Секреты поведения людей - Таранов Павел

Коммерческий директор есть, это верно, но фамилия его на самом деле Смит, или Джонс, или еще какая-нибудь.

“Отис” — это название фирмы, производящей лифты, и этот лифт идет вверх. Появляется коммерческий директор и просит продавца выйти вместе с ним из помещения — пусть покупатель какое-то время дозревает, затем продавец возвращается и говорит, что Отис не согласен на такой контракт, и начинает переделывать его в точном соответствии с теми условиями, которые предложили покупателю другие торговцы. Почему, можете вы спросить, покупатель просто не уходит в этот момент?

По той причине, что он слишком много вложил чувств в эту сделку, он уже выбрал свой новый автомобиль. Это машина голубого цвета, с красной обивкой, и она красуется посреди салона, ожидая, пока он ее уведет домой. В то время, как он находится в кабинете для клиентов вместе с продавцом, его жена уже села за руль, а дети прыгают на сиденьях”.

Счастливое лицо опустошает свой карман — вправе резюмировать мы. Согласитесь, такое стоит того, чтобы не быть забытым!

173. Закон “поведенческих программ”

…???… Фиксация этой прописной истины происходит в поведенческих программах — симметричной и дополнительной.

Дополнительная программа фиксирует факт неравенства. Тогда следует определить величину этого неравенства — дистанцию между общающимися, и в процессе общения участники строго придерживаются этой дистанции. При этом если ведущая сторона позволяет себе что-то делать по отношению к ведомой, то это не означает, что последняя вправе делать то же самое. Количество запретов определяется дистанцией.

Характерно, что при знакомстве программа, устанавливается мгновенно, но изменить ее потом будет очень трудно.

Поставьте следующий эксперимент с попутчиком в поезде (но отнюдь не с начальником или сотрудником на новой работе): сыграйте на несколько минут роль интеллектуально ущербного, потом выйдите из этой роли, показав, что ваши умственные способности соизмеримы со способностями попутчика. Но не тут-то было: программа установилась, и, чтобы изменить ее, придется пойти на конфликт.

Аналогичным образом, когда солдату в воинской части присваивают офицерское звание, то его переводят в другую часть, потому что изменить программы общения заставить всех офицеров перейти с дополнительной программы на симметричную, а всех солдат — поступить наоборот — будет очень трудно. Это немедленно повлечет за собой серию конфликтных ситуаций. Тогда как в другой части обе программы установятся быстро и без осложнений.

174. Закон “погружения в ожидание”

Самое мучительное из всех мучений — мучение ожиданием.

Обратимся к известному роману «Зибенкэз» немецкого писателя Жана Поля (1763–1825). Анализ этого произведения дается с позиций книги немецкого исследователя Карла Леонгарда “Акцентуированные личности” (1968).

“Здесь мастерски показано, как на почве материальной нужды и бытовых трудностей полностью распадается брак. Мы видим, что супруги, в силу различного отношения к бытовым неполадкам, все чаще ссорятся друг с другом по поводу ничтожных мелочей, постепенно начинают друг друга невыносимо раздражать и после очередной ссоры испытывают все возрастающую взаимную ненависть.

В это развитие вплетается весьма любопытный, с точки зрения психиатра, факт: внешние раздражения воспринимаются часто с особой силой по той причине, что человек сосредоточен на их ожидании. Так, шум на улице и на лестнице не раздражают Зибенкэза, но малейший шорох, производимый женой при уборке квартиры, выводит его из себя. Жан Поль пишет: “Достаточно было ей сделать пару шагов, чтобы он уже почувствовал приступ бешенства: этот звук всякий раз душил пару его хороших свежих мыслей”. После разговора с мужем жена выполняет домашнюю работу почти бесшумно: “Она перелетала из одного помещения в другое неслышно, как паучок”.

Но хотя Зибенкэз почти не улавливает звуков, остается напряженное ожидание того, когда же “послышится шум”.

“Вот уже час я слушаю, как ты ходишь на цыпочках; лучше уж топай в деревяшках, подбитых железом, право, лучше не старайся, ходи как обычно, душа моя!” Жена выполняет и эту его просьбу, ходит обычной походкой.

Но как бы она ни ходила, Зибенкэз все равно сосредоточен на ее шагах, а не на своей работе. Тогда “Линетта приспособилась не делать никакой работы по дому, пока Зибенкэз, сидя за столом, пишет; дождавшись паузы в работе мужа, она с удвоенной энергией принимается орудовать щетками и вениками”. Но Зибенкэз вскоре раскусил эту тактику “посменной работы”. И ожидание Линеттой пауз в работе мужа делало самого его больным, а его идеи — бесплодными. Ситуация достигает кульминации в тот момент, когда Зибенкэз кричит Линетте, чтобы она не выжидала его «интервалов», а лучше сразу убила бы его”.

Речь идет вот о чем. Если это так влиятельно и воздействующе на человека, то представьте себе, что будет с кем-либо, если, учитывая данный механизм и эффект раздражения, применить все подобное сознательно, т. е. специально, нарочно? И кто может поручитться, что именно не нарочно это всегда и делается?!

Разновидностью “погружения в ожидание” является “испытание ожиданием”.

Это только в песне поется, что-де, мол, “Надо только выучиться ждать, // Надо быть спокойным и упрямым, // Чтоб порой от жизни получать // Радости скупые телеграммы “.

На самом же деле, человек к «ожиданию» не готов и переносить его не в состоянии.

Немецкий психолог Курт Левин любил в своих лекциях ссылаться на феномен, который наблюдался у молодых правонарушителей, отбывающих наказание в трудовых лагерях. Некоторые юноши вели себя хорошо, им сокращали срок пребывания, но буквально за день два до освобождения они совершали попытки к бегству.

О «человеке» говорят и люди, и века.

Но как проблемен урожай, имеемый пока.

Закон “погружения в ожидание” любопытен еще и тем, что допускает инверсию. Тогда мы имеем такую его самостоятельную разновидность, как закон “выдерживания паузы”.

Особенность последнего в том, что в ситуациях взаимного интереса обычно та сторона берет верх, у которой хватает смелости и духу задать всем остальным «контактерам», так сказать, сверхпрограммное “тиканье часов”.

И дело здесь вовсе не в том, что для других в таком случае создается угрожающий их планам на успех вариант теряемого шанса. Это еще можно, как говорится, пережить.

Феномен затягивания процесса обладает свойством “внедрения деструктивности”. Тому, кому навязывается ожидание (вспомним поговорку: ждать и догонять тяжелее всего!), «дарится» прямо-таки болезнь (да еще из разряда зудоострых) — комплекс непереносимости. Лекарство от нее — у самого больного. Он должен сдаться, согласиться, уступить.

Говорят, что В. М. Молотов, на протяжении многих лет являвшийся министром иностранных дел Советского Союза, превосходно владел искусством умелой паузы, за что и был прозван “железные штаны”. Он брал на измор всех, с кем встречался по роду своего занятия, потому не счесть числа его побед.

Иллюстрируя закон “выдерживания паузы”, наверное, не стоит проходить мимо биографических сведений из жизни частных лиц. Они вроде бы эпизодичны и очень локальны по предмету произошедшего, но «высветка» ими сути дела бывает крайне показательной. К примеру, такой случай из вереницы историй в копилке воспоминаний Харви Маккея:

“Пятеро партнеров совместно взяли подряд на реконструкцию одного крупного отеля в Чикаго. За два дня до того, как должны были быть подписаны все финансовые обязательства и банк должен был выдать им аккредитив, один из партнеров, архитектор, вышел из этой группы из-за конфликта по поводу той доли кредита, которая должна была пойти на оплату его услуг.

Вот тогда они ко мне и обратились. Мне предложили очень заманчивые условия и дали двадцать четыре часа на размышление. Когда время истекло, я сказал: “Я вам очень благодарен. Это очень заманчивая сделка. Но я всё еще не решил, соглашусь ли я не нее”. И я ушел из-за стола переговоров. На следующий день, после того, как окончился непреложный двадцатичетырехчасовой срок, раздался телефонный звонок, и условия сделки стали еще более заманчивыми — возникло гарантийное обязательство одного финансового ангела, обладавшего таким собственным капиталом, что его фамилия была включена журналом «форбс» в список четырехсот самых богатых людей США. И это обстоятельство, разумеется, устраняло риск понести убытки из-за падения курсов акций.