Ведущая сквозь тьму - Ольга Горовая

После такого поцелуя ее дыхания не хватало на слова, только на слабый кивок. Вероятно, на это он и рассчитывал, планируя таким образом отвлечь от новости о постоянной охране. Уже успев немного изучить этого мужчину, Крис вполне могла допустить подобный вариант.

— Я заберу тебя вечером, — губы Клода все еще были близко к лицу Кристины, пока он продолжал «инструктаж», а его ладонь обхватывала ее щеку. — А ты — будешь звонить мне, если вдруг, что-то случится, или если тебе покажется что-то неладное, и каждый час — просто, чтобы сказать, что не случилось ничего. Ясно?

— Это немного напоминает паранойю, Клод, тебе так не кажется? — Кристина отстранилась, усмехаясь, и потянулась к ручке двери.

— Возможно, — легко согласился Клод, останавив ее руку, и сам вышел из машины. — Но я не собираюсь снова допустить ошибку, — продолжил он, открывая дверь с ее стороны, и подавая Кристине руку, чтобы помочь выйти. — Это не обсуждается.

— Клод…, - она собиралась возмутиться и напомнить, что пока он, со всем этим бредом о магии и колдунах, о перерождении и воспоминаниях из прошлого, не появился в ее жизни — Кристине ни разу не угрожало ничего серьезней, чем нелестная критика ее журнала в рейтинге, или падение кирпича с крыши дома. То есть все то, что по статистике, могло угрожать любому человеку.

Однако Клод, уже знал, казалось, как можно прервать любое возмущение Кристины. И последней здравой мысль до того, как она полностью отдалась поцелую, которым он отвлек ее, было недовольство тем, сколь быстро Клод нашел к ней подход. А потом, на пару минут, она забыла и о том, что стояла на улице, посреди метели, и обо всем, что узнала за утро и предыдущую ночь. В этот миг не было ничего важнее его губ, которые так нежно, но с напором, ласкали ее рот; его языка, который лишал всякого здравого смысла своими движениями. Ничего, кроме Клода. И это казалось чересчур верным…

— Я жду звонка через пятьдесят пять минут, девочка, — дыша не менее прерывисто, чем она сама, Клод, наконец, отстранился от ее губ, целуя щеку. — Если ты не позвонишь — я буду здесь через десять минут. Потому, когда мысль о паранойе придет тебе в голову, Кристина, вспомни, чем окончился прошлый мой визит в твой кабинет, — он насмешливо скривил губы и легко поцеловал кончик ее носа, разворачивая Крис ко входу, — через пятьдесят три минуты, — уточнил он еще раз, вызывая у Кристины нечто, напоминающее недовольный рык. Впрочем, Клод не казался впечатленным или испуганным подобным проявлением ее раздражения в ответ на его настойчивость.

Глава 13

Часы показывали без двадцати минут двенадцать.

Это был рекорд. Из трех часов, прошедших с момента их расставания, последние тридцать минут были самым продолжительным временем, за которое Крис ему ни разу не позвонила.

Клод усмехнулся. Да уж, дать ей время — было хорошей идеей. Очевидно, его присутствие рядом, чересчур отвлекало Кристину, мешая думать. Потому что, первый раз она позвонила ему спустя десять минут после их «прощания».

Воспоминание о том, как он едва не развернул машину, наплевав на здравый смысл и решение дать ей отдохнуть от всей этой мистики, едва увидел на дисплее номер Крис, заставило Великого Магистра покачать головой. Он слишком серьезно отнесся к вопросу ее безопасности. Но не собирался об этом сожалеть.

Однако то, как именно звучал ее голос на вопросе «Я — ВЕДЬМА?!» в трубке — послужило хорошей компенсацией за этот… хм, за беспокойство. Очень, очень сильное беспокойство, испытанное по ее вине.

Кажется, Кристину немного обидел его смех в ответ на эти слова…

Но она быстро отошла.

После этого, не проходило и десяти минут, чтобы Крис ему не позвонила. И каждый раз у нее был целый список вопросов.

Чертовски огромный список забавных вопросов.

Клод даже начал подозревать, что все время в промежутках между их разговорами она тратит на их составление.

Он не удивился вопросам о душе, скорее ждал чего-то подобного. Но не поверил себе, когда она, весьма прагматичным голосом, начала уточнять, насколько именно далеко позволено заходить в применении магии, с сохранением пропуска в рай?

Откинувшись в своем кресле, Клод, не выдавая своего удивления таким вопросом, как можно безучастней, постарался выяснить, какой именно вид черной магии Кристина решила практиковать, раз сомневается в сохранности своей души?

И вот тут, услышав в ответ нецензурное высказывание, произнесенное почти шепотом, он понял, что недооценил, насколько это все для нее может быть трудно, осознать то, что это — новая реальность жизни Кристины, а не глупый, неудачный розыгрыш.

Тогда Клод стал просто отвечать на любой, даже самый странный вопрос с ее стороны.

А ее интересовало все, любые, самые незначительные детали. Порою даже, такое, что Клод растерянно качал головой, удивляясь, отчего Крис пришла к подобной мысли. Конечно, ему самому было несоизмеримо легче принимать свою суть. Клод родился и рос среди тех, кто прекрасно знал о своих силах. Кристине так не повезло.

А потому, сидя в своем кабинете на третьем этаже резиденции Ковена, он спокойно и тщательно рассказывал обо всем, что вызывало ее интерес. От влияния времени года на уровень силы, до методов использования магии в играх на бирже. Самым смешным ему показалось ее расстройство от того факта, что Кристина могла неосознанно использовать собственный дар в управлении подчиненными.

Клод ухмыльнулся этому огорчению но, стараясь, чтобы голос не отразил усмешки, спросил — почему ее это расстраивает? А когда Кристина сказала, что хотела сама по себе добиться хорошей работы своих сотрудников, он спокойно и настойчиво, стараясь сказать, как можно мягче, произнес: «Но это и есть ты. Сила — такая же часть тебя, как твой разум».

И он ощутил, что часть его спокойной уверенности, передалась Кристине.

Еще раз посмотрев на циферблат, Клод встал и подошел к окну, наблюдая за продолжающимся снегопадом.

Без пятнадцати.

Это было странно, но он почти испытывал дискомфорт от того, что она перестала звонить так часто.

Или же это беспокойство было иного рода?

У нее могли быть дела, в конце концов. В перерывах между тем, как допрашивать его, Кристина могла и работать.

Рассеянно глядя на кружащиеся снежинки, Клод делал то, что ему еще не приходилось делать — приводил в порядок свои чувства и эмоции, пытаясь вычленить то, что вызывало почти ощутимое неудобство.

Верховный Магистр не привык испытывать эмоции. Его часто считали бесчувственным. Называли за глаза ледяным выродком. Он это знал.

И Клода ни капли не беспокоило подобное, потому что он был именно им. Эмоции и чувства были чем-то, что никогда не нарушало его сосредоточенности. Не потому, что Клод не хотел бы ощутить нечто подобное. Просто так было.