь Олег искренне обнял своих лучших гридней. Рука Фарлафа на миг повисла в воздухе, а потом огромная пятерня похлопала по княжескому плечу. И теперь уже берсерк точно всхлипнул:

— Мы никогда не перепутаем, где солнце.

— Оно здесь, князь, — тихо промолвил Свенельд, вовсе не скрывая выступивших слёз.

А потом всё же пришла пора уходить. Олег смотрел им вслед с любовью и печалью. И когда они вышли, короткая мучительная судорога исказила княжеское лицо.

Вечером следующего дня Светояр и князь Олег прогуливались вдоль берега реки.

— Князь! — окликнул Олега один из воинов его дружины. — Позволь показать тебе кое-что.

Воин подвёл князя и волхва к боевому драккару, пришвартовавшемуся у берега. Вместо носа корабля зиял чёрный провал, словно смотрящую вперёд боевую голову драккара вырвала с мясом какая-то неведомая сила.

— Что за гость побывал тут? — хмуро спросил Светояр.

Князь Олег молча смотрел на зияющий провал. И в какой-то момент он опять услышал этот нарастающий топот. Топот коня из своего сна.

Карла Феорг выполнил обещание. Недобро глядя, он предстал перед Белогубом.

— Принёс? — спросил волхв.

— Принёс, — прошипел в ответ Карла.

Они стояли, укрытые ветвями большого дуба, вдалеке от княжеской столицы. Карла Феорг протянул волхву арбалет, зачарованный ядом земли.

— Дождись своего часа для нападения. Арбалет убьёт твоих врагов. Но потом яд земли иссякнет.

— Знаю, — сказал человек в сером. — И, по-моему, я теперь знаю, кто враг. Из-за кого всё изменится.

— Не промахнись! — В горле Карлы снова родились какие-то булькающие звуки, заменяющие ему смех, но в глазах по-прежнему плескал злобный огонёк. — Феорг твой! И больше ты не посмеешь беспокоить меня.

Рука человека в сером легла на чёрный арбалет.

В этот же момент холодная дрожь пробила князя Олега. Он сидел один в своей княжеской гридне и смотрел, как по углам сгущались сумрачные тени. И мерещился князю топот, нарастающий конский топот из его сна.

— Он идёт за мной! — прошептал Олег, и его глаза болезненно блеснули.

Но… это были лишь тихие и знакомые шаги. Вот, опираясь на посох, в гридню вошёл волхв Светояр. Князь поднял на него глаза.

— Холодно мне, Светояр, — сказал он вместо привычного приветствия.

Волхв внимательно посмотрел на князя. Глубокие складки изрезали лицо Олега, тень неведомой болезни пала на его чело.

— Это опять повторилось? — тихо спросил Светояр. — Сон?

— Да, — Олег кивнул и зябко передёрнул плечами. — Он там, в темноте! — внезапно крикнул князь, указывая на дальний угол гридни. — Прячется! Таится!

— Князь…

— Он везде! И становится всё ближе!

— Олег, это лишь дурной сон. И это пророчество не сбылось.

— Нет, — возразил Олег. — Откуда ты знаешь?! Надо объехать мои земли. Давно пора посмотреть… Мы давно не были на Севере — оттуда всё начиналось.

— Это хорошая весть, князь. Тебе не помешает снова оказаться в седле.

— Да. И надо навестить моего коня!

Глаза Светояра встревоженно блеснули.

— Он давно умер, князь, — сказал волхв.

Лицо Олега застыло, словно он к чему-то болезненно прислушивался.

— Значит, мы навестим его могилу, — возразил Олег. — Нечего ему ходить за мной!

Но пройдёт ещё пять лет, пять относительно спокойных и очень счастливых лет, прежде чем князь Олег окажется на могиле своего коня.

Часть 3

Сквозь радугу

Глава 19. Песнь о вещем Олеге

О самоубийстве бога — торговый договор — Свенельд и Фарлаф — на могиле Олегова коня — змея в черепе — чёрные призраки — Лад и Феорг — смерть тех, кого любил — выбор Авося — павшие воины должны лежать лицом к северу — глаза белого волка — сумрачная башня — волки: белый и чёрный — кто был тенью врага — узелок судьбы — о любви сына — последний бой князя Олега

Этот ясный погожий день ничем не отличался от других спокойных дней 912 года по греческому исчислению от рождения их распятого Бога. Что ж, и Один тоже, в каком-то смысле, был распят: девять дней провисел на стволе ясеня Иггдрасиль, пригвождённый копьем.

Князь Олег внимательно слушал греческих миссионеров, но с ответом не спешил. Прекрасный Константинополь, конечно, впечатляет, как и греческие храмы, как и другие, виденные князем города Империи, но только вещий Олег слышал, что было всё это построено совсем при других богах. Поэтому, оставаясь верным своим предкам и далёким северным богам, которых на его родине звали Асами, князь Олег не спешил. Лишь один раз привёл то ли в замешательство, то ли в шок епископа, спросив, есть ли что общего между их богами. Епископ конечно же ответил отрицательно, заладив о мраке языческих заблуждений, про истинную веру, про таинства и про Спасителя, взявшего на себя из любви грехи всех людей, однако князь перебил его, сказав только:

— Кое-что общее есть. И ваш Бог, и мой убили себя сами. Да слышал я, что боги других народов поступали так же. Вот это действительно тайна тайн.

Князь Олег увядал. Лет ему было уже, конечно, немало, да только весь род Рюрика славился своим долголетием. Возраст и время с сетью морщин не могли уловить их, и никто из князей не умер дряхлым стариком.

На землях князя Олега установились мир и спокойствие. Киев рос, набирая силу, почти все славянские князья стали его данниками, а с соседями Олег теперь предпочитал дружить. Прошлым летом посольство княжеских гридней принимал сам базилевс. Они привезли торговый договор, ещё более выгодный, чем прежний, заключённый в страхе военной силы. Руссы и греки были на равных и подтвердили договор своими подписями и принесением клятв по обычаям обоих народов. Возглавляли посольство вернувшиеся Фарлаф со Свенельдом. Правда, вернулись они совсем ненадолго, лишь поддержать князя в сношениях с Империей да навестить, как и обещали, княжеских детей: трех молодых людей, чьи звонкие голоса и весёлый смех напоминали князю о былых днях. А осенью, пока на Греческом море не начались шторма, они снова ушли. Олег смотрел им вслед, и что-то ему говорило, что больше им уже никогда не свидеться. По крайней мере, на путях этого мира.

Князь старел. Нет, он был ещё полон сил, но всё чаще проводил время в одиночестве, и тогда лоб его рассекало множество морщин, словно терзала князя тяжкая дума. Понимая, что прав Светояр и нет лучшего лекарства от убаюкивающего гнетущего покоя, чем возможность снова оказаться в седле, сжимая рукоять верного меча, Олег решил объехать все свои земли. От Новгорода и Ладоги, откуда всё начиналось, до лесов кривичей и древлян, до южных степей, что граничат с хазарами.