Все сложно - Тара Девитт

– Сегодня новый день, Майер, – говорит она и, отбросив полотенце, приближается ко мне.

Фарли

Я этого не планировала. Просто залезла под душ, решив, что Майер, наверное, решил выспаться в своем номере. Мне говорили, что я храплю, а иногда еще и мечусь во сне.

Но вот он вошел. На висках капельки пота. Приятный землистый запах ощущается резче, чем обычно. Волосы взъерошены, суровое лицо, как всегда, прекрасно.

Глаза Майера впились в меня и сразу потеплели, затуманившись, как в те дни, когда у него была высокая температура. Щеки вспыхнули.

Едва заметно качнувшись, он перестает с собой бороться: роняет ключ, который сжимал в кулаке, делает шаг мне навстречу и прижимается губами к моим губам.

Мне отчаянно хочется ощутить вкус Майера, впитать его. Поднявшись на цыпочки, я проникаю языком к нему в рот, потом скольжу по соленой шее. Он приподнимает меня и, издав какой-то хриплый беспомощный возглас, втирается своим телом в мое. Разгоряченная его нетерпением, я тоже жмусь к нему, царапаясь и тяжело дыша. Он толкает меня на комод, и при соприкосновении моей кожи с гладкой поверхностью раздается неблагозвучный скрип. Мы смеемся, не размыкая ртов. Крупные ладони Майера сжимают мои ребра, большие пальцы гладят меня между грудей.

– Умираю, хочу попробовать тебя на вкус! – говорит он и, опустив голову, прихватывает губами сосок.

У меня прерывается дыхание. «Май…» – произношу я на вдохе, когда он взасос целует мое правое бедро, и с силой впиваюсь ему в волосы, когда он прикусывает левое.

– Майер, – говорю я, постаравшись придать голосу твердость. – Мне нужно, нужно сделать так, чтобы тебе было хорошо.

– Я знаю, чего тебе нужно, дорогая. Я о тебе позабочусь. Только давай немножко замедлимся, а то, когда я вошел, ты меня чуть не убила.

Я улыбаюсь и осторожно, не захватывая волосков, прикладываю руку к его груди.

– Хорошо, я буду беречь твое слабое стареющее сердечко.

Майер склоняет голову набок и, шутливо скривив рот, слегка шлепает меня по заду. Я ахаю. Тогда Майер быстрым, но плавным движением опускается на колени, и его лицо оказывается между моих бедер.

После первого поцелуя, жадного и горячего, он издает удовлетворенное «хм-м-м…», и по его телу пробегает вибрирующая волна. Потом, ощущая нежное потягиванье, я запрокидываю голову и стукаюсь затылком о стену, а мои руки хватаются за край комода, ища опоры. Высокий сдавленный звук вырывается из моего горла, когда я вижу наше отражение в большом зеркале на противоположной стене: мои лодыжки скрещиваются между его лопаток… Тот ритм, в котором он движется, действует на меня, как таран. Мое тяжелое дыхание подстраивается под него, мышцы напрягаются все сильнее. Мне уже кажется, что я стою на самом краю и вот-вот сорвусь…

И вдруг Майер останавливается.

Открыв глаза, я издаю жалобный стон. Май улыбается, понимая, какие сладостные мучения он мне причиняет. Через секунду его губы милосердно возвращаются ко мне, и я рассыпаюсь…

Оргазм вытягивает из меня неровную нить красочных восклицаний, чередующихся с именем Майера. Одно мое бедро дрожит у его виска, другое соскользнуло с потного плеча. Он целует меня в живот, в ребра, в ключицы. Мои руки находят его волосы, трогают лицо и шею. Блаженно усмехнувшись, я поднимаю Майера и целую одурманивающе долго – до тех пор, пока не чувствую, что уже могу стоять на ослабевших ногах.

– Давай снимем это, – говорю я, дергая его за футболку.

Он сбрасывает ее, стряхивает обувь, и наши тела, разъединившиеся только на пару секунд, вновь соединяются. Застав Майера врасплох, я меняюсь с ним местами: толкаю его к комоду, а сама опускаюсь на колени.

Он улыбается. Мои ладони скользят по его ногам. Нырнув кончиками пальцев под край шорт, я отрываю руки только затем, чтобы взяться за резинку, и прикусываю губу в ожидании того, что сейчас увижу и услышу.

Я доведу моего собранного сдержанного Майера до состояния полной развинченности, буду одновременно мучить и утешать его. Я уже трогаю теплую кожу и чувствую биение жилки у V-образного сужения торса, но Май вдруг берет мои запястья и удерживает их.

Озадаченно (и с легкой досадой) подняв глаза, я не вижу той дразнящей улыбки, на которую рассчитывала. Испуганно глядя на меня, Майер с усилием сгладывает. Я пробую пустить в ход легкий юмор.

– Послушай. Наверняка он у тебя не такой странный, как ты думаешь.

– Что?

– Если ты чего-то стесняешься, то поверь: мне все равно. Пусть он будет хоть зубастый, хоть в форме буквы «S».

Сработало. Май смеется, соблазнительно напрягая мышцы живота, и отпускает мои запястья.

– Можно? – спрашиваю я.

Он гладит меня по щеке и кивает.

– Фи. Это получится быстро. Ожидание было долгим.

– Тем лучше. Я голодная и хочу, чтобы ты накормил меня завтраком.

Я стягиваю с него штаны и не вижу абсолютно ничего странного. Я просто… очень рада за себя. Оказывается, радоваться за себя – это так приятно!

Вдруг я замечаю какой-то рисунок вверху бедра и с улыбкой говорю:

– Татуировка? Да ты полон сюрпризов!

Через секунду до меня доходит, что это. Зонтик. Вокруг акварельные брызги, а из-под купола сыплются яркие цветы.

– Майер…

– Такую татушку ты подарила Хейзл в день, когда мы встретились. Маленькую, временную. Помнишь? У меня осталась только ее фотография на телефоне, так что не знаю, точный ли рисунок… Я сделал это в Вегасе. Для тебя. – Он проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе. – Фи. Мне было дико одиноко, пока ты нас не нашла.

Я прижимаюсь к татуировке губами и закрываю глаза. Потом заставляю себя встать. Не знаю, какие слова подобрать для тех чувств, которые клокочут у меня в груди и просятся наружу. Лучше я ему покажу. Я целую его и, пятясь к кровати, тяну за собой.

– Ты уже знаешь, что я на противозачаточных. Хотя у меня больше года никого не было. Но я проверялась: никаких аномалий не выявлено.

Майер нервно смеется.

– Фи, с моего прошлого раза прошло уже четыре…

– Месяца?

– Года.

У меня отвисает челюсть. Я тут же спохватываюсь и захлопываю рот, боясь смутить Майера, но уже поздно: он заметил мою реакцию и хохочет.

Здорово. Мы можем стоять голые и на взводе, но при этом продолжать смешить друг друга.

– А чего ради, ты думаешь, я хожу в зал? Мне же надо сбрасывать напряжение. Оно стало зашкаливать с тех пор, как в мою жизнь случайно забрела одна прекрасная смешная рыжеволосая заноза.

Он