Дойти и рассказать - Сергей Анисимов

– Колька, Колька… – повторяли уже несколько голосов. – Нормально всё, да? Значит всё нормально? А мы думали, вас убили обоих…

Не знающий, что сказать, и с непониманием пытающийся поймать взгляд командира «москвичей», Николай с трудом сфокусировал взгляд на Ирке с девчонкой – и обалдел уже окончательно. Той было максимум лет пятнадцать, лицо зарёванное, визг выходит какими-то уже всхлипами, обе руки, исцарапанные, в кровоподтёках, «в замок» вцепились в Ирину талию.

– Так, убедились? Все здесь? Выходим, быстро, нельзя здесь больше! Пошли, пошли, пошли!

«Гиви», дождавшись какого-то одному ему понятного знака – то ли сигнала сверху, то ли происходящего в самом подвале, заорал, перебив голосом сразу все звуки. Почему этого нельзя было сделать с самого начала, Николай не понял – но было уже не до того. «Москвич» начал одного за другим буквально выпихивать ребят наверх, где их выдёргивал с лестницы и отправлял дальше приспустившийся навстречу боец. Прошло всего несколько секунд, а всё мельтешение кончилось – в подвале остались только девчонки (Ирка заткнулась на полуслове, и на том спасибо) и ободранный, замотанный в какую-то дрянь Игорь. Изо всех, кого Николай увидел за последние пять минут, у него взгляд был самым нормальным. Не произнеся ни слова, Игорь сделал шаг к давящейся уже визгом соплячке и влепил ей легонько пальцами по лицу. Звук исчез: та запрокинула голову и то, что называется, «зашлась».

– Ты что? – заорала Ирка. – Нельзя же!

– Игорь! – Бывший бригадир наконец-то сбросил с себя то, что мешало ему думать, и обрёл способность хоть как-то выражать свои мысли. – Хватай их и волоки наверх, будет упираться и визжать – пинай. Нас не Кантемировская дивизия спасает, а усечённая по самые тестикулы разведгруппа, и всем нам сейчас придётся очень быстро бежать. Да пошли же!

В подвале они оставались уже одни. Игорь ухватил Ирину за плечо, Николай взялся за второе, и буквально таща на ней непонятную девчонку, они взбежали верх по лестнице. В окно уже заглядывало светлеющее небо и оставшаяся позади не выключенная лампочка не раздражала. Электричество из села явно никуда после их побега не делось.

– Все здесь? – ещё раз спросили их, когда четверо последних буквально выкатились из-под навеса во двор.

Каждый начал оглядывать соседей. Вроде все, даже с перебором.

– Откуда ты, чудо?

Стараясь просунуть ладонь под самое основание капюшона, чтобы наконец-то почесать шею, Николай, пользуясь паузой, разглядывал Иру и все так же цепляющуюся за неё девочку. Та не ответила, только спрятала лицо у Иры чуть не подмышкой.

– Из Гуся-Хрустального, – ответила за неё Ира. – Дня три, как здесь с нами, и до этого ещё день с теми…

Она не договорила – ну, да чего уж там неясного…

– Гусь-Хрустальный… Ничего себе… Это же под самой Москвой, вроде…

Николай покачал головой – не зная, что и сказать. Откуда здесь взялись они – это долгая и запутанная история, но каким образом здесь очутилась девочка-подросток, которой, судя по много чего сказавшему взгляду Иры, досталось не меньше, чем ей, – это уже было за гранью любого понимания.

– Пошли, бегом!

Вновь появившийся «Гиви» в этот раз скомандовал негромко, опасаясь, видимо, всё нарастающего по сторонам шума. В огромные, глухие ворота кто-то уже ломился, перекликаясь с бегущими ещё откуда-то издалека громкими гортанными криками. Повезло, что со стороны деревни забор у этого дома был сплошным и непрозрачным – полутораметровой высоты кирпичные столбы с перемычками из обшарпанных бетонных секций. Стоил такой забор дорого, и то, что он имелся в столь глухом селе, каким являлся Биной, весьма хорошо характеризовало высокий уровень благосостояния хозяев дома. Возможно, уже бывших хозяев – учитывая, что в самом доме было на редкость тихо.

Наконец-то заторопившись, ребята начали один за другим протискиваться между все еще валяющихся у сараев тел Андарбека и его зверюги, и спускаться по склону. Каждый ещё и стремился пропустить пропустить кого-то вперёд, но как только тела в лужах подтёкшей откуда-то снизу чёрной крови оставались хотя бы чуть-чуть позади, все начинали двигаться быстрее. Это было каким-то барьером, пусть и психологическим. Вот был юный чеченский герой – такой сильный, смелый и уверенный в своём превосходстве над русскими ублюдками, а вот он лежит рядом с не сумевшей его защитить собакой.

При виде трупа девчонка из Гусь-Хрустального, спросить об имени которой Николаю не хватило времени, попыталась вырваться – но тут уже её потащили вперёд все трое. Ирочка, судя по всему, сумела прийти в себя, и теперь целеустремлённо волокла ту в нужном направлении. Цепочка неожиданно и странно молчащих теперь ребят, хрустя ветками, уже начала пробираться вниз по склону, когда оттуда раздались выстрелы.

В первую секунду Николаю показалось, что стреляют в них. Так показалось, наверное, многим, потому что все с разной степенью шустрости попадали под кусты. Стоять остался чуть ли не он один, а через секунду мимо буквально пропрыгал «Гиви», выставленной вперёд рукой раскидывающий со своего пути хлещущие ветки. Один за другим снизу шли отчётливые, резкие удары, не слишком-то и похожие на выстрелы, но ничем другим являться просто не способные. И сразу же знакомым звуком больно стегнуло по ушам со стороны забора – кто-то там дал автоматную очередь по крайней мере в воздух.

Вот тут и самому Николаю стало очень страшно. Ощущая, как от вонючего, липкого страха по его телу дорожками стекает грязный пот, он задом отполз от неподвижно замерших под раздвоенным у самой земли древесным стволом девочек с Игорем, и привстав, полез обратно к дому. Спуститься от края обрыва они успели метров всего на пять, и тело Андарбека оказалось совсем рядом. Автомат лежал там же – даже странно, что никто из спецназовцев не успел его ни прибрать, ни просто откинуть в сторону, от греха подальше. На правом боку убитого висел брезентовый подсумок с парой полных магазинов, на левом – штык-нож от этого же «Калашникова», в явно не своих ножнах. Андарбек, помнится, любил им покрутить.

Сорвав всё это с мертвого тела, и отскочив от звука снова прозвучавшей за забором раскатистой автоматной очереди под прикрытие ближайшего сарая, Николай первым делом напялил на себя подсумок, и скинув ножны со штык-ножа, принялся прилаживать его к автомату. К счастью, тот был обычным в этих краях старым АК – штык на таком, в отличие от его более современного и «состоящего на вооружении» потомка, смотрится вполне прилично. С соответствующим звуком «Щёлк» штык встал на место, и только после этого по-прежнему обливающийся пропитанным вонью по́том Николай проверил, отомкнув, магазин магазин – тот был полон. Пристегнув его обратно, дослав патрон и посмотрев на положение предохранителя, он выглянул за угол сарая – и побежал вдоль его длинной стенки, надеясь найти хоть кого-нибудь, кто скажет, что надо делать, и рядом с кем не будет так страшно.

За следующим сараем (по всем признакам, курятником) таковых обнаружилось сразу двое, причём самых лучших – «Гиви» и «Трюмо», всегда внушавших своим видом уверенность и надежду на то, что всё закончится так, как они захотят. Командир «москвичей», нагнувшийся над чем-то, мгновенно развернулся на выбежавшего Николая в полуприседе, уставив на него из под локтя автоматный ствол, и тут же отвернулся обратно.

Всё теоретическое военное образование недавнего студента ограничивалось усечённым курсом НВП в школе, вполне серьёзно преподававшейся организацией и тактикой медслужбы ВМФ в Университете – и тем, чему успели научить его оба деда, прошедших три войны на двоих. Николай не понимал, почему спецназовцы в данную секунду не сидят, к примеру, на заборе, стреляя по тому, кто продолжает непонятно куда постреливать там, снаружи. Через секунду он понял, что «Гиви» говорит не просто себе под нос, а в выносную гарнитуру рации, а ещё через секунду осознал, что только что видел, как тот ломился вниз по склону, и удивился так, что это перебило даже страх. То ли он обознался в сумерках, то ли «москвич» умел перемещаться с такой скоростью, что даже сравнение ей трудно оказалось подыскать. Скорее всего обознался, конечно.

«Гиви» закончил наговаривать что-то своё в микрофон, и после серии неуловимо быстрых движений над ящиком рации, та перекочевала с земли на спину радиста.

– Ты что, Сапковского начитался? Зачем тебе штык?

Бросив короткий взгляд на автомат в руках Николая, «Гиви» не то, чтобы разозлился, спросил довольно грубо, уже начиная движение в сторону дома и устраивая своё собственное оружие поудобнее. Двигался он быстро – но, во всяком случае, не сорвался с места.

– Как выяснилось, стреляю плохо, – ответил Николай, уже на ходу пристраиваясь за спецназовцами и твердо решив не отставать. – А штык – он и в Африке штык, этому меня хотя бы как-то учили…