Утро в раю (очерки нашей жизни) - Александр Фитц

Может быть, я и ошибаюсь, но впервые за время существования МАИИКРН в его правлении, а оно состоит из двенадцати человек, нет ни единого гражданина Германии.

Не подвергая сомнению компетентность вошедших в него учёных, думаю, что присутствие в нём, например, заместителя директора Института культуры и истории немцев в Северо-Восточной Европе д-ра Альфреда Айсфельда, сотрудника этого же института Виктора Гердта или сотрудника Гейдельбергского университета д-ра Виктора Кригера было бы весьма уместным. Впрочем, как и участие в работе МАИИКРН вице-председателя научно-исследовательского исторического общества немцев из России д-ра Антона Боша, историка-демографа Виктора Дизендорфа, директора музея российских немцев в Детмольде д-ра Екатерины Ной-фельд, историка д-ра Виктора Бруля. Но их там нет. Скорее всего, по причине их несогласия с новой трактовкой истории российских немцев в 30-е, 40-е и последующие годы.

Закономерен вопрос: а правление Землячества немцев из России, штаб-квартира которого находится не в Москве, а в Штутгарте, и которому вроде бы нечего опасаться строгого кремлёвского взгляда или особого мнения, оно как к этому относится? А если конкретнее, то зачем заключило договор о сотрудничестве с московским Международным союзом немецкой культуры? Или правление Землячества действительно полагает, что сотням тысяч их соплеменников в РФ живётся в кем-то придуманной виртуальной республике ничуть не хуже, а может, даже лучше, нежели в реальном доме, который у них отобрали в 41-м?

2010 г.

Состав «преступления»: национальность*

Новая работа д-ра Виктора Бруля и д-ра Михаэля Ванне-ра «Книга памяти: государственный террор против немцев Алтайского края и Омской области в 1919–1953 годах»[124] посвящена одной из самых трагичных страниц истории российских немцев. Наряду с подробным описанием переселения немцев в Сибирь, произошедшего в конце XIX и начале XX веков, она включает в себя списки расстрелянных и осуждённых к различным срокам заключения. С указанием фамилий, имён, года и места рождения, проживания, даты ареста, меры наказания, дат смерти и реабилитации. Редкие архивные документы дополняют эту «энциклопедию террора», изданную Историко-исследовательским обществом немцев из России. А всё вместе взятое подтверждает гипотезу Виктора Бруля, сформулированную им ещё в двухтомнике «Немцы в Сибири» — о том, что немцы в СССР «стали коллективной жертвой государственного террора, единственной виной которых была их национальность». Кстати, к такому же выводу, вызвавшему бурные дискуссии среди учёных и политиков, в разное время и независимо друг от друга пришли известный российский писатель, историк Андрей Буровский[125], доктор исторических наук, писатель Виктор Бердинских[126], исследователь политических репрессий в СССР, сотрудник Института российской истории РАН Виктор Земсков[127].

Предки одного из нас — волынские немцы, другого — сибирские, то есть, их разделяли тысячи километров, а вот объединяли тюрьма, ссылка, расстрелы. Ещё объединял состав «преступления»: родились немцами.

В семье того, что родом из Сибири, за годы советской власти ни один мужчина не умер своей смертью. Об этом он знал по рассказам отца и его старших сестёр, потерявших мужей в 1938 году. Тогда же были расстреляны братья его отца — Василий и Матвей Шлейхеры. Дядю Василия он обнаружил в «расстрельных списках» «Книги памяти».

О судьбе другого дяди — Матвея Шлейхера узнал из информации о деле «контрреволюционной» группы из посёлка Кронштадт, описанного там же.

В марте 1938 года сотрудниками Благовещенского районного отдела НКВД Алтайского края были арестованы 14 жителей посёлка Кронштадт: Иосиф Вильгельм, Франц Неме-рицкий, Роман Копп, Мартын Мозер, Михаил Мозер, Пауль Петер, Даниил Пропман, Алексей Пфейфер, Пиус Пфейфер, Иван Шейдт, Иосиф Шейдт, Яков Шейдт, Иосиф Шенкель, Матвей Шлейхер. Старшим по возрасту среди арестованных был Мартын Мозер, 1882 года рождения; младшим — Матвей Шлейхер, 1914 года рождения.

Всех арестованных, содержавшихся в Славгородской тюрьме, принудили признать себя виновными. Обвинение гласило: «Являлся активным участником контрреволюционной фашистской повстанческой группы, которая ставила своей целью путём контрреволюционной агитации, диверсий и вредительства в сельском хозяйстве развалить колхозы и вооружённым восстанием свергнуть советскую власть». 14 октября 1938 г. по «Кронштадтскому делу» тройка (первый секретарь Алтайского крайкома ВКП(б), начальник краевого управления НКВД и прокурор края) приговорила Иван Шейд-та к 10 годам ИТЛ, а остальных — к высшей мере наказания. 19 октября 1938 года они были расстреляны в Славгороде.

1 ноября 1958 г. президиум Алтайского краевого суда отменил постановление тройки от 14 октября 1938 г. по «Кронштадтскому делу» как незаконное.

Как пишут Бруль и Ваннер, у немцев в царской России были «трудности» из-за того, что они «не спешили ассимилироваться, то есть русифицироваться». Столыпинская аграрная реформа начала ХХ века открыла безземельным сыновьям из немецких семей Бессарабии, Украины и Поволжья новые перспективы в Сибири. Несмотря на то что им здесь выделялись неудобные земли для ведения сельского хозяйства, опыт, усердие и трудолюбие позволили немцам быстро достичь заметного благосостояния. При этом они придерживались своих национальных, религиозных и культурнохозяйственных традиций, что оказалось после 1917 года «несовместимым с догмами и практикой советской системы».

Советизация немецкой деревни в Сибири была затруднена ещё и тем, что среди местных немцев практически не было коммунистов. Кроме того, на них, считавшихся более зажиточными, налагались более высокие налоги в сравнении с их русскими и украинскими соседями. Эта политика властей вела к росту эмиграционных настроений. Переселялись в основном в Канаду, где было немало немцев-меннонитов, и Аргентину, в которой у поволжских немцев имелись родственники и где они намеревались продолжить своё традиционное занятие сельским хозяйством. В начале 1929 г. в Москве и её окрестностях собралось в ожидании разрешения на выезд около 15 тысяч немцев, большинство из которых были из Сибири. Так как Канада и Германия (как транзитная страна) заявили, что не могут принять такую массу переселенцев из СССР, то советские органы разрешили выехать только 5671 немцу. Более 40 процентов из них были из Немецкого района Западной Сибири. «Всех остальных насильно отправили в места их прежнего проживания», — сообщают авторы исследования.

По решению Сибирского краевого комитета ВКП(б) от 2 февраля 1930 г. «О темпах коллективизации и ликвидации кулачества как класса» непрерывная коллективизация должна была завершиться в Славгородском и Рубцовском уездах, где были компактные поселения немцев, до 1 октября 1931 г., а в Омском уезде — до 1 октября 1932 г. Попытки немцев избежать тотальной коллективизации пресекались жёсткими административными мерами. Так, немцам запрещалось покидать свои поселения, железнодорожным кассам — продавать им билеты на поезда. Предприятиям Сибири категорически запрещалось принимать на работу немцев из сельской местности. Таким образом, немецких крестьян сознательно поставили перед выбором — вступить в колхозы или умереть голодной смертью.

В июне 1930 года в Немецком районе протест крестьян достиг апогея — две тысячи человек, в основном меннонитов, собрались на конференцию, чтобы потребовать разрешить свободный выезд из СССР. На несколько часов «восставшими» был занят ряд административных зданий в Гальбштадте, но подоспевшие из Славгорода милиционеры арестовали «зачинщиков волнений». По делу «Гальбштадтского восстания» проходило 823 человека, семерых приговорили к расстрелу, часть — к различным срокам заключения. В 1937-38 гг. абсолютное большинство участников «эмигрантской конференции», как и «Гальбштадтского восстания», подверглись репрессиям.

Летом 1931 г. из Немецкого района на Север было выслано 800 «кулаков», что составляло пятую часть всего населения района. По первому пятилетнему плану (1929–1933 гг.) предусматривалось коллективизировать в СССР 20 % крестьян страны, но, как известно, этот рубеж был значительно перекрыт. Так, в Западно-Сибирском крае к 1 октября 1935 г. было коллективизировано 84,7 % крестьянских хозяйств. А вот немецкие хозяйства Сибири уже к 1931 г. были коллективизированы на 100 %, но высылка «кулаков-немцев» продолжалась ещё несколько лет, в основном за счёт средних крестьян и бедняков, исключённых из колхозов и лишённых избирательных и иных прав.

Уже в июле 1932 г. в циркулярном письме органов безопасности СССР «О борьбе со шпионажем, вредительством и диверсиями немецких фашистов против СССР» указывалось на якобы имевшее место усиление фашистской пропаганды в отношении немецкого населения СССР. Поэтому органам госбезопасности предписывалось выявлять немцев, состоящих в переписке с родственниками в Германии и других странах, взять под наблюдение специалистов-немцев, работающих на оборонных предприятиях или служащих в рядах Красной армии. Постановление ЦК ВКП(б) от 5 ноября 1934 г. «О работе среди немецкого населения», разосланное на места, придало новый импульс этой репрессивной кампании. В нём немцы обвинялись в нелояльности к советской власти и едва не поголовной связи с фашистской Германией.