Эскадренные миноносцы класса Доброволец - Рафаил Мельников

Многообещающим был поход миноносцев с флотом, начатый 22 октября/4 ноября. Он должен был помешать все еще ожидавшейся высадке десанта против Одессы. На этот раз путь флота пролегал к Босфору. Дивизию линейных кораблей составляли 'Евстафий” (флаг командующего флотом), ”Иоанн Златоуст”, 'Пантелеймон (флаг вице-адмирала), 'Ростислав'. Впереди шли дозорные крейсера: 'Память Меркурия' (флаг контр-адмирала) слева, "Кагул" справа. 'Алмаз' (его чаще называли все же крейсером) в центре.

В кильватер линейной дивизии шли три дивизиона эскадренных миноносцев- все четыре типа 'Лейтенант Шестаков' (3-й дивизион), 4-й дивизион в составе всех четырех миноносцев серии 'Ж' и миноносцы 5-го дивизиона 'Звонкий' и 'Зоркий'. Поход имел целью, помимо возможного артиллерийского боя с германо-турецкими кораблями, провести постановку минных заграждений с четырех миноносцев. Приняв по 40 дрейфующих мин и 20 всплывающих, они в полночь вышли из Севастополя и в 10 ч. утра 23 октября присоединились к флоту. По технической выучке и организованности флот, как это показали все походы, далеко ушел от цусимского уровня.

В полночь, находясь на долготе Очакова и широте Констанцы, продолжали держать курс на Мидию (к западу от Босфора). Таким путем рассчитывали, видимо, разминуться с противником, если бы он в самом деле вышел на Одессу. Никаких завес миноносцы всех трех дивизионов не развертывали, а потому немцы (всеми операциями руководили именно они, заменяя на кораблях командный состав, а часто и команды) имели немалые шансы обойти русский флот мористее или под болгарским берегом. О мотивах этой тактики адмирала нам и на этот раз приходится лишь гадать.

Вместе с постановкой заграждений готовился и первый обстрел Угольного района. Этот участок турецкого побережья, располагавшийся в 130 км от Босфора с городами и селениями Зунгулдак, Козлу, Эрегли, Килимли, Парфени и др., с начала войны становился главной целью экспедиций русского флота к Анатолии. Перерыв доставки морем (сухопутных дорог через горы не было) до Босфора добывавшегося в горах угля мог нанести ощутимый урон военной экономике Турции и подорвать ее способность вести войну. Об усилении блокады Угольного района союзники неоднократно в течение войны просили Россию.

Первый шаг к началу операций против Угольного района был сделан после полудня 23 октября, когда 'Капитан-лейтенант Баранов' подошел по приказанию командующего к борту сначала 'Кагула', а затем 'Ростислава' и сообщил о предстоящем им на следующий день обстреле главного порта района – Зунгулдака. Огнем двух кораблей надо было уничтожить кран для погрузки угля на молу, на малой пристани, а также землечерпалки и ремонтные мастерские. Стрельбу предписывалось вести не более часа, держась в море не ближе 100-саженной глубины. 'Ростиславу' разрешалось израсходовать не более 60 254-мм и 80 152мм снарядов. В 14 ч. 10 м. дивизион отделился от флота, а миноносцы 4-го и 5-го дивизионов начали с больших кораблей пополнять запасы угля.

В 16 ч. 45 м., находясь на долготе Босфора в расстоянии от него около 65 миль, флот лег на курс 91°, то есть почти строго на восток. В 6 ч. утра 24 октября открылся анатолийский берег. 'Кагул' и 'Ростислав' в сопровождении шести миноносцев 4-го и 5го дивизионов повернули на юг, к берегу. Остальные миноносцы и весь 3-й дивизион остались для охраны флота. Стрельбу начали в 8 ч. 20 м. с расстояния 75 каб. Но уже через 10 минут пошел дождь. Огонь пришлось вести фактически по площадям. После получасовой стрельбы, выпустив 24 снаряда (запись в вахтенном журнале корабля), 'Ростислав' лег на курс 12° для присоединения к державшемуся в море флоту. Из 152мм пушек за дальностью расстояния и плохой видимости не стреляли. Подошедший ближе 'Кагул' выпустил по порту до 226 152-мм снарядов и в 9 ч. 45 м. также повернул к флоту.

Широкие клубы пожарищ как будто свидетельствовали об эффективности стрельбы, но о прямых результатах судить было трудно. Составлявшаяся в суровую сталинскую эпоху 'Боевая летопись русского флота' (М., 1948) весьма нейтрально сообщала о том, что у Босфора 1-й дивизион миноносцев 'поставил в ночь на 6 ноября заграждение из 240 мин'. Лишь позднее, в пору слегка приоткрывшейся исторической гласности авторам труда 'Флот в мировой войне' (М., 1964) позволено было уточнить, что, вообще-то, это 'первое активное русское минное заграждение было в большой своей части уничтожено в момент постановки'. Эта явная неудача, обратившая в прах очередную партию мин, созданных непрерывным трудом московских и петербургских рабочих, была прямым следствием очередного легкомыслия или А.А. Эбергарда или его штаба.

И все же судьба продолжала благоприятствовать русским. Уже через час после обстрела Зунгулдака, в 10 ч. 30 м. 24 октября на пути флота оказались три турецких военных транспорта. Без всякого прикрытия, уповая только на волю аллаха, они с военными грузами шли из Босфора на Трапезонд. Там сосредоточились турецкие войска, пытавшиеся остановить успешно развивавшееся русское наступление.

Эскадренный миноносец "Капитан Сакен".

Первыми неясные силуэты судов с расстояния около 5 миль заметили на 'Шестакове', о чем немедленно сообщили на 'Гневный'. Пройдя вдоль линии кораблей, начальник бригады оповестил о возможном появлении противника. Ожидая встречу с 'Гебеном', на кораблях пробили тревогу. Но миноносцы в атаку снова не послали. Проступившие во мгле ненастного дня неизвестные суда в течение 15 минут были подвергнуты обстрелу с 'Иоанна Златоуста' и 'Ростислава'.

Когда же в них опознали транспорты, в их расстреле приняли участие и миноносцы. Полное господство в море позволяло в принципе отвести суда в Севастополь. Это было бы хорошим продолжением традиции, положенной в предшествовавших войнах на Черном море, когда еще в 1877 г. русский импровизированный крейсер 'Россия' привел в плен транспорт с войсками 'Мерсина'. Но охвативший всех азарт охоты и волнения первого боя не позволили преподнести предметный урок туркам и их немецким покровителям. Транспорты потопили. С них сняли 224 человека, но обстоятельного допроса не провели. Убоявшись начавшегося норд-остового шторма, бесцельно потеряв время и пройдя всего 600 миль, адмирал к вечеру 25 октября/7 ноября повернул флот в Севастополь.

Шторм, которым шедший впереди 'Ростислав' валяло до 25-26° на борт, для малых кораблей оказался одним из нечасто выпадавших на их долю испытаний. Ночью мгла и дождь скрыли дымы линейных кораблей, и минная дивизия из-за участившихся перебоев винтов должна была уменьшить скорость до 10 уз. Держась прежнего курса и приводя против ветра и зыби, корабли к полудню 25 октября шли к параллели мыса Ай-Тодор. Ветер крепчал, зыбь усилилась, на кораблях ощущали сильные удары волн о корму. Скорость по счислению была не более 7 уз.

Свою борьбу со штормом вели оторвавшиеся от дивизии 'Капитан-лейтенант Баранов'. 'Лейтенант Зацаренный', 'Капитан Сакен' и 'Живой'. Тщательно выгадывая каждый порыв ветра, возглавлявший группу командир 'Баранова' к полудню 25 октября сумел зайти за мыс Судак и тем ослабить яростные атаки шторма. Пользуясь ослаблением зыби, пошли к Гурзуфу. Встретили там отставшего 'Лейтенанта Шестакова'. Лишь к 14 часам миноносцы 3-го дивизиона смогли соединиться и к 16 часам вошли в Севастополь.

Оказалось, что за время шторма на 'Шестакове' ударами водяных валов разбило и смыло двойку, разболтало штыри румпеля, оборвало радиоантенну. От изгибов корпуса на волне в палубе образовалось несколько волнообразных вмятин (гофров). На 'Лейтенанте Зацаренном' водяной вал, вкатившийся на мостик, снес сигнальный ящик. Разбило четверку и ее кильблоки, выломало несколько петель у крышек машинных люков. На 'Капитан-лейтенанте Баранове' также разбило четверку. Снесло забортные рельсы для постановки мин заграждения, помяло палубный рельсовый путь. Больше всех пострадал 'Капитан Сакен'. На нем разбило и унесло за борт двойку, сломало стеньгу, помяло кожух задней дымовой трубы, поломало вентиляционные раструбы и петли крышек машинных люков, помяло палубу и разболтало руль в сальниках и штыри в румпеле. На всех миноносцах оказались раздавленными несколько стекол в иллюминаторах, погнуты леерные стойки, помяты комингсы люков.

Все эти повреждения, как докладывал начальнику Черноморской минной бригады начальник 3-го дивизиона капитан 1 ранга И.С. Кузнецов, не привели к гибели кораблей лишь благодаря самоотверженному поведению их команды и офицеров. В отчаянной борьбе с безостановочно гулявшими через палубы громадными валами люди успевали убирать вниз сорванные предметы или крепили их на месте, не допуская опасных разрушений на палубе. 'В особенности отлично работала машинная команда, благодаря чему машины и котлы не сдали, несмотря на большие перебои и качку'.

Неудачи преследовали и в третьем, как и прежде, проходившем вслепую походе 2-5/15-18 ноября 1914 г. Автор классического по глубине анализа разбора двух боевых столкновений флота в той войне М.А. Петров ('Два боя'. Л., 1926) писал, что А.А. Эбергард, зная, что 'Гебен' находится в море, имел основания ожидать с ним встречи и, значит, должен был по всем правилам военной науки избрать соответствующий походный строй. Учитывая превосходство противника в скорости, он должен был в максимальной степени реализовать боевую мощь флота в тот краткий миг, когда столкновение может вдруг произойти. 'Имея миноносцы впереди, расположить их походный порядок так, чтобы они могли сразу атаковать обнаруженного противника, охватить его кольцом четырех дивизионов, или; ударив с двух сторон, может быть, подорвать его, чтобы сделать добычей линейных сил флота и решить проблему принуждения к бою неуловимого 'Гебена' – вот, что по мысли М.А. Петрова, должен был сделать командующий.