Западный ветер - Токацин

— Кьяа! Прочь! Это — Моркасу! Моркас убьёт! — вопил чёрный гигант.

Белый методично расшвыривал серых собратьев, некоторым откусывая хвост или ухо. Они в долгу не оставались, кусая его за что попало. Фрисс в отчаянии опрокинул на крыс огромную бочку ледяной воды — на новую молнию у него сил не хватало, а об Иссушении и думать не следовало — тут же он и упал бы без памяти. Вся копошащаяся груда подпрыгнула на месте и повернулась к Речнику.

— Кьяа! Кто?! Уби… — вопль чёрной крысы оборвался предсмертным визгом. Ослепительный зелёный свет прорезал живую гору насквозь.

Серые воины — те, кто не обуглился до костей на месте — бросились врассыпную. Речник спрыгнул с опоры и поспешил на помощь Гедимину, но тот уже выкопался сам, прижимая к груди дымящийся сфалт. Сквозь глубокие трещины на правом боку сармата блестел золотистый ипрон.

— Кьяа! Ахисар! — заорали за остатками здания-сферы, что-то оглушительно грохнуло и заскрежетало.

— Кьяа! Моркас! Все умрут! — завизжали в ответ, туча осколков взвилась над поваленной опорой, шальная стрела впилась в ногу Речника.

— Попрощайся с Танготи, знорк. Больше нас сюда не пустят, — прошептал Гедимин, дожидаясь, пока Фрисс займёт место на спине, на остатках полётного ранца. Каким-то чудом приспособление уцелело, когда сармат на него упал. Руины верещали, визжали и выли на все голоса. Ахисар был мёртв, но его сторонники не сдавались. На ступенях лестницы, ведущей к посёлку хентос, Речник обернулся и с сожалением посмотрел туда, где остались лежать тлакантские ракеты. Им суждено было остаться там навсегда… Гедимин пощупал потрескавшуюся броню на боку, поправил сбитые пластины и с трудом выпрямился.

— Одна просьба, знорк. Не говори там, что я ранен или устал. Тогда мы доживём до утра. Дверь заскрипела и захлопнулась с грохотом, отрезая вопящие развалины от пыльного посёлка. Горячий ветер Альквэа, несущий пыль, показался Фриссу приятным и прохладным. Бледный Энди с бластером стоял у лестницы. Его руки тряслись.

Очень медленно он опустил оружие.

— Где люди Джатайи? Где охотники? — крикнул ему Фрисс. — Зови их, пусть защищают стену! Ключник уставился на него с ужасом.

— Крысы… миллион проклятых крыс… Фрисс отвернулся от него и посмотрел на Гедимина.

— Иду в «Бочку Крови». Надо предупредить их. Жди, я скоро буду… Ночь выдалась непроглядно-тёмной и безветренной. На развалинах стояла мертвенная тишина, бои закончились, и Фрисс не хотел выяснять, кто там победил. В ровном сиянии фонаря-церита он латал порванную одежду. Прорех было немного. Рядом дремал Гедимин, даже во сне прижимая руку к помятому боку. Пальцы второй руки намертво сомкнулись на стволе сфалта. Ни свет, ни пьяные крики на площади не могли разбудить его. Этой ночью в «Бочке Крови» опять гуляли охотники и люди Джатайи, и никого не было на посту у стены — Энди-ключник бросил дом и переселился на другую окраину. Фрисс думал, что оставаться тут ещё на одну ночь — смерти подобно… Утром Речника разбудил запах горелого фрила. Сармат, как мог, заделывал трещины в броне, ставил на место осколки пластин и полировал сопло сфалта.

— Дважды я взрывался вместе с альнкитом, но даже тогда мой скафандр был целее, — сказал он, глядя на Фрисса хмуро и задумчиво.

— Твоё кипящее облако, Фриссгейн, надо как-то использовать. Такая мощь не должна пропадать напрасно.

— Одни беды от этой мощи, — вздохнул Фрисс. — Это меня должны были рвать крысы. А ты меня спас. А мне нечем наградить тебя, а наши мучения и старания не привели ни к чему. Оружие осталось крысам, и уран мы тоже не нашли. Может, ещё поищем на окраинах? Как он выглядит-то?

— Уран найдётся… В Йилгву придётся идти, вот что, — глаза Гедимина потемнели. — На Йилгвенских рудниках найдётся и уран, и сингит. Заодно обшарим убежище. Помню, я там альнкит запускал…

Интересно, многое ли изменилось. Они уходили из города рано — солнце только-только выбралось из-за Опалённого Леса, и воздух ещё не превратился в кипящий расплав.

Белокожий таркон выглянул из окна, когда они проходили мимо.

— Слишком мощное у тебя оружие, друг сармат. С таким на крыс неудобно охотиться! — заметил он с кривой улыбкой. — Ничего обменять не хотите?

— Эллиот, — Фрисс остановился, не обращая внимания на косой взгляд Гедимина, — вчера в крысином городе сменился вожак. Очень скоро крысы прийдут сюда, и вы не отобьётесь. Мы возьмём тебя с собой, и крысы тебя не сожрут. Согласен? Таркон щёлкнул языком.

— Куда вы меня возьмёте, друг степняк? Я не отобьюсь от крыс, это верно, но и ящерицу в степи я не поймаю. Если мне десять шагов не сделать без передышки, что же, вы понесёте меня всю дорогу? Нет, господа кочевники. Я живу здесь давно. Пережил Применение, переживу и крыс. Счастливого пути!

Глава 17. Чёрная степь

— Уф… — Речник откинул шлем и смахнул со лба мокрые волосы, слипшиеся от пота. — Это не воздух — это прозрачное пламя! У огненных озёр и то холоднее! На раскалённое серебряное небо невозможно было смотреть, так ярко оно сияло. Ветер, не стихающий над равнинами Аркасии, дышал нестерпимым жаром. Жёстколистная геза пожелтела и полегла. Всё живое попряталось, одни полуденники терпеливо реяли над степью, высматривая добычу… и двое путешественников брели по умирающей равнине. Фрисс хотел бы остановиться на привал в тени — но здесь отбрасывали тень только сами странники. Тёмно-синий скафандр перегрелся на солнце и уже не спасал от жары. Речник достал из сумки полоску сушёного мяса — остатки джайкотских припасов — повертел в руках и спрятал обратно. Гедимин молчал и напряжённо к чему-то прислушивался, отложив в сторону полусобранный летательный аппарат, обрезки проводов и обломки фрила.

— Что-то здесь не так, — пробормотал он, когда встревоженный Речник тронул его за руку. — Погоди, Фриссгейн… Он прикоснулся к прибору, встроенному в рукав. Все стальные «усы» выдвинулись и ощетинились перистыми отростками. Сармат смотрел на экран. Речник настороженно оглянулся. Ему тоже было не по себе с самого утра, и жара здесь была ни при чём.

— Тут сильное излучение? — спросил он с тревогой. — Мы встали в плохом месте?

— Нет… — Гедимин покосился на него с досадой. — Но я не понимаю… Свет, заливающий равнину, стал на секунду таким ярким, что всё вокруг почернело. Что-то сдавило череп Речника, и кровь застучала в ушах гулко и болезненно. Фрисс потряс головой, поморгал и посмотрел на небо — ему примерещился раскат грома. Туч не было. Речник, не выдержав яркого света, посмотрел на землю и сдавленно вскрикнул. Он стоял на багровой траве. Красная степь — то алая, то почти чёрная — простиралась до горизонта. Ветер вдруг затих. Высоко в небе метались огромные стаи длиннохвостых Клоа и пурпурных Скхаа — что-то напугало их и выгнало из дневных укрытий. Сдерживая дрожь, Речник повернулся к сармату.