Северный пес - Светлана Крушина

Камилла оказалась мудрее него, и ему пришлось признать это спустя буквально месяц. Она не одобряла его легкомысленного отношения к угрозам тана, считая их достаточно серьезными, чтобы к ним прислушаться. Несколько раз она заводила речь о том, чтобы Грэм, который к тому времени стал выезжать за ворота парка во время длинных и чаще всего одиноких прогулок, брал с собой хоть кого-нибудь. Грэм отвечал ей усмешками и неизменно вопрошал — кого? Мэнни? Или может быть, Укон? Камилла сердилась и указывала на то, что вокруг полно наемных охранников, которые только и ждут предложения от богатого князя; он смеялся и говорил, что охранному псу не нужен телохранитель.

И, в конце концов, как и следовало ожидать, он нарвался-таки на неприятности.

Март в Наи — это еще зима, с вьюгами, сугробами, морозами и прочей зимней атрибутикой. Редки годы, когда снег сходит к концу апреля. Но и в марте иногда случаются дни, когда в воздухе, несмотря на холод и снег, ощутимо веет весной.

Такие дни Грэм любил. Ему нравилось само состояние предвкушения, ожидание, которое находило на него, хотя чего именно он ждет — сказать он не мог. Но он, хотя и родился поздней осенью, осень терпеть не мог (тем более, что все неприятности валились на него в это время года, как из рога изобилия), а любил весну — с первого и до последнего ее дня.

И в один из подобных мартовских деньков Грэм в очередной раз отправился на прогулку по окрестным рощам — верхом и в гордом одиночестве. Мэнни с утра пропадал в деревне; еще вчера вечером он сообщил дядюшке, что тамошние мальчишки собираются строить гигантскую снежную бабу, и он будет участвовать в забаве. Грэм с легкой душой отпустил его. В деревне с ним ничего плохого случиться не могло, все местные знали, что мальчик — племянник молодого князя, и если кто обидит его, то будет иметь с тем дело. А с лютым нелюдимым князем связываться никто не хотел.

В своих собственных владениях опасаться было некого, но Грэм все равно брал с собой оружие — крепкая привычка прошедших лет, когда он, просыпаясь утром, не знал, будет ли еще жив вечером. Кроме того, он, понимая, что при подобном образе жизни оружие никогда более ему не понадобится, как-то все не решался расстаться с ним и повесить клинок на стену в спальне. Это было бы равносильно тому, что распрощаться с собой… С той частью себя, которая была настоящим Грэмом Соло, а не сиятельным князем Соло.

Сегодня небольшая рощица была необычайно тиха. Бес медленно ступал копытами по наезженной тропе — здесь часто бывали крестьяне и арендаторы, и Грэм, ссутулившись в седле, раздумывал над тем, что могло вызвать подобное затишье. Заслышав мерный постук копыт, он встрепенулся. Кто-то ехал ему навстречу; и судя по звуку, это вовсе не была крестьянская тягловая лошадь, тяжеловоз. И впрямь — из-за поворота тропы показались двое всадников, оба на хороших конях.

В одном их всадников Грэм без труда узнал тана Лорейна. Он натянул поводья и заставил Беса отойти в сторону, уступая дорогу. Ни говорить, ни — тем более — вступать в распри с соседом ему не хотелось.

Но тан, поравнявшись с ним, остановился сам, и в этот момент Грэм заметил у второго всадника в руках арбалет.

— Вот и встретились, князь, — холодно проговорил тан Лорейн. — Не правда ли, великолепная погода?..

Грэм молчал и разглядывал его, прищурившись. Рука его словно сама собой поползла к рукояти меча. Тан заметил движение и усмехнулся.

— Вы сегодня не очень разговорчивы, но горите жаждой деятельности, как я посмотрю. Может быть, сегодня вы согласитесь на поединок?

— Я думал, недоразумение улажено, — холодно заметил Грэм. Интересно, и как это Камилла позволяет ему целовать и ласкать себя? Совершенно отвратная рожа…

— Вы изволите называть это так? Недоразумением? — в голосе тана отчетливо зазвучала сталь. Сегодня он держал себя в руках и истерику устраивать очевидно не собирался. — Сойдите с коня, князь, и мы с вами решим это… недоразумение.

Грэм, не стесняя себя в выборе выражений, объяснил тану, куда тот должен пойти со своим требованием. Тана пробрало — он сначала побагровел, потом побелел, и совсем другим голосом сказал:

— Если вы не сойдете с коня, я прикажу своему человеку убить его.

Спутник его поднял арбалет. Заряженный.

А вот это было серьезно. Грэм, конечно, отомстил бы сполна за убийство Беса… только коня-то уже не вернешь. А ведь он ни капли не виноват в блуде своего хозяина.

Грэм медленно сошел на землю с седла, холодно взглянул на тана — тот спешиваться не торопился.

— Отойдемте на середину дороги. Даю слово, что не причиню вреда вашей животине.

Ничуть не сомневаясь, что дело нечисто, Грэм все же повиновался. Едва Бес оказался в пределах досягаемости, спутник тана шлепнул его ладонью по спине. Жеребец, не выносивший вольного обращения со стороны посторонних людей, взвился на дыбы и шарахнулся в сторону. И исчез в зарослях.

— Вам придется его ловить, — сухо сообщил Грэм. — Конечно, в том случае, если вы выживите.

— Жеребец вам уже не понадобится, князь, даю вам в том слово.

Человек с арбалетом коротко свистнул, и тут же со всех сторон из леса выступили люди, все с оружием, всего человек десять. Грэм с проклятиями выдернул из ножен меч и закрутился волчком, пытаясь удержать всех в поле зрения, но уже понимая, что бесполезно это — слишком много их. Он мог справиться с двумя, ну — с четырьмя, но десять… Да, все сразу они ни за что не нападут, поскольку будут только теснить друг друга, но ничто не помешает им атаковать одновременно с двух, с трех сторон…

— Если это называется поединком один на один, — сквозь зубы выдохнул Грэм, — то, должно быть, у меня множится в глазах…

Ему не ответили.

Церемониться с ним тоже не стали — нападали, как он и предполагал, по двое и по трое; удары наносили не слишком изысканные и беспорядочные, но так, чтобы каждый — наверняка. Они и были бы почти все — наверняка, если бы попадали в цель…

Но Грэм знал, что это — безнадежно. Один против десятерых, без возможности вырваться из круга, долго не проживет, даже если превышает мастерством всех противников скопом на порядок.

Сколько продолжалась схватка, он не знал, потеряв счет времени, и думая лишь о том, как бы успеть вовремя вскинуть меч, принимая очередной удар. Его одежду заливала кровь, он с трудом держался на ногах. Лишь краем рассудка отмечал, что глубокая рана в бедре не затронула, к счастью, артерии; а вот его полоснули по груди — самым кончиком меча, с оттягом, чтобы наверняка прорубить толстую кожаную куртку, а еще — распороли предплечье левой руки от запястья и аж до локтя. Жить ему оставалось всего несколько секунд, и он лишь успел подумать, что все же умрет, как и виделось ему, в бою, но тут всех его противников словно ветром сдуло. Так же неожиданно, как появились, они исчезли в лесу, а с ними вместе — и тан Лорейн со своим арбалетчиком. Грэм, шатаясь, отступил к краю дороги, привалился спиной к стволу дерева, и сквозь кровавую пелену в глазах увидел выворачивающие прямо на него сани, запряженные тройкой крепких лошадок. Он смотрел на них, не в силах сделать и шага, и в нескольких футах от него они остановились, на тропу спрыгнул человек в овечьей накидке и подбежал к нему.