Билет на Лысую гору - Дмитрий Емец

– Разумеется. Я умею производить благоприятное впечатление. Я даже вступил с ним в светский разговор! – похвастался хранитель.

– И что же ты ему сказал? – машинально спросила Улита, с вниманием любящей женщины исследуя кончиками ногтей волосы и шею любимого.

– Не надо… Щекотно… Я спросил у него, откуда у него эти ужасные шрамы на лице. Не получены ли они в знаменитой битве с тенями?

– А он?

– Он ответил, что в битве с тенями он рубился на стороне светлых, однако шрамы не оттуда. Когда он был ребенком и жил в мире лопухоидов, то однажды вбежал в кухню через стекло веранды, потому что испугался очень маленького песика…

– А ты что?

– Да ничего. Я заверил его, что шрамы, украшающие мужчину, могут быть любого происхождения, и поднялся к вам. Напоследок он сказал мне, что если я захочу вечерком выпить, он составит мне компанию.

Улита, все еще частично висевшая на Эссиорхе, наконец соизволила встать на собственные ноги.

– Так и быть. Живи. В поднимающих тяжести мужчинах есть что-то комическое. Особенно, когда они еще пытаются разговаривать! – сказала она.

– Спасибо, что просветили. В следующий раз, когда тебе вздумается на меня навалиться – виси на плечах, а не дави на затылок! – с обидой произнес Эссиорх.

Пока Эссиорх выяснял отношения с Улитой, Даф внимательно смотрела на своего хранителя. Что он делает здесь? И как сумел так скоро найти их? Разумеется, хранители всегда знают, где в тот или иной момент находится их подопечный, но все же?

– Как ты оказался на Лысой Горе? И где твой мотоцикл? – спросила она.

– Тут долгая и запутанная история… – сказал Эссиорх, поняв, что Дафна ничего еще не знает о картине, Камне Пути и персоне по имени Матвей Багров. – Если совсем кратко, то от моего мотоцикла осталась только рама.

– Рама?

– Еще руль и двигатель, если быть совсем точным, – Эссиорх горестно уставился в пол.

– Бедняжка! Что с ним стряслось? Короткое замыкание? Трейлер пошел на обгон «Запорожца»?

– Его зацепило из пепеломета. Если это тело уцелело, то лишь потому, что я вылетел из седла чуть раньше. Так что в какой-то мере я даже благодарен тому стрелку из сглаздамата, который помог мне это сделать. Сглазы-то не убивают.

– Пепеломет… Сглаздамат… Погоди! Это же оружие боевых магов! Ты сцепился с боевыми магами, пупсик? – поразилась Улита.

– Я с ними, или они со мной. Какая разница? От перестановки слагаемых драка не отменяется, – сердито ответил хранитель.

– Надеюсь, ты хорошо им накостылял?

– Боюсь, что похвалиться нечем, – с сожалением сказал Эссиорх. – Я вскочил и как припадочный кинулся к своему мотоциклу. О магах я вообще забыл. Маги тем временем кое-что нашли, сообразили, что им нужен был совсем не я, покрутились поблизости на своих склепах и слиняли. У них хватило ума не соваться. Да и потом, по большому счету, что они могли мне сделать? Уничтожить тело? Я вселился бы в другое…

– А затем?

– Я затащил в кустарник остов мотоцикла – возможно, после я постараюсь восстановить его, – задержался на несколько часов, чтобы уладить кое-какие дела, понял, что в мире лопухоидов меня ничто больше не удерживает, и отправился на Лысую Гору. Вот и все, – сказал хранитель.

Даф с ее безошибочно настроенной интуицией ощутила, что Эссиорх о чем-то умолчал, однако решила, что об этом они поговорят позднее, когда останутся вдвоем. Пока же только спросила:

– А что это за Адриан фон Тошниотль?

Эссиорх сдвинул брови.

– История магии. Девятьсот восьмой год обучения. Дополнительный материал. Ты хочешь сказать, что ты это не проходила?

– Э-э… конечно… Адриан фон Тошниотль!.. Теперь припоминаю! – важно сказала Даф, ощущая подозрительный зуд в невидимых перьях.

– Тренируй память! – строго произнес Эссиорх. – Адриан фон Тошниотль – звездочей, решивший выткать на огромном плаще все без исключения звезды и стать всемогущим. Он трудился две сотни лет, выткал все созвездия, однако сильнее почему-то не стал. Тогда он вспомнил, что на небе, кроме звезд, существуют черные дыры, и задумал прорезать их на плаще. Однако едва он коснулся его ножницами, прорезая первую дыру, как в тот же миг бесследно исчез.

– И больше не появился? – с беспокойством спросил Мошкин.

– Ты очень правильно понял значение слова «бесследно». Ни в одном из известных миров Адриан фон Тошниотль так и не был обнаружен. Вот я и одолжил его имя на время. Просто забавы ради… Интересно будет проверить, насколько хорошо на Лысой Горе помнят магчасть, – сказал Эссиорх.

Улита выглянула наружу. Темнеть еще не начинало, однако в небе обозначилась уже легкая тоскливая задумчивость.

– Пора! Кто куда – а я жениться! – сказала ведьма, направляясь к дверям.

– По-моему, кое-кто зациклился на этом «жениться». Третий раз слышу это слово за десять минут, – буркнула Ната.

Буркнула очень тихо. Ей еще хотелось жить.

Глава 11

Счастье Б/У

Отряхнув с юбки сахар, Трехдюймовочка вернула себе высокомерный вид. Она извлекла лорнетку и внимательно посмотрела на Ирку. Затем, не менее внимательно – на Антигона. Так благородная дама смотрит на щенка, который внезапно описался у нее в гостиной. Наконец, пробурчав что-то о русалках, которые невесть что себе позволяют, фея принялась разглядывать Матвея.

– Матвей Багров! Тот, кого все ищут! – произнесла она утвердительно.

– Да, это я.

– Ученик волхва? А, милостивый государь? Кажется, я видела тебя мельком у Мировуда, когда он брал с меня клятву? – спросила она.

– Он самый, милостивая государыня! – улыбаясь, в тон ей отвечал Багров.

Ворчливая толстая фея его забавляла.

– Так это тебя я вытащила из перстня алмазной пылью? М-дэээ, было на кого переводить пыль… Мальчишка! Мировуд нашел кому довериться! В крайнем случае, отдал бы Камень гномам. Они бы так спрятали его среди тысяч похожих, что и сами бы не нашли.

– Это-то и плохо. Камень Пути должен быть в руках избранного. Среди гномьих сокровищ, лишенный внимания, не имея цели для существования, он вскоре утратил бы всю силу, – убежденно отвечал Матвей.

– Ну-ну, – сказала фея, не опуская лорнетки. – Я тебя проверяла! Похоже, простейшие сведения о Камне Мировуд сумел-таки тебе вдолбить. Камень же, вне всякого сомнения, сделал тебя упрямее осла. Хотя, по-моему, и усиливать ничего особенно не надо было. На каждое слово старой больной женщины, – тут фея кокетливо кашлянула, – ты выстреливаешь десять своих. А теперь, может, скажешь: куда ты дел Камень?

– Он в надежном месте, – сказал Багров.

Ирке показалось, что он погрустнел. Как бы много он ему ни давал, Камень Пути явно не делал своего хранителя счастливым. Ирка подумала, что ее собственная судьба чем-то похожа на судьбу Багрова. Основной мотив повторялся назойливо, как в скверной пьесе. Сделай все для других – и ничего для себя.