Воспоминания склеротика - Борис Смирнов

возможно, слабые руки; но берись, как следует

за дело, и ты получишь хорошие результаты…

В, Франклин

     Где-то в конце семидесятых годов мне позвонил художественный руководитель филармонии Семен Ильич Чудновский с просьбой поработать в качестве режиссера с его женой, чтицей,  Надеждой Новиковой. Мы встретились с ней, и я познакомился с  литературным материалом, интересовавшим её, для создания концертной программы в двух отделениях. Это был один из ранних Чеховских рассказов «Барыня» и великолепная, полная юмора, новелла Куприна «Бочка». Я согласился, и мы приступили к работе. С особыми сложностями мне не пришлось сталкиваться. Во-первых, я не впервой работал над чтецким материалом, во-вторых, Новикова была опытная чтица и талантливая актриса, очень точно воспринимающая режиссерские замечания и быстро исправляющая ошибки, а в-третьих, она жена художественного руководителя, и никому не могло придти в голову ставить ей палки в колёса, ни коллегам, ни начальству. Мы успешно сдали программу, довольные друг другом, и я не могу даже судить о том, была ли в этом моя заслуга, как режиссера, или мне просто повезло. Но, было очень приятно, когда Надежда пришла ко мне в день моего пятидесятилетия с великолепным подарком и словами благодарности за совместную работу.

     А через год, когда весь мир готовился к Олимпиаде-80 в Москве, ко мне обратилась знакомая актриса, также из филармонии, Татьяна Ванифатьева с просьбой поставить ей моноспектакль для детей на олимпийскую тему по пьесе А. Горина  «Кольца дружбы». Я согласился. Однако, нашей работе мешали два обстоятельства: первое, это некоторое недоверие Тани ко мне (вечные сомнения: если ты хороший режиссер, то почему работаешь в кукольном театре?), а второе – её собака, которая ревниво рычала, как только я приближался к актрисе. Первое мешающее обстоятельство я устранил сразу: -  или Вы мне доверяете, как режиссеру, -  сказал я -  или же бросаем эту затею.   

     Пришлось согласиться с моим ультиматумом, поскольку другого режиссера она зафрахтовать не могла. С собакой тоже решили, она стала её где-то оставлять. Работа получилась, хотя заместитель начальника управления культуры был в сомнении: пропускать её на зрителя или нет. Дело в том, что сюжет пьесы был  таков: олимпийский Мишка задумал в лесу организовать свою Олимпиаду. А международные отношения обострились и привели к тому, что Америка решила проигнорировать, а точнее бойкотировать игры в Москве и проводить свои. Так вот, ответственный руководитель решил, что мы, в поддержку США, говорим о том, что проводить игры не в Москве законно и возможно, и это не патриотично. Однако, спектакль эксплуатировался и имел успех. А через некоторое время актриса вновь пришла ко мне с просьбой поставить с ней моноспектакль по книге Светланы Алексиевич «У войны - не женское лицо». Этот спектакль имел особую историю.

    Основной приём в режиссерском решении этого спектакля строился на использовании небольшого букетика гвоздик, стоящего  в вазочке на журнальном столике. Каждая гвоздика символизировала одного из погибших персонажей повести, а где это было необходимо, то, приложенные к белой кофточке актрисы,  и кровь смертельно раненных в бою.

    Моноспектакль по  С. Алексиевич «У войны не женское лицо» пользовался неизменным успехом везде, где бы его ни показывали: в Донецке, Киеве, Москве. Но особенно большой успех выпал на его долю в Минске, куда мы приехали на встречу с автором  известной книги и живыми героинями этого удивительного произведения. Они, просмотрев спектакль, сказали нам много теплых слов благодарности и удивления, что одна актриса сумела создать образы совершенно различных людей, и так достоверно, как будто лично была с ними знакома. Одна из героинь книги, Клара Семеновна Тихонович писала: «О том, что в Минск едут артисты из Донецка и везут спектакль по книге С.А.Алексиевич «У войны - не женское лицо...», мы знали. Но вот каким он будет, не знали. То, что мы увидели, превзошло все наши ожидания. Мы – это героини книги «У войны – не женское лицо...». Интерес к спектаклю был огромен. ... В зале сидят те, кто воевал... На сцене маленькая хрупкая женщина, а какой металл в голосе звучит. Поразительно, что актриса, никогда ранее не знавшая ни в лицо, ни вообще никого из героинь, почти точно показала характер и особенности каждой...»

      Мы получили уникальный подарок – книгу с автографами её героинь. Спектакль заметил Советский комитет Защиты Мира: и исполнительница, и режиссер были награждены золотыми медалями. Мы получили заказ на создание нового спектакля, отвечающего задаче сохранения мира. Я предложил осуществить постановку по пьесе древнегреческого комедиографа – миротворца Аристофана «Лесистрата». К работе привлекли нашего друга поэтессу Светлану Куралех. Ей предстояло несколько осовременить язык древнего грека и написать три антивоенные песни.  Сделала она это настолько профессионально, Аристофан зазвучал так легко и современно, что потом её долго звали в определенных кругах Светлана Аристофановна. Легкую и выразительную декорацию создал художник Анатолий Павлик. Прекрасную музыку к спектаклю написал донецкий композитор Михаил Шух. Спектакль сопровождало трио: электрогитара, флейта и ударные инструменты. Эта, очень сложная работа, которую мы назвали «Что умного сумеют сделать жены», имела у зрителей большой успех, хотя руководство филармонии, конфликтующее с актрисой, умышленно не эксплуатировало её.

     В течение ряда лет мне удалось с Таней Ванифатьевой осуществить несколько моноспектаклей, помимо указанных, это  ещё: по Виктории Токаревой «Семь дней из жизни сорокалетней женщины»,  по рассказам  американца  О-Генри «Горящий светильник», «Украинские вечерницы» по «Майской ночи» Гоголя. 

      Вообще-то я своему театру изменял мало. Когда в 1989 году я попытался уйти на пенсию, меня пригласил драматический театр поставить сказку   киевского драматурга Беллы Юнгер «Белая Роза». Я согласился на это из уважения к директору театра Марку Матвеевичу Бравуну. Большие сомнения были у меня, поскольку ставить нужно было на украинском языке, который я знал весьма недостаточно (это, мягко говоря), чтобы быть постановщиком. Кроме того, актерам пьеса явно не нравилась. Однако, спектакль я всё же поставил, и никаких особых нареканий не было. Но, чувствовал я себя во время репетиций неважно, поскольку с актерами почти не работал, то есть был только постановщиком, но никак не режиссером. Это был тот редкий случай в моей жизни, когда я испытывал стыд.

      Используя своё театроведческое образование, я позволял себе изредка выступать в печати и как главный режиссер театра, и как театральный критик. Влечение к литературе, прежде всего к драматургии, у меня было чуть ли не с юношеских лет, поэтому я довольно часто брался за перо, создавая инсценировки, а иногда и оригинальные пьесы. Хочу надеяться, что не безуспешно. Так, инсценировку Пушкинской «Сказки о попе и его работнике Балде», которую министерство культуры поначалу не хотело литовать из-за того, что я позволил себе в прологе написать свой текст в манере райка, для скоморохов, зачинающих сказку, оно все же одобрило. Позже, когда представители этого ведомства посмотрели уже готовый спектакль в Донецке, инсценировка была самим министерством куплена. Долгую жизнь имеет спектакль по моей инсценировке Андерсена под названием «Сказки и истории Оле-Лукойе». Гран-при и диплом на межобластном смотре получила моя последняя режиссерская работа «Сказка о золотом Петушке» по А. С. Пушкину в моей же инсценизации.  Несколько лет шел спектакль по заказу Донецкой пожарной охраны «Старуха Дымна», сделанный по моей оригинальной пьесе. Очень сожалею, что моя пьеса «Подкова счастья» так, пока что, и не увидела свет. Ещё, и я уже писал об этом, у меня в соавторстве со Светланой Куралех антивоенная пьеса «Земля дана тебе навеки». И, конечно же, инсценировка, доставившая мне огромное наслаждение уже в работе над литературным материалом, а потом над постановкой спектакля «Суламифь» по повести А. Куприна. Так что, не весь свет, что в окне. Я рад, что кроме режиссуры в театре кукол, мне удалось осуществить целый ряд творческих замыслов, несмотря на достаточно большую занятость своей основной работой. Многими из них я горжусь не в меньшей степени, чем успешными постановками в театре кукол.