Кладбище домашних животных - Кинг Стивен

Закончив с этим, он бы вылетел в Чикаго и соединился с семьей. Ни Рэчел, ни Элли так и не узнали бы о его провалившемся эксперименте.

Потом, думая о другом пути, он принял решение, на которое его толкнула слепая родительская любовь. Если все пройдет удачно, он и Гэдж покинут дом той же ночью. Он возьмет с собой нужные бумаги и никогда больше не вернется в Ладлоу. Может быть, им придется остановиться в мотеле — возможно, в этом же.

На следующее утро он снимет все деньги со своего счета, переведя их в чеки «Америкэн экспресс» («не возвращайтесь без них домой с вашим воскресшим сыном,» — подумал он) и в наличные. Они с Гэджем полетят куда-нибудь — быть может во Флориду. Оттуда он может позвонить Рэчел, объяснить ей все, предложить взять Элли и прилететь к ним, не говоря об этом отцу с матерью. Луис надеялся, что она его поймет. «Ничего не спрашивай, Рэчел. Просто приезжай. Сейчас же».

Он сказал бы ей, где они остановились. В каком мотеле. Они с Элли могут взять машину напрокат. Когда они постучат, он мог бы подвести Гэджа к двери. Можно было бы одеть его в купальный костюм.

И после...

Но о том, что будет после, он не осмеливался думать, вместо этого он вернулся к своему плану и начал снопа вникать в детали. Он надеялся, что если все будет хорошо, то они заживут новой жизнью, и помешать им не сможет никакой Ирвин Голдмэн со своей толстой чековой книжкой.

Тут он вспомнил, как переехал в Ладлоу, уставший, возбужденный и немного испуганный, лелея планы возвращения в Орландо и работы в Диснейуорлде. Ничему из этого не суждено было сбыться.

Он снова представил себя в белом, откачивающего беременную женщину, сдуру пустившуюся в путь по Волшебной горной дороге, и услышал свой голос: «Отойдите, отойдите, ей нужен воздух,» — и увидел, как женщина открыла глаза и слабо улыбнулась ему.

С этими утешающими фантазиями он и уснул. Луис спал, когда его дочь проснулась в самолете где-то над Ниагарским водопадом, крича от приснившегося ей кошмара, увидев во сне скрюченные руки и бездумные, безжалостные глаза; спал, когда стюардесса побежала по проходу к креслу Элли; спал, когда Рэчел, и сама на грани срыва, пыталась успокоить дочь; спал, когда Элли снова и снова кричала: «Это Гэдж! Мама! Это Гэдж! Это Гэдж! Гэдж живой! Он взял нож из папиной сумки! Не пускайте его ко мне! Не пускайте его к папе!»

Он спал, когда Элли, наконец, успокоилась и прижалась, вздрагивая, к матери, с расширенными от страха, но сухими глазами; и когда Дори думала о том, что же могло так испугать Элли, и как она напоминает ей саму Рэчел после истории с Зельдой.

Он спал и проснулся в четверть шестого, когда дневной свет уже начал меркнуть.

«Безумная работа», — подумал он тупо и встал.

45

Тем временем самолет, следовавший рейсом 419 «Юнайтед эрлайнз» приземлился в аэропорту О’Хара и высадил пассажиров в десять минут четвертого. Элли Крид находилась в состоянии тихой истерии, а Рэчел была очень испугана.

Стоило тронуть в тот миг Элли за плечо, как она сжималась и с ужасом глядела на мать, все ее тело тряслось мелкой, безостановочной дрожью, будто она была заряжена электричеством. Сначала истерика в самолете, теперь это... Рэчел просто не знала, как ее успокоить.

Проходя через здание аэровокзала, Элли запуталась в собственных ногах и упала. Она не стала подниматься, а продолжала лежать на ковре, а мимо проходили пассажиры (смотревшие на нее сочувственно, но отстраненно, как занятые люди, у которых нет времени отвлекаться), наконец ее подняла Рэчел.

— Элли, да что с тобой? — спросила Рэчел.

Но Элли не отвечала. Они прошли через зал к месту получения багажа, и Рэчел увидела мать с отцом, ожидающих их. Она помахала им свободной рукой, и они подошли.

— Нас просили не подходить к выходу и ждать здесь, — начала Дори, — и мы подумали... Рэчел, что с Элли?

— Ей плохо.

— Где здесь туалет, мама? Меня тошнит.

— О Господи, — вздохнула Рэчел в отчаянии и взяла ее за руку. В зале был туалет, и она быстро отвела туда Элли.

— Рэчел, мне пойти с тобой? — спросила Дори.

— Да нет, получите пока багаж. Мы скоро.

К счастью, в туалете было пусто. Рэчел подвела Элли к одной из кабинок, порылась в сумочке в поисках десятицентовика и тут, к счастью, заметила, что замок сломан. Над сломанным замком кто-то нацарапал фломастером: «Сэр Джон Крэппер — грязная свинья!»

Рэчел прикрыла дверь; Элли внутри застонала. Девочку стошнило дважды, но без рвоты: это были последствия нервного перенапряжения.

Когда Элли сказала, что ей чуточку лучше, Рэчел вывела ее и умыла. Лицо Элли было белым, с кругами у глаз.

— Элли, что с тобой? Ты можешь сказать?

— Я не знаю, мама. Но я знаю, что с папой что-то было не в порядке, когда он сказал, чтобы мы уехали.

«Луис, что ты скрываешь? Ты что-то скрываешь от меня. Я же вижу; даже Элли это заметила».

Тут к ней вернулись все страхи и опасения последних дней. Рэчел почувствовала, что сейчас расплачется.

— Что? — спросила она у отражения Элли в зеркале. — Детка, что с папой?

— Я не знаю, — опять сказала Элли. — Мне снилось что-то. Про Гэджа. Или про Черча, я не помню. Не знаю.

— Элли, скажи, что тебе снилось?

— Мне снилось, что я была на Кладбище домашних животных. Паксоу отвел меня туда и сказал, что папа хочет пойти туда и сделать что-то страшное.

— Паксоу? — Ужас, острый и бессмысленный, охватил ее. Что это за имя и почему оно кажется ей знакомым? Кажется, она его слышала — его или похожее, — но не могла вспомнить, где. — Тебе снилось, что какой-то Паксоу отвел тебя на это Кладбище?

— Да, он сказал, что его так зовут. И еще... — глаза ее внезапно расширились.

— Ты еще что-то помнишь?

— Он сказал, что его послали предупредить, но он не может вмешиваться. Он сказал, что он был... как это... что он беспокоится о папе потому, что папа был рядом, когда его душа... не могу вспомнить! — Элли всхлипнула.

— Дорогая моя, — сказала Рэчел. — Я думаю, тебе снилось кладбище, потому что ты думала про Гэджа. И я надеюсь, с папой все в порядке. Ну что, тебе лучше?

— Нет, — прошептала Элли. — Мама, я боюсь. А ты не боишься?

— Не-а, — сказала Рэчел, помотав головой и улыбнувшись, но, конечно же, она испугалась, и это имя, Паксоу... Ей казалось, что она слышала его в каком-то пугающем контексте месяцы или даже годы назад, и это чувство не давало ей покоя.

Она чувствовала приближение чего-то. Чего-то страшного, что нужно предотвратить. Но чего?

— Я уверена, что все в порядке, — сказала она Элли. — Хочешь вернуться к дедушке с бабушкой?

— Пошли, — сказала Элли вяло.

Пуэрториканка завела в туалет своего маленького сына. На штанишках мальчика расплывалось большое мокрое пятно, и Рэчел снова вспомнила про Гэджа. Но новое горе подобно новокаину, на время отвлекло ее от прежнего, большего.

— Пошли, — сказала она. — Мы позвоним папе от дедушки.

— Он был в шортах, — внезапно сказала Элли, глядя на малыша.

— Кто, дорогая?

— Паксоу, — ответила Элли. — Он во сне был в красных шортах.

Рэчел снова вспомнила это имя, и к ней вернулся этот расслабляющий страх... потом он отступил.

Они не могли подойти к выдаче багажа; Рэчел только издали увидела верх шляпы своего отца. Дори Голдмэн занимала два места и плакала. Рэчел подвела туда Элли.

— Тебе лучше, дорогая? — спросила Дори.

— Немножко, — ответила Элли. — Мама...

Она повернулась к Рэчел и онемела. Рэчел сидела, выпрямившись, зажав рукой рот, с побелевшим лицом. Она вспомнила. Это пришло внезапно, просто не могло не прийти. Конечно же.

— Мама?

Рэчел медленно повернулась к дочери, и Элли могла слышать, как скрипнули ее сухожилия. Она отняла руку ото рта.

— Элли, этот человек во сне называл тебе свое имя?

— Мама, ты еще...

— Называл он тебе свое имя или нет?

Дори глядела на своих дочь и внучку так, будто они обе только что сошли с ума.