Повседневная жизнь этрусков - Жак Эргон

Часто в гаданиях этрусков участвовали змеи, подававшие противоречивые знамения. С птицами было то же самое: на голову претора Авла Туберона, вершившего суд на форуме, однажды сел дятел, причем так спокойно, что дался в руки. Прорицатели сказали, что, если его выпустить, Риму угрожает гибель, а если убить, то погибнет сам претор. Тот немедленно прикончил дятла, в результате римская армия потерпела поражение при Каннах, после которого Рим оправился, но 17 членов рода Авлиев сложили там головы.

Мы уже упоминали о том, как Тарквинию Старшему, подъезжавшему к Риму, явился орел, схватил его шапку, взмыл с ней в воздух, а потом бережно возложил ему на голову: Танаквиль сразу разглядела в этом самое благоприятное предзнаменование. Кроме того, рассказывали, что будущий император Август еще ребенком завтракал в лесу в стороне от дороги, как вдруг налетевший орел выхватил у него из рук краюху хлеба и через несколько мгновений принес обратно. Но особенно примечателен следующий текст — почти дословный перевод с этрусского языка на латинский, который Вергилий приводит в Четвертой эклоге:

Больше не будет шерсть лживым мерещиться цветом,Сам на лугах баран руно то в нежный румяныйПурпур, то в шафраново-желтый тон окрасит;Сами в алый цвет облекутся на пастбище агнцы.«Мчитесь же, — Парки воззвали к своим веретенам, согласноВолю небесной судьбы изъявляя, — столетия эти!»Пробило время, — вступи же с почетом в свои пределы,Отпрыск богов, Юпитера гордый в грядущем потомок![43]

Можно представить, как вдумчиво этруски пытались истолковать сны беременных женщин, что уж говорить о преждевременных родах, о рождении гермафродитов, двухголовых девочек, мальчиков с головами слона и того теленка, родившегося (в правление Нерона) на обочине, неподалеку от Пьяченцы, с головой на ляжке. Гаруспики тотчас пришли к выводу, что Империи собираются дать нового главу, но и положение его будет непрочным, и заговор раскроется, потому что голова у детеныша свернулась на сторону, когда он еще находился во чреве матери, а кроме того, он появился на свет рядом с дорогой.

Но в основном толкователи упражнялись в проницательности на небесных явлениях. Гадали не только по полету птиц: наблюдали движение звезд и в особенности появление комет, считавшихся дурным знаком, а еще грозы и дожди — дождь из молока, дождь из крови, из железа, из шерсти или обожженных кирпичей возвещал всенародные бедствия, зато дождь из мела, выпавший в 98 году, расценили как залог доброго урожая и хорошей погоды. Гражданским войнам, бушевавшим в конце Республики, предшествовали внезапные землетрясения, таинственные звуки труб и необъяснимое бряцание оружия в небе.

По одной из речей Цицерона (56 год) видно, насколько старая этрусская цивилизация довлела над сознанием римлян{664}. Однажды сильный глухой грохот перепугал целый квартал у ворот Рима. Позвали гаруспиков, и те, заглянув в свои книги, заявили, что священные места были осквернены. Публий Клодий, заклятый враг Цицерона, тотчас заявил, что речь идет о земельном участке, на котором тот заново отстроил свой дом, разрушенный во время его изгнания, — этот участок был у него отобран и посвящен богине Либере. Вовсе нет, возразил оратор, боги указывают на соседний дом — дом самого Клодия: несмотря на находящиеся в нем святилище и алтари, хозяин превратил его в вертеп. Затем, развивая наступление, Цицерон доказал, что, если повнимательнее вчитаться в libri fulgurales, становится ясно, что Клодий был повинен и в других злодеяниях: непосещении или осквернении публичных игр, убийстве послов вопреки праву и справедливости, нарушении клятв, отказе от празднования древних мистерий, наконец, создании смертельной опасности для сената и глав государства из-за раздоров среди консерваторов. Отмечалось, что гаруспики, выявляя эти язвы, указывали не столько на римское общество, искавшее в их книгах исцеления, сколько на этрусское общество, изложившее в них свои религиозные предрассудки и принципы аристократического правления.

Тот же вывод напрашивается при изучении еще одной liber fulguralis, которую Андре Пиганьоль обнаружил в греческом переводе, выполненном византийцем{665}; шестью веками ранее этот текст был переведен с этрусского на латинский современником Цицерона, Нигидием Фигулом. Это «бронтоскопический» календарь, то есть в нем истолковывается значение раскатов грома в каждый день года: если гром прогремит 11 сентября, то клиенты знати затеют политическую революцию; если 24 октября, то плебс совладает с господами из-за их раздоров; гром 3 декабря означает, что люди из-за нехватки рыбы будут резать скот; 26 марта — в порт придут невольничьи караваны; 14 июля — власть сосредоточится в руках одного человека, правление которого будет несправедливым; 19 августа — женщины и рабы дерзнут на убийства.

Религия этрусков и ее пророки

Этрусская религия, в отличие от греческой и римской, является религией откровения — черта, сближающая ее с иудаизмом и христианством{666}. Во всех книгах, о которых мы сейчас говорили, излагалось учение нескольких вдохновенных существ, полубогов, открывших людям тайны мироздания. Самого знаменитого из пророков, Тагеса{667}, особенно почитали в Тарквиниях. Рассказывают, что однажды какой-то земледелец во время пахоты слишком глубоко вонзил в землю свой плуг и из этой борозды появился Тагес: он обладал обликом ребенка и мудростью старца. Вскоре вся Этрурия собралась вокруг него, чтобы послушать его и записать его слова. На одном зеркале из Тускании изображено, как Тагес учит Тархона предсказывать будущее по внутренностям жертв. Множество священных книг создавались от его имени, например, бронтоскопический календарь, переведенный Нигидием Фигулом, приписывали ему. Libri Tagetici, как их называли, даже в Риме долго пользовались спросом, а начиная со И века н. э. их неустанно перечитывали и комментировали философы, находившие в них эзотерическую доктрину, способную соперничать с набирающим силу христианством. Апулей, автор «Метаморфоз», посвятил целую книгу толкованию «стихов» Тагеса.

В других местах этот пророк звался Как, по имени древнего италийского божества, которое в Лациуме представало совершенно в ином свете — как разбойник, похитивший быков у Геркулеса{668}. Напротив, на нескольких погребальных урнах и одном зеркале в Центральной Этрурии Как изображен вдохновенным Аполлоном, который пророчествует, аккомпанируя себе на лире, а сидящий у его ног Артиль — маленький Арнс, или Аррунс, герой Клузия, — ему подпевает{669}. Но Целий и Авл Вибенна врываются в священную рощу и пытаются его захватить. Тема похищения ведуна, у которого непосвященные хотят силой вырвать знание, доступное лишь избранным, неоднократно встречается в этрусской религии, однако она широко распространена во всем фольклоре Средиземноморья. Нам известен морской старец Протей, которого удалось захватить гомеровскому Менелаю и Аристею Вергилия, хотя тот пытался ускользнуть от них, принимая облики льва, дракона, текущей воды; но его не выпустили из рук, и он заговорил{670}. Да и Силен из Шестой буколики согласился спеть двум молодым пастухам о сотворении мира, о любви Галла и о деяниях Аполлона вовсе не по доброй воле, а оттого, что пастухи захватили его врасплох, не проспавшегося.

Иногда послание богов передает «нимфа». Точно так же, как в Риме благочестивый царь Нума Помпилий беседовал по ночам с нимфой Эгерией, после чего учреждал религиозные культы, в Клузии Аррунс, по некоторым преданиям, узнал от нимфы Вегойи «о велениях Юпитера и Юстиции»{671}. Во времена Цицерона Тарквитий Приск перевел на латинский язык libri Vegoici, которые хранились затем в храме Аполлона Палатинского. По счастливой случайности до нас дошел фрагмент этих книг под заглавием «То же от Вегойи Аррунсу Вельтумну»:

«Знай, что море было отделено от небес. И когда Юпитер заявил о своих правах на землю Этрурии, он установил разделительные межи и приказал мерить землю и огораживать поля. Зная людскую жадность и желание обладать землей, он хотел, чтобы все было определено межевыми столбами. Если однажды кто-нибудь, движимый алчностью уходящего восьмого века, пренебрежет благами, дарованными ему, и возжелает чужого, люди умышленно посягнут на эти столбы, сдвинут или переставят. Но тот, кто прикоснется к ним и переместит, дабы расширить свои владения и уменьшить чужие, совершит преступление и будет наказан богами. Рабы попадут еще в тяжелейшее рабство. Если же они действовали с ведома хозяина, то от его дома вскоре не останется камня на камне, а весь род его погибнет. Переместивших межевые столбы поразят страшные болезни и раны, их члены откажутся им служить. Затем землю будут часто сотрясать бури и ураганы, и она пошатнется. Урожаи будут заливать дожди и бить град, сушить зной и губить ржа. Среди народа начнутся распри. Знай, что таково будет наказание за совершенное преступление. Потому не будь неискренен и лжив. Замкни наши заветы в сердце своем».