Исполняющий чужие желания (СИ) - Ариманта Юна

— Ты безумец! — грустно прошептал в ответ ему тихий женский голос. — Прошу тебя, Наор, отпусти меня!

— Ни за что! — рявкнул он так яростно, что Даша вздрогнула, как от удара. — Ни за что я тебя не отпущу! Ты будешь жить! Ты будешь моей! Чего бы мне это не стоило!

— Но я не хочу! — вскричала его собеседница. — Я не хочу, и никогда этого не хотела! Ты мучаешь себя и меня уже полных три сотни лет. Отпусти меня. Я просто хочу покоя!

Даша изумленно распахнула глаза. Он три сотни лет мучает несчастную женщину, кто бы она ни была? Забыв об осторожности, она опустилась на четвереньки и медленно высунулась из-за края ограждения, да так и замерла, потрясенная увиденным.

Под льющимся с прозрачного купола в потолке лунным светом в центре зала ярко сияла потусторонним голубым огнем пентаграмма. А в ее центре стоял самый настоящий призрак молодой женщины. Ее тонкая изящная фигурка в старинном платье до пола была полупрозрачной, распущенные по плечам длинные волосы развевались на несуществующем ветру, а окутывающее ее голубоватое свечение стекало на пол, словно вода, и впитывалось в линии пентаграммы. По углам пентаграммы, как и днем, стояли кандии. Как вчера узнала Даша от своего наставника, именно так назывались широкие медные чаши на высоких ножках.

Над каждой из них клубился дым. Голубой над чашей с водой, черный над чашей с землей, желтый над чашей с дровами, в которой сейчас горел огонь, белый над пустой чашей и алый над последней чашей, которая днем пустовала, а сейчас была заполнена темной густой жидкостью.

По пересечениям линий пентаграммы были разложены те странные предметы, с которыми Наор работал в течение дня. Был тут и замшелый камень, и голубое перо, и черный уголек, и свежесрезанный цветок водяной лилии и даже сморщенный «носок», который оказался сброшенной змеиной шкуркой.

Вся остальная комната тонула во тьме, настолько непроглядной, какой не бывает обычная ночная темнота. А на самой границе света, отбрасываемого пентаграммой, на коленях стоял Наор собственной персоной. Его было трудно узнать. Он был практически раздет, и стоял перед полупрозрачной девой в одних только тонких трикотажных штанах. Волосы его были всклокочены и торчали в разные стороны, а кончики их шевелились от того же потустороннего ветра, что и волосы призрака. Руки были покрыты глубокими ранами от запястий до локтевых сгибов, и из ран по ладоням и пальцам струилась на пол кровь. Зато глаза ярко сияли фанатичным, безумным огнем. Опасения Даши быть замеченной были напрасны. Он не видел ничего вокруг, кроме фигуры женщины в пентаграмме.

— Эвис! Любовь моя! Поверь мне! — с надрывом произнес Наор, протягивая окровавленную руку к женщине, но натыкаясь на сияние, источаемое пентаграммой. Оказывается, это сияние обладало плотностью стекла, и Наор прижался к нему обеими ладонями в бесплодной попытке дотянуться до призрака. — В этот раз у меня все получится! Только поверь в меня!

— Наор, прошу тебя, не надо, — всхлипнула призрачная девушка. — Ты ошибся. Еще тогда. Я никогда не была твоей, и уже не буду. Просто отпусти меня. Зачем ты взываешь ко мне каждую ночь? Зачем ты губишь свою жизнь, когда мог бы быть счастливым? Мне невыносимо видеть твои страдания, но я ничем не могу помочь тебе. Тебе нужно просто забыть обо мне.

— Я ошибся лишь однажды, — процедил он, убирая руки от сияющего ограждения и сжимая их в кулаки. — Когда взял тебя с собой на миссию. Когда позволил тебе умереть на моих руках… Но теперь все будет иначе. Ты снова получишь тело, молодое и красивое. Мы проживем с тобой долгую и счастливую жизнь. Я буду беречь тебя и...

— Твои мечты пустые, — печально отозвалась девушка. — Мне не нужно больше тело, я не хочу возвращаться к земной жизни, я всего лишь сгусток воспоминаний, и не более того. И… Я не любила тебя никогда. И не полюблю, как бы тебе этого ни хотелось.

— Полюбишь! Вот увидишь! Я сделаю все, чтобы ты полюбила меня. Ты не сможешь устоять, — упорствовал Наор. — Через год в моих руках окажется сосуд с джинном и молодая женщина как раз того возраста, в котором ты умерла. Я уверен, что джинн сможет по моему желанию поместить твою душу в это тело. И тогда…

— Ты безумец! Безумец! Безумец! Слышишь ли ты себя, Наор! — завизжала девушка призрак. — Ты лишишься магической силы в тот же миг!

— Ну и пусть! — заорал в ответ Наор и в ярости принялся колотить кулаками по сияющей преграде. — Зачем мне вся эта магия, если она бессильна вернуть тебя мне?

Даша в ужасе зажала руками рот. Так вот какую роль он отвел ей в своих планах! По его задумке она должна стать вместилищем для чужой души, стать телом для давно умершей женщины, чтобы… он мог вновь быть с ней. А что станет с самой Дашей? Кем станет она, когда ее тело с помощью всесильного джинна отберут и отдадут другой?

Кажется, она от потрясения всхлипнула или издала какой-то другой звук. Потому, что и Наор и призрачная Эвис вдруг насторожились.

— Тут кто-то есть? — испуганно прошептала Эвис, оглядываясь.

— Н-не знаю, — хрипло проговорил Наор, медленно поднимаясь с колен. Его язык заплетался, но походка была твердой. Обойдя пентаграмму, он направился к ограждению лестницы, за которым пряталась Даша.

Я отпускаю тебя

Первым порывом было бежать, сломя голову. Прочь! Прочь от этой тонущей в темноте комнаты, освещенной призрачным сиянием пентаграммы. Прочь от чудовища с окровавленными руками и безумным взглядом.

Даша рванулась было вниз по лестнице, но тьма, сгущавшаяся по углам кабинета вдруг метнулась к Наору, окутывая его плащом, а затем, повинуясь его жесту, затопила лестничную площадку третьего этажа.

— Стоять! — рявкнул Наор страшным голосом. Но Даша и так не могла сдвинуться с места, барахтаясь в вязкой и липкой тьме, как муха, попавшая в паутину. Ужас пронзил ее до самого сердца. Наор еще ее не видел, но неотвратимо приближался к ограждению лестницы, за которым она пряталась, и отсюда она могла видеть его перекошенное от ярости лицо.

Она попыталась закричать, но вдруг поняла, что в облепившей ее тьме она не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Внутри ее все похолодело. От этого безумца можно было ожидать чего угодно. Он был силен, страшно силен. И настолько же одержим!

Нет! Нет! Только не это! Даша тщетно пыталась разорвать нити темной силы, сдавливающие ее все сильнее и сильнее. Это была та самая магия, которую пустил в ход Наор при их первой встрече, и которая оказалась бессильна перед джинном.

Джинн! Если бы только у нее в руках была бутылка, она бы постучала по ней, и Иббрис тотчас бы явился и спас ее!

Стоило ей только пожелать, как бутылка словно сама собой оказалась в правой руке.

— Ты-ы-ы! — проревел Наор, перемахнув через ограждение и оказавшись прямо перед ней на верхней ступени лестницы. — Как ты посмела следить за мной!

Даша в ужасе смотрела на него снизу вверх, как кролик на удава. Одного его вида было достаточно, чтобы умереть от разрыва сердца в тот миг, как увидишь его. От пронизывающего, как ледяной ветер, первобытного неразумного страха, Даша забыла обо всем на свете, глядя на нависшего над ней мужчину широко раскрытыми глазами. В его темно-синих, как ночное небо, глазах сверкали серебристые молнии, по коже и вставшим дыбом черным волосам пробегали голубые, сияющие нестерпимым блеском, грозовые разряды, а тьма окутывала его так плотно, что стало не видно ничего вокруг. Весь мир потонул в непроглядной черной мгле, которая не была однородна, а колебалась, как развевающиеся по ветру рваные ленты.

— Прошу… — прохрипела Даша, сама не понимая, как смогла выдавить из себя слово.

— Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? — зарычал Наор, запуская Даше в волосы пятерню и приподнимая ее над землей.

От боли у нее на глазах выступили слезы. Она забилась и жалобно заскулила, пытаясь ухватить руками его за предплечье и хоть немного ослабить его хватку.

— Мерзкая тварь! — его голос вибрировал от гнева, гулко отскакивая от стен и возвращаясь в ее воспаленное от ужаса сознание снова и снова.