Битва в космосе - Гарри Тертлдав

Катя развернулась и, не оглядываясь, побежала в направлении временного лагеря экспедиции.

Руставели проводил ее взглядом. По идее, ему следовало гордиться тем, что с его помощью предотвращен конфликт, вполне способный помешать работе экспедиции. Только чувства гордости он почему-то не испытывал. Вместо этого ему вспомнился дед. Человек крутого нрава, гордый и сильный Иосиф Руставели, давно уже покойник, мир его праху, надавал бы внуку по ушам, если бы узнал, что тот уберег от расправы гэбэшника.

Руставели тихо засмеялся и несильно хлопнул себя ладонью по меховой шапке. Затем, посчитав себя наказанным и искупившим свою вину, он не спеша направился к лагерю.

Шум был таким оглушительным, что Фрэнк Маркар никак не мог сосредоточиться. Последний раз он приходил к Каньону Йотун несколько дней назад: наблюдал за уровнем подъема воды, сделал несколько снимков я вернулся на «Афину» с чувством выполненного долга. Сейчас он стоял в полумиле от ущелья, но рев и гул, доносящиеся оттуда, буквально оглушали. А ведь наводнение только началось.

Фрэнк поднял клапаны шапки и вставил в уши затычки. Это помогло, но лишь отчасти. Словно на рок-концерте, где ощущаешь вибрацию шума ногами, кожей и нёбом, когда открываешь рот, чтобы глотнуть воздуха.

Кроме того, затычки мешали Фрэнку разговаривать с Энофом. В конце концов их пришлось вынуть.

— Как вы переносить такой шум? — поинтересовался он, силясь перекричать адскую какофонию.

— Это случается ежегодно, — минервитянин говорил как бы СКВОЗЬ грохот, а не «над» ним, говорил, не повышая голоса, но медленнее, чем обычно, так, чтобы каждое слово звучало как можно отчетливее. — Нам пришлось привыкнуть, иначе мы сошли бы с ума. Когда к нему привыкаешь, его гораздо легче переносить.

— Наверное, ты прав. — Фрэнк попробовал говорить в манере Энофа, и, к его удивлению, это сработало Раньше он слышал, что в цехах больших заводов, где круглые сутки царит неимоверный гул, именно так и говорят — не повышая голоса, — но не верил этим рассказам. Теперь он убедился в их верности на собственном опыте.

Ближе к краю каньона вибрация почвы все усиливалась, и вскоре содрогания тверди под ногами начали напоминать землетрясение среднего пошиба. Уроженец Лос-Анджелеса, Фрэнк неоднократно имел возможность испытать нечто подобное. Но здесь толчки возрастали с каждой секундой; казалось, что стена каньона вот-вот обрушится. Оставалось успокаивать себя тем, что все, способное уступить натиску стихии, вероятнее всего, было разрушено миллионы лет назад.

Последние несколько футов до края каньона Фрэнк прополз, опасаясь особенно сильного удара, который мог бы запросто сбросить его в ущелье. Но как только он заглянул вниз, все его страхи сменились благоговейным трепетом.

Парящий над водами густой искрящийся туман не скрывал от глаз устрашающее зрелище Большого Минервитянского Наводнения. Бушующая вода грохотала, гремела, ревела, натыкаясь в слепой ярости на скалистые стены, с могучей небрежностью подбрасывая высоко в воздух громадные осколки ледника и крупные камни. Фрэнк сделал несколько снимков и зачехлил камеру, понимая, что ни одна фотография не в состоянии передать величественность открывшейся перед ним картины. Чем-то все это напомнило ему брачные игры гигантских серых китов в океанских глубинах неподалеку от калифорнийского побережья, за которыми ему однажды удалось понаблюдать.

— Оно станет спокойнее через некоторое время, — сказал Эноф. — Ущелье наполнится больше, и тогда более размеренный поток сменит первый стремительный напор воды.

Фрэнк кивнул; именно это предсказывало компьютерное модулирование. Моделирование предугадало даже туман над водой, но вся эта информация абсолютно не подготовила геолога к тому, что он увидел.

— Вода когда-либо подниматься до верха каньона, переливаться через край?

Эноф весь посинел от одной только мысли об этом.

— Иногда вас, человеков, посещают кошмарные фантазии! Что тогда останется от владения?

«Немногое, — подумал Фрэнк, — особенно если учесть, что основным местным строительным материалом является лед».

Он не удержался и сделал еще два снимка, израсходовав последнюю пару кадров пленки. Кассету перезаряжать не хотелось. Лучше выждать день-другой и прийти сюда снова, чтобы заснять каньон, когда вода поднимется еще выше. А заодно вычислить скорость, с которой она поднимается.

Вернувшись на «Афину», Фрэнк предполагал сразу проявить пленку, но не тут-то было. В установке уже обрабатывались снимки, а рядом висела записка, написанная размашистым Сариным почерком: «Сунется кто-нибудь раньше меня — голову оторву!». Зная характер Сары, в это вполне можно было поверить. Скорбно вздохнув, Фрэнк положил свою кассету на полку.

Из рубки до него донесся голос жены. Похоже, они остались на борту вдвоем. Даже Эллиот и Луиза, целыми днями торчавшие на «Афине», умотали по каким-то делам к Реатуру; Фрэнк видел их у замка. Он ухмыльнулся. Такой шанс нельзя упустить. Постояв еще минуту в лаборатории, геолог двинулся к рубке, игривым посвистыванием сообщая супруге о своем приближении.

Не отрывая от губ микрофона межкорабельной связи, Пэт развернулась в кресле и приветственно махнула мужу рукой — мол, вижу, что ты пришел.

— Я надеялась, что такие существа обитают и на вашей стороне каньона, Шота Михайлович, но на нет и суда нет. Все, конец связи.

Выключив рацию, она недовольно хмыкнула.

— Руставели понятия не имеет, что с чем соотносится. Он мыслит лишь терминами того или иного биологического вида, не беря в расчет род, семейство или отряд. Кончится тем, что он просто свалит все свои данные в кучу и доставит их в Москву, где их научные шишки будут ломать головы, пытаясь разобраться, что к чему. Какого хрена он вообще сюда приперся?

— У них нет таких компьютеров, как у нас, — позволил себе Фрэнк слегка вступиться за советского биолога, потом почесал затылок, припоминая, что Пэт говорила ему пару дней назад. Вспомнив, он улыбнулся. — Если бы Руставели нашел ту землеройную зверушку, он никогда бы не догадался, что она — дальний родственник животного, которого местные называют бегунком. Сходства ведь никакого.

Пэт улыбнулась в ответ.

— А, так ты все же слушал меня. Ты прав. Эта землеройка настолько адаптирована к подземной жизни, что без компьютерной экстраполяции того, на что походили ее предки, не было бы никакой возможности определить, к какому отряду она принадлежит.

— Мм-хмм, — Фрэнк помолчал пару секунд. — Как здесь тихо сегодня.

— Да, — Пэт внимательно посмотрела на мужа. — Это что, намек?