Нерушимые истины - Реджинальд Рей

3. Рождение в тёмных веках, времени и месте, где дхарма не доступна.

4. Чрезвычайно сложная (как в осаде) жизнь, такая, как при очень серьёзной душевной или физической болезни, экономических лишениях, социальной деградации или политических притеснениях, такая, что даже невозможно начать думать о духовности.

Если наша жизнь не столкнулась и не увязла в любом из этих четырёх препятствий, то мы не только будем иметь драгоценное человеческое рождение, но также будем наслаждаться человеческим рождением, которое является «свободным и благоприятным». Если это — наша ситуация и если мы находимся в таком состоянии и имеем такую структуру сознания, где духовная практика реально возможна, то мы должны оценить редкую возможность, которую все это даёт, и постараться не потратить это впустую.

Относительно свободного и привлекательного рождения рассказывают историю Его Святейшества шестнадцатого Кармапы, Рикпе Дордже, произошедшую во время его первого посещения Гонконга. Уже наступила ночь, когда он поднялся к себе в номер на верхнем этаже роскошной гостиницы. Поскольку уже было темно, он сразу же вышел на балкон, чтобы посмотреть на панораму ночного города внизу. Прожив всю жизнь в Тибете и Сиккиме, он никогда не видел такой панорамы и сначала воспринял захватывающие ночные огни Гонконга с большим интересом и восхищением. Но почти сразу же он начал неудержимо плакать, и ему помогли вернуться обратно в номер. Позже он сказал, что был подавлен печальной мыслью о том, что миллионы людей отчаянно пытались быть счастливыми, и все же огромное большинство из них никогда не слышало даже минимального упоминания о дхарме.

НЕПОСТОЯНСТВО

Второе напоминание касается непостоянства нашей жизни. Когда мы молоды и по мере взросления, особенно в современной культуре, мы стараемся не думать о смерти или даже не замечать её. Наша культура навязывает нам идеи молодости, красоты и материализма, которыми управляют при помощи рекламы и современной экономики потребления. Эти идеи приводят нас к представлению о том, что серьёзная болезнь и старость, не говоря уже о смерти, — не являются частью нашего собственного будущего. Смерть изолирована и скрыта от глаз, упрощена или превращена в вызывающее адреналин развлечение, которое просто подкармливает всепожирающего демона потребления.

Все же факт остаётся фактом, что все мы прямо сейчас стоим перед духом смерти. Чагдуд Тулку советует понять, что все люди скоро умрут, независимо от того, насколько могущественными, известными или богатыми они могут быть. Все они умрут, и ни один не будет способен взять хоть что‑нибудь из своей власти, своего состояния или своих достижений. Чуть больше чем через сто лет, начиная с этого момента, каждый живущий в настоящее время на планете умрёт. В нашем собственном персональном случае определённо наступит день — и для некоторых из нас он не так далёк, — когда мы вздохнём последний раз. После того как мы умрём, люди быстро нас забудут, и через короткий период времени никто даже не вспомнит о том, что мы когда‑либо существовали. А когда‑нибудь позже, не слишком долго для космического времени, даже наша Земля погибнет, и жизнь вообще прекратит здесь своё существование.

Но как мы можем знать об этом не только в уме — что имеет очень небольшое воздействие, — но и в самих наших костях? Тулку Ургьен предлагает рассмотреть следующую аналогию из работы Падмасамбхавы «Karling Shitro»:

«Вообразите, что вы стоите на выступе размером полдюйма на отвесном утёсе, уходящем в почти безграничную пропасть с ревущей рекой, бушующей внизу. Смотреть вниз вы не можете. Лишь пальцы ног могут опираться на выступ, а руки ухватились за две горстки травы размером с козью бородку. И вы висите на этих двух горстках травы, которые представляют собой продолжительность вашей жизни и жизненную силу. В то же время непостоянство, в виде двух крыс… сгрызает часть за частью траву, за которую вы цепляетесь. Как только трава будет съедена, вам не за что будет держаться. Есть только один способ уйти: броситься в почти безграничную пропасть и бушующую реку… Так что вы висите, пока крысы едят траву, стебель за стеблем. У вас нет вообще никакого шанса выжить. Это — наша текущая ситуация»{Ургьен Ринпоче. «Rainbow Painting». С. 138}.

Почему понимание смерти так важно? Поскольку это ведёт нас к исследованию собственной жизни и наших приоритетов. Когда мы не сознаём, что смертны, когда мы находимся под впечатлением, что в нашем распоряжении находится «все время в мире», мы чаще всего просто следуем нашей модели поведения, дрейфуя и ища вознаграждения, подтверждения и материального благосостояния, где только можем. Но когда смерть смотрит нам в лицо, тогда мы начинаем видеть то, что действительно важно в нашей жизни.

Какое воздействие может оказать на человека понимание реальности смерти? С разрешения читателя я хотел бы рассказать о личном опыте. Несколько лет назад в течение нескольких месяцев я постепенно стал чувствовать себя все хуже и хуже, пока, в конечном счёте, не оказался почти полностью выведенным из строя. Врач, которой я доверял много лет, сделала ряд анализов, а затем ещё один ряд ещё более сложных анализов. Когда результаты стали известны, она срочно вызвала меня и сказала, что совершенно уверена в том, что у меня обнаружена относительно редкая форма рака, быстро прогрессирующего и в основном неизлечимого. Она направила меня к лучшему онкологу в этой области, и после изучения результатов анализов и моих симптомов он подтвердил её предположение и сделал несколько дополнительных анализов, по которым можно было бы точно определить, сколько мне осталось жить. Когда я спросил его: «Есть ли у вас хоть какое‑то сомнение, что у меня эта форма рака?» Он ответил: «Вообще никаких сомнений». Он добавил, что смерть — а она будет болезненной — вопрос нескольких месяцев. И закончил, сказав: «Мой единственный вопрос, вы составили своё завещание?»

Следующая неделя, в то время как обрабатывались анализы, была чрезвычайно сложным временем для меня, моей жены и детей. Мы провели время, задавая вопросы, которые каждый задаёт в подобной ситуации. Я думал о том, как я встречу свою смерть. Как моя жена и дети смогут жить без меня? Как семья сможет выжить только на доходы моей жены? Как дети будут жить без отца? И прежде всего я осознал, как много времени в своей жизни я провёл впустую. Я понял, что потратил слишком много времени, делая вещи, которые были отражением моих мыслей и мыслей других людей о том, как я должен действовать, но не были выражением того, кем я был на самом деле. Я — преподаватель колледжа, и я увидел, как расходовал свою энергию, пробуя соответствовать внешним академическим ожиданиям, вместо того, чтобы отдавать студентам самое лучшее от самого себя. Я потратил многие часы на чтение и письмо, но слишком мало времени на свою семью, на тех людей в этом мире, которые — как я понял — имели для меня самое большое значение. Во взаимоотношениях с коллегами и администраторами я действовал наверняка, а не предлагал собственные, иногда нетрадиционные идеи и перспективы. И хотя я следовал духовному пути, делал это слишком часто автоматически, не понимая существа вопроса, и действовал, как будто располагал всем временем в мире.

Я был человеком, который, конечно, думал о смерти в течение своей жизни, но я, по сути, не понимал, что это могло случиться и со мной. Когда я был поставлен перед фактом неизбежной смерти, я начал видеть свою жизнь с совершенно новой точки зрения. Я говорил себе снова и снова: «Если бы я только понимал, я прожил бы жизнь другим образом. Если бы я только мог пожить ещё, я стал бы делать многое по–другому. Я стал бы жить по большей части так, как свойственно мне самому, что действительно показало бы меня самого». В разговорах с другими о моей ситуации я понял, что те немногие, с кем я встретился и кто подобно мне стоял перед своей собственной неизбежной смертью, были на моей стороне, а те, кому смерть ещё не смотрела в лицо таким образом, понятия не имели, о чем я говорил. Они думали, что понимали меня, но они понятия не имели. Опыт, подобный этому, открывает глаза, и человек начинает смотреть на других, не имеющих этого непосредственного понимания смерти, как на живущих в придуманном мире.

Конец истории таков, что, когда пришли результаты последних анализов, тех, по которым собирались определить, лишь как долго я должен был ещё жить, то они оказались отрицательными. Врач сообщил, что у меня не было смертельной формы рака или, по крайней мере, он не смог его найти. Он не поверил и сказал, что ходил в лабораторию, чтобы лично посмотреть в микроскоп. Моя реакция на эту новость была очень интересной. Конечно, моя семья и я, с одной стороны, почувствовали по крайней мере облегчение. Но ужас, который мы испытали, невозможно было уничтожить. Я обнаружил, что не могу наслаждаться жизнью, как прежде, наивно удовлетворяясь вещами, как обычно. Я теперь походил на заключённого, приговорённого к смертной казни; я получил отсрочку, но это было только временно; и в какой‑то момент, рано или поздно, я собирался снова оказаться в кабинете того доктора (фигурально выражаясь), и я знал, что на сей раз результаты не будут отрицательными. Я остро чувствовал, что жизнь, которой я жил и которую любил, была разрушена и ушла навсегда.