Университет прикладной магии. Раз попаданец, два попаданец - Сора Наумова

— Хорошо, — неохотно протянула я. — Только у себя на кровати его устраивай.

Бьорн просиял:

— Отлично! Мы прекрасно поместимся вдвоем. Да, красавица?

Ну что за дурная привычка называть всех красавицами?

Я резко передумала:

— Нет. Даже и не мечтай. — Я ткнула пальцем в дверь ванной. — Твой питомец тебе место застолбил. Хватай одеяло, пока я добрая, и дуй в ванную.

Не знаю, что меня в нем так нервировало, просто так и хотелось ему перечить. Жуть какая-то.

Когда за мужчиной закрылась дверь, я застонала и буквально упала на кровать. Ноги гудели, голова тоже, а думать получалось исключительно непечатными выражениями, хотя вообще я девочка приличная. Где ты, Кай? Хочу спрятаться у него на груди, и пусть он за меня думает. Пусть хоть замуж меня берет, все равно уже. Лишь бы от меня все отстали.

Ни свет ни заря меня разбудил Каспер, прыгая на мне, как на батуте, и радостно вереща. Я не сразу вспомнила, в чем дело, только когда увидела улыбчивую физиономию изрядно посвежевшего за ночь Бьорна. От шрама на щеке и шее не осталось и следа, а вчера слипшиеся волосы были аккуратно зачесаны и убраны в странную прическу, создавая сходство со смесью изрядно потемневшего Леголаса и викинга.

— Доброе утро, красавицы.

Я недовольно поморщилась. В школе, что ли, не учили — утро добрым не бывает! За окном едва начинало светать, спать да спать бы еще. Но нужно проводить этого увальня до телепорта, пока коридоры не наполнились студиозусами.

Шарлотта тоже оказалась на ногах, я застала ее у зеркала, игриво поправляющую свои пышные волосы. Однако же она меня вчера сильно удивила. Словно прочитав мои мысли, она повернулась и заулыбалась.

— Если он друг Лоуренса, значит, его нечего опасаться. — Поразительная логика. Одно слово, женская.

— Вот ему-то как раз я меньше всего бы доверяла, — буркнула я. Поскорей бы избавиться от этого обаятельного мерзавца. Боюсь даже представить, в какой ужас пришел бы Кай, узнай он, что у нас в комнате ночевал посторонний мужчина, да еще и из вражеской станицы.

— О чем воркуете, голубушки? — Бьорн, все так же широко улыбаясь, возник перед нами, застегивая на ходу свой огромный плащ. Я дрогнула, и тут открылась дверь. В комнату сперва прошмыгнул Лоуренс с виновато-потрепанным видом и моей спортивной сумкой в руках, а следом вошел ректор.

Шарлотта ойкнула и прижала ладошку ко рту, я тоже занервничала. Даже если Луиджи и на моей стороне, вряд ли он одобрит укрытие врага в комнате женского общежития. Ой, что-то будет.

— Планы меняются, — только сейчас заметила, что ректор был не на шутку взволнован и бледен. И обращался он не к кому-нибудь, а к Бьорну, передавая ему какой-то сверток. — Сейчас ты улетаешь, немедленно, и берешь ее с собой, — и кивнул в мою сторону.

— Есть, шеф, — шутливо козырнул зеленоглазый и сгреб меня в охапку. Повисла пауза. Кажется, я чего-то не понимаю. Что значит «берешь с собой»? Я никуда не пойду, и уж тем более не полечу! На чем?

— А я? — Лоуренс ошарашенно уставился на ректора, Шарлотта где-то позади нас подозрительно молчала, так что я даже временно забыла, что собиралась возмутиться, и обернулась. Так и есть — девушка медленно сползала по стенке на пол, ну надо же.

Несколько минут мы возились с девушкой, перетаскивая ее на кровать и приводя в чувство. Это важное дело мы доверили блондину, я же подошла к ректору.

— Что это значит, господин Луиджи?

— Прости, Милана, но тебе придется улететь с Бьорном. Он объяснит тебе все по дороге, у нас совсем мало времени, — ректор виновато развел руками и добавил: — Густав что-то замышляет.

Нет, я так не согласна! Я не могу никуда улететь. А как же Кай? Только-только все начало налаживаться!

— Нет! А мальчики? А Кай? Я же даже не смогу попрощаться! И оставить Шарлотту? Она же моя подруга, я не могу! — Я хваталась за любой возможный предлог, почти переходя на крик и по-детски топая ногами.

— Ты еще увидишься с ними… — начал было ректор, но Бьорн его оборвал:

— Времени мало, скоро совсем рассветет. Прости, красавица.

Мне на глаза легла теплая ладонь, я дернулась, но почти сразу ощутила, как становятся ватными ноги и руки, а сознание куда-то уплывает.

— Видишь, Шарлотта, она тебя любит и будет скучать. Не переживай, так будет лучше для нее.

И я окончательно провалилась в темноту.

ПРОЛОГ

— О! Йоки! — Луиджи гостеприимно проводил позднего гостя в кабинет и усадил на мягкое кресло для особо важных гостей. Главнокомандующий армией досадливо поморщился, машинально поправляя старого друга:

— Йокахайнен!

— Знаю-знаю. — Ректор экспрессивно взмахнул руками, незаметно активируя «занавес тишины» повышенного уровня защиты, разработанного лично им. — Ну вот почему ты такой упертый, Йоки? И сына своего таким же воспитал.

Йокахайнен закинул ногу на ногу и расслабленно откинулся на спинку кресла, чего обычно себе не позволял. Окинув взглядом не слишком подходящую для ректора элитного учебного заведения обстановку с легким налетом творческого бардака, мужчина покачал головой:

— Зато твой сын еще не умер от своих экспериментов только благодаря везению. Сам знаешь, кому в этом мире везет чаще остальных.

Луиджи взъерошил рыжие кудри и улыбнулся:

— Совсем как мы когда-то, да?

— Особенно ты, — хмыкнул Йокахайнен. — Да и сейчас мало изменился.

Он замолчал, будто бы что-то припоминая, и Луиджи тем временем достал из бара запотевшую бутылку и показал другу.

— Давай, — мужчина кивнул. — Хотя на самом деле я пришел к тебе не напитки распивать. Объясни мне, Луи, как так вышло, что моего сына едва не обвинили в воровстве и государственной измене? Помнится, ты говорил, что все идет согласно плану?

Ректор не спеша наполнил бокалы и, протянув один гостю, присел напротив, на край стола:

— Но ведь не обвинили же. Не волнуйся, Йоки. Разве когда-нибудь я был неправ? — Луиджи подмигнул и отхлебнул рубиновой жидкости из высокого бокала. — Уверен, ты не припомнишь ни единого случая.

Йокахайнен с сомнением покрутил свой бокал в руке:

— Дай мне минуту, у меня где-то лежит список.

Луиджи рассмеялся и, вмиг посерьезнев, продолжил:

— Мне жаль, что Лемминкайнену пришлось через все это пройти, но иначе Густав бы не показал себя. Афера с невестой — как там ее звали? Диана? — в любом случае не прокатила бы с такими упрямцами, как вы. Ей бы не удалось сделать из Лемминкайнена марионетку. Густаву просто ничего не оставалось, как действовать более грубо и напористо. К тому же Милана очень умненькая девочка, и она глаз с твоего сына не сводила. Все закончилось так, как и должно было.