Обманщик - Фредерик Форсайт

В действительности раввин Бирнбаум не был ни раввином, ни американцем, ни гомосексуалистом. Его звали Дэйвид Торнтон, и был он одним из лучших гримеров в британской киноиндустрии. Работа гримера в кино – это совсем не то, что в театре. На сцене актер находится довольно далеко от зрителей, на него направлены мощные юпитеры. При съемке кинофильма освещение тоже может быть довольно ярким, а иногда съемочная камера находится всего в нескольких дюймах от лица актера. Значит, в этом случае грим должен быть более искусным, более реалистичным. Дэйвид Торнтон много лет проработал на студии «Пайнвуд» и никогда не сидел без дела. Он был также одним из тех специалистов, которых британская Интеллидженс Сервис при необходимости умела ловко находить и привлекать к сотрудничеству.

Вторым человеком, прибывшим из Лондона самолетом британской авиакомпании, был Денис Гонт. Его внешность не претерпела столь радикальных изменений, разве только теперь он стал совсем седым и выглядел лет на пятнадцать старше своего возраста. К запястью его левой руки цепочкой был прикреплен тонкий «дипломат». На голубом галстуке Гонта была изображена борзая – символ корпуса дипломатических курьеров.

Дипломатические курьеры есть во всех странах. Их работа заключается в перевозке документов из своей страны в посольства и из посольств в свою страну. Согласно Венскому договору, их относят к дипломатическому персоналу, следовательно, их багаж не подвергается досмотру. У Гонта был настоящий британский паспорт, только на другое имя. Он предъявил паспорт, и его пропустили без таможенных формальностей.

Гонта встречал «ягуар» с дипломатическим номером. Через час после Торнтона Гонт тоже был в посольстве. Здесь он вручил Торнтону гримерные принадлежности, которые привез в своем багаже.

Третьим в Москву из Хельсинки на самолете финской авиакомпании прибыл Сэм Маккриди. У него тоже был британский паспорт на чужое имя, и он тоже был загримирован. К несчастью, в самолете было очень жарко, и для Маккриди путешествие закончилось не вполне благополучно.

Его рыжий парик немного перекосился, и сбоку обнажилась прядь темных волос. Театральный клей, которым были приклеены рыжие усы, в жаре потек, и над верхней губой у Маккриди отклеился уголок усов.

На пункте паспортного контроля офицер-пограничник несколько раз переводил взгляд с фотографии на стоявшего перед ним человека. Казалось бы, все было на месте: то же лицо, те же волосы, те же усы. Носить парик никому не запрещается даже в России, так делают многие облысевшие мужчины. Но отклеившиеся усы? Офицер-пограничник – не тот, что проверял документы раввина Бирнбаума, а другой (Шереметьево – сравнительно крупный аэропорт) – тоже посовещался со своим начальником, и он уставился на британца через поляризованное зеркало.

За этим зеркалом несколько раз щелкнула фотокамера, потом были отданы приказы, и стоявшие наготове оперативники КГБ принялись за работу. Когда Маккриди вышел из здания аэровокзала, его уже ждали два на вид обычных «Москвича». Маккриди встречала машина из посольства, хотя и не столь роскошная, как «Ягуар». На всем пути до британского посольства за дипломатической машиной следовали два «Москвича», принадлежавшие Второму главному управлению КГБ.

Ближе к вечеру фотографии странного гостя поступили в Ясенево – в штаб-квартиру иностранной разведки КГБ, Первого главного управления. В конце концов они оказались на столе заместителя начальника управления генерала Вадима Кирпиченко. Генерал посмотрел на фотографии, прочел рапорт о парике и отклеившихся усах и отнес снимки в фотолабораторию.

– Попытайтесь снять парик и усы, – приказал он.

Специалисты взялись за аэрографы. Когда генерал увидел результат их работы, он чуть не расхохотался.

– Будь я проклят, – пробормотал он, – если это не Сэм Маккриди.

Он сообщил во Второе главное управление, что с этого момента за гостем будут смотреть его люди, и отдал распоряжения.

– Все двадцать четыре часа в сутки. Если он вступит в контакт, с кем угодно, забирайте всех. Если он возьмет что-нибудь из тайника, хватайте его за руку. Если он плюнет на мавзолей Ленина, арестовывайте сразу.

Генерал положил телефонную трубку и еще раз перечитал сведения о Маккриди. Если верить тому, что он сказал, то он был специалистом по электронике и прилетел в Москву, чтобы проверить здание посольства на наличие подслушивающих устройств.

– Но за каким чертом ты прилетел сюда на самом деле? – глядя на фотографию, спросил генерал.

В здании посольства Великобритании Маккриди, Гонт и Торнтон обедали в отдельной комнате. Послу такие гости были совсем не по душе, но просьба поступила из секретариата кабинета министров. К тому же его заверили, что незваные гости пробудут не больше двадцати четырех часов. С точки зрения его превосходительства, чем скорее уберутся эти ужасные шпионы, тем лучше.

– Надеюсь, у нас все получится, – сказал Гонт, когда все трое перешли к кофе. – Русские очень сильны в шахматах.

– Это верно, – мрачно подтвердил Маккриди. – Завтра мы посмотрим, насколько они сильны в фокусах с тремя картами.

Глава 6

Теплым июльским утром, точно без пяти восемь, из ворот посольства Великобритании в Москве выехал «остин-монтего» с закрытым кузовом. Автомобиль повернул на мост и направился к центру города.

Согласно рапорту оперативной группы КГБ, за рулем сидел Сэм Маккриди. Больше в машине никого не было. Теперь рыжие парик и усы сидели идеально и были хорошо видны оперативникам из их автомобилей. С помощью мощных телеобъективов несколько снимков они сделали сразу, а множество других – в течение дня.

Британский агент медленно ехал по Москве, направляясь на север, к Выставке достижений народного хозяйства. По пути он несколько раз пытался оторваться от возможного «хвоста», но, разумеется, у него ничего не получилось. Больше того, он не мог даже заметить слежку. За «остином» Маккриди тянулось шесть постоянно сменявших друг друга машин КГБ, так что любая из них следовала за «остином» не больше нескольких сотен метров.

Остановившись у входа на ВДНХ, Маккриди вышел из «остина» и пошел по территории огромного парка. Две машины КГБ остались рядом с «остином», а оперативники из четырех других рассеялись между павильонами, охватив англичанина невидимым кольцом.

Маккриди купил мороженое и почти все утро просидел на лавке, делая вид, будто читает газету. Он часто поглядывал на часы, очевидно, ждал кого-то. Никто к нему так и не подошел, если не считать пожилой женщины, которая спросила у Маккриди, который час. Маккриди молча показал ей часы, она поблагодарила и ушла.

Старушку тотчас задержали, обыскали и допросили. К утру следующего дня следователи КГБ убедились, что старушка и на самом деле была обычной безвредной старушкой, которой захотелось узнать время. Арестовали и продавца мороженого.

Вскоре после полудня лондонский шпион достал из кармана пакет с бутербродами и принялся медленно жевать. Покончив с бутербродами, он встал, бросил пустой бумажный пакет в урну, купил еще одну порцию мороженого и снова устроился на лавке.

Оперативники ни на секунду не выпускали урну из поля зрения, но к ней так никто и не подошел. Лишь ближе к вечеру подъехал мусорщик, тогда оперативники извлекли бумажный пакет и подвергли его тщательнейшему изучению. На пакете искали написанный тайнописью текст, микрофотоснимки, микропленку, искусно спрятанную между слоями бумаги. Ничего так и не нашли, если не считать хлебных крошек, следов масла, огурцов и яйца.

Задолго до этого, в начале второго, лондонский шпион встал, сел в свой «остин» и уехал. Очевидно, первая встреча по каким-то причинам сорвалась. Потом он направился в валютный магазин «Березка» – по-видимому, резервное место встречи. Оперативники КГБ тоже вошли в магазин и, вроде бы без дела слоняясь между рядами полок, внимательно следили, не оставит ли англичанин сообщение где-нибудь между пакетами с изысканными товарами или не заберет ли он оставленное там кем-то письмо. Если бы он хоть что-то купил, его бы немедленно арестовали – таков был приказ – на том основании, что в покупке якобы спрятано шпионское сообщение, а магазин используется в качестве тайника. Но Маккриди вышел, так ничего и не купив.

Из магазина Маккриди вернулся в британское посольство. Через десять минут он снова покинул посольство, но теперь – на заднем сиденье «ягуара», за рулем которого сидел шофер. «Ягуар» выехал из города и направился в Шереметьево. Командир отряда оперативников связался непосредственно с генералом Кирпиченко.

– Сейчас он уже приближается к аэропорту, товарищ генерал.

– И он ни с кем никак не контактировал? Никоим образом?

– Никак нет, товарищ генерал. Он никому не сказал ни слова, за исключением старухи и продавца мороженого, их мы задержали. Ему тоже никто не сказал ни слова. Выброшенные им газета и бумажный пакет уже у нас. Больше он ни к чему не прикасался.