Империум человечества: Омнибус - Джонатан Грин

Корнелий отпустил руку хирургеона и позволил сделать себе укол.

Поршень продвинулся лишь наполовину, когда Корнелий услышал скрип двери внизу. Он отдернул руку от Монка и ухватил его за шею.

— Ты кому-то сказал, что я здесь? — прошипел Корнелий.

Монк задохнулся, уронил шприц и яростно замотал головой.

— Нет! Клянусь! Зачем бы мне это делать?

— А как иначе люди Константина узнали, что меня можно найти здесь?

— Константин? Иван Константин? — пролепетал Монк, — Святая кровь Императора! Я знал, что ты — одна сплошная проблема.

Он слышал тяжелые шаги на лестнице. Щелчок снимаемого с предохранителя оружия.

— Как они узнали, что я здесь? — снова спросил Корнелий.

— Вчера вечером на улице было около дюжины человек! — прохрипел Монк, лицо его побагровело, — любой из них мог сказать Рыжему Ивану, что ты здесь, если его люди хотели тебя найти.

Корнелий выругался, понимая, что Монк прав.

— Где элемент питания? Быстро, пока я не сломал твою чертову шею!

Монк торопливо кивнул. Шаги приблизились к двери. Скрипнули половицы.

Хирургеон потянулся к мешочку на поясе и вытащил серебристо-стальной элемент питания лазпистолета.

Корнелий схватил его и с щелчком вставил на место.

Дверь распахнулась от взрыва. Корнелий прицелился.

Монк шлепнулся на пол. Засвистели пули, дырявя стену над ним. Корнелий скатился с кровати, вскрикнув от охватившей бок боли. Выпустил в дверной проем лазерный заряд, но не увидел, попал ли в кого-нибудь.

В проеме показался ствол автогана, испустивший разорвавшую кровать очередь. Пыль, дым и рев выстрелов заполнили комнату. В дыму мелькнул размытый силуэт, поливающий комнату пулями.

Лежащий на спине Корнелий схватил пистолет двумя руками и три раза нажал на спусковой крючок.

Силуэт заворчал и отшатнулся. На всякий случай Корнелий выстрелил еще три раза, выцеливая жертву сквозь окно.

Монк поднял голову над кроватью, осматривая порванный, колеблющийся политен.

— Ты убил его? — спросил он.

— Я, черт возьми, на это очень надеюсь, — сказал Корнелий, — потому что зарядов у меня не осталось.

Монк бросил в Корнелия мешочком с боеприпасами.

— А теперь уходи, — решительно сказал он.

Корнелий сдержал слово, в течение нескольких минут покинул операционную Монка, по пути бросив на залитый кровью операционный стол еще пригоршню мятых банкнот. Перезарядив оружие, Корнелий вышел через черный ход, предельно внимательно всматриваясь, не следит ли за ним кто-нибудь.

Пластырь туго стягивал рану. Она немного кровоточила. И очень сильно болела.

Но ему повезло. Если бы пуля Траска прошла несколькими сантиметрами правее, он уже лежал бы в земле. Он пробирался через улицы Цефалона, душного, зловонного жаркого города. Над ним пролетали антигравитационные платформы, над головой ревели несущиеся к космопорту челноки. Корнелий вышел из королевского квартала. Он держался в стороне от главных улиц города и направлялся на север, к гетто мутантов.

Он прошел мимо изображенных на плакате космодесантников, говорящих, что Его воины защищают, мимо намалеванных на стенах здания религиозных лозунгов и агитационных плакатов СПО.

Он не мог вернуться туда, где оставил свои вещи; Траск, конечно, сдал это место Константину.

Это не имело значения. Там не было ничего, без чего нельзя обойтись.

Все деньги он носил при себе, а все остальное можно было купить или украсть.

Но сперва нужно было найти место, где можно отсидеться в течение нескольких дней. Чтобы выйти против Константина, сил пока не хватало.

Найти жилье было довольно легко. Корнелий заплатил за три ночи в захудалой ночлежке, которой управлял одноглазый толстяк с дробовиком. Корнелию пришлось подмазать его несколькими бумажками. Комната оказалась грязной, кишащей насекомыми парилкой. Он проспал шестнадцать часов.

Он провел время, восстанавливая силы и обдумывая стратегию.

Найти Траска. Убить Траска. Забрать остатки денег. На самом деле довольно просто.

Проносились дни. Корнелий перебрал свое оружие, изготовил устройства быстрого снаряжания для стаббера. Пули дум-дум и останавливающие патроны. Патроны одного выстрела.

Он ел в своей комнате, пил в местном жалком подобии бара. Слушал разговоры.

В мутантском гетто вновь разгорались беспорядки. Группы захвата САБ налетали на квартиры, в которых заподозрили явки подполья мутантов, и убивали всех, кто попадался им на глаза. Мутанты платили им той же монетой, заманив два патруля САБ в засаду и забросав бомбами несколько торговых домов.

Ходили слухи, что в засадах применялось какое-то совершенно новое оружие. Оружие, которого у мутантов, по идее, быть не могло. Старшие чины САБ, безусловно, не могли не задавать вопросов, и Корнелий знал, что им не понадобится много времени, чтобы узнать его имя. Даже если это имя не произнесет Константин, шпионы САБ услышат его из болтливого рта Траска.

Над улицами повисла кипящая напряженность. Выстрелы стали все более частыми.

Люди говорили о революции. Корнелий видел возможности.

Политики и пропагандисты Цефалона пытались смягчить развитие событий. В голо-трансляциях святой кардинал Кодажка проповедовал с кафедры о спокойствии. Влиятельные торговые дома призывали губернатора поддерживать порядок и защитить их владения. Из Аметистового Дворца не доносилось ничего, кроме гробовой тишины. Ходили слухи, что губернатор пропал. Впрочем, эти слухи начисто отрицались.

Когда подошла к концу ночь третьего дня, Корнелий спрятал пистолеты в кобуру, заполнил ячейки на поясе устройствами быстрого снаряжания и надел плащ. Он уже достаточно отдохнул, и, хотя он еще не пришел в себя до конца, чувствовал в себе достаточно сил, чтобы достать Траска.

Пора начинать. Куда пошел бы Траск?

Ответ пришел сразу: игорные заведения и публичные дома.

Северо-восточный квартал Цефалона служил приютом для мутантов, отчаявшихся людей, убийц, воров и инакомыслящих. Если бы Траск куда и направился, то именно сюда. Ночью Цефалон был громким, дерзким и бесстыдным. Разнузданные отпрыски богатых семей развлекались тут, шлясь по публичным домам и наркопритонам в поисках острых ощущений, которых не могли найти в другом месте.

Улицы кишели людьми. Дилеры продавали свой товар на углах улиц. Женщины продавали себя в темных подворотнях. Звучали громкие голоса, и неоновые вспышки заливали все радужным болезненным светом.

Корнелий начал продвигаться сквозь толпу, глаза его бегали, взгляд перескакивал с лица на лицо. Он часто менял направление, проверяя, не следят ли за ним. Он никого не заметил, но здесь мог быть десяток человек, выслеживающих его, а он бы об этом даже не узнал.

Траск был где-то неподалеку. Корнелий чуял его запах.

Он представил себе узкое, бледное лицо Траска, пытаясь думать, как он. Бордели, наркопритоны и игровые залы шли вдоль улицы сплошной чередой. С чего начать? Он выбрал наугад, вошел в одну из дверей и осмотрелся.

Под потолком висел дым бак-палочек и дешевых сигар. Притон был полон игроков и катал, но Корнелий понял, что это место Траску не подходит. Его обчистили бы здесь прежде, чем он прикончил бы первый стакан.

Корнелий исключил еще двенадцать мест, а потом нашел заведение Мамы Поллианы.

Увидев это место, он понял, что попал в яблочко. Траск не смог бы пройти мимо.

Над крышей уродливой, расползающейся горы штукатурки мерцали неоновые надписи и голо-проекции. По обе стороны овального дверного проема возвышались как будто объятые пламенем колонны. Перед зданием пили и орали гуляки. Перед самым входом расхаживала необычайно толстая женщина с мегафоном, расхваливающая достоинства девочек Мамы.

— Эй, мутант! Поторопись. Заходи и оторвись.

Корнелий поднялся по стертым ступеням и оттолкнул протянувшуюся к нему руку толстухи, отметив краем внимания покрытую шрамами мутантскую плоть.

Траск здесь. Без сомнения, здесь.

Бармен был мутантом. Все работники в заведении Мамы Поллианы были мутантами: персонал бара, вышибалы, шлюхи, певицы и прячущиеся в тенях стрелки. Он заметил четырех мутантов с оружием. Ни один из них не выглядел угрожающим. Двое охраняли лестницу, ведущую наверх, в личные комнаты. Если Траск и поблизости, то именно там.

Корнелий заказал стакан амасека. Медленно потягивая напиток, он слонялся по залу. На сцене в дальнем конце широкого помещения три девочки извивались под бухающую музыку, изгибая свои измененные тела перед завывающей толпой. В отличие от подавляющего большинства мутантов, многие из этих девочек избежали худших ужасов своего состояния: атрофированных конечностей, чешуйчатой кожи или раздутых оплывших лиц.