Двугорбый Янус - Сергей Буянов

– А может, вы сами припомните, – Апостолов не хотел обращаться за помощью к органам, – а? Варфоломеевский проезд!

– Я припоминаю, но между какими улицами? Все возможные варианты перебрали – нулевой результат! Куда ехать-то? – водитель указал на окно. – Сумерки уже!

– Давайте, в милицию, – устало махнул рукой профессор.

– Сейчас, заправимся и поедем!

С заправки выезжали уже в полутьме, с включенными фарами.

– На Петровку!

И опять шофёр оказался не прав

– Да это ж, вообще, в Химках или Люберцах! – сказали милиционеры.

– Домой, – попросил Апостолов, утомлённый поисками.

Машина плавно тронулась, профессор задремал.

– Вот оно! – разбудил Апостолова счастливый вопль таксиста. – Это ж надо, четыре раза мимо проехали и не заметили!

Апостолов, посмотрел в окна. От ближнего света фар вяло отсвечивала табличка:

КЛИНИКА ПРОФЕССОРА СТЕПАНИДОВОЙ с размазанными инициалами.

Похоже, маленький аккуратный особнячок совсем недавно снят в аренду – яркую вывеску изготовить не успели. Дворик культурный: клумбы с цветочками, симпатичный заборчик, белоснежно оштукатуренные стены, чистенькое крылечко. У входа совершенно трезвая (!) и вежливая (!!! ) санитарка.

– Вот оно как, в платных клиниках! – заметил шофёр.

– Это только на первый взгляд! – возразил профессор. – Медперсонал тут тот же самый – бесплатный. И к роскоши они быстро привыкают, и хамят клиентам ещё пуще. Ничего! Скоро больницы, кроме родильных отделений, станут не нужны!

– Конечно, – поддакнул шофёр, подумав: «Фанат! Раньше дзержинцы тоже хоронили преступность…»

– Присаживайтесь, пожалуйста, профессор Апостолов, – пригласила санитарка обоих посетителей указав на мягкие пуфики у стены.

Профессор поморщился, но тут же улыбнулся. Его знали в лицо многие, но не все же должны помнить его имя-отчество!

Профессор Степанидова не заставила себя долго ждать. Спустя две минуты, санитарка пригласила Апостолова в кабинет, указав в коридор тонким пальцем с массивным перстнем: – Вторая дверь налево!

Профессор поблагодарил и прошёл внутрь. Поразительнейшая чистота! И мягкие ковровые дорожки. Он деликатно постучал в белую дверь.

– Входите!

– Добрый вечер! – как зовут Степанидову, профессор не запомнил, а гадать не стал.

– Присаживайтесь.

Апостолов сел в кресло напротив стола Степанидовой. Всё в кабинете было белым: белоснежное кресло, накрахмаленный халат докторши, стол, стены, и даже ковровая дорожка – сияли белизной свежего снега. Профессор поёжился.

– Я пригласила вас ещё днём, но это не имеет значения!

– Извините, пожалуйста! Возможно, я отнимаю ваше время?

– Нет-нет, что кривить душой-то? – улыбнулась профессорша так, что яркая помада на её губах треснула в уголках рта. – Таким клиентам я всегда рада! Платите вы хорошо, я стараюсь отрабатывать!

– Вы позвали меня, – перешёл к делу профессор, разговор о деньгах его раздражал. Никогда их не имел, а вот теперь, пожалуйста, встречают как нового русского!

– Позвала вас для беседы, не телефонной беседы… – Степанидова вздохнула, собираясь с силами. – Дело складывается следующим образом: у вас будет необычный ребёнок!

– Как это? – привстал профессор.

– О! Не волнуйтесь, не урод! Но есть одна маленькая деталь.

– Что? Аномалия?

– Если вы подразумеваете патологию, то нет! Никакая не аномалия!

– А если не подразумеваю? – профессор сам себе удивился, как это он ведёт разговор, не зная имени собеседницы? Но со Степанидовой он чувствовал себя легко и раскованно.

– Если вы считаете аномалию небольшим отклонением от общепринятой нормы, да!

– Разрешите узнать, отклонение выше или ниже нормы?

– Опять вы о норме! Да нормальный ваш ребёнок, нормальный! Просто возникнет небольшая проблема с его здоровьем в первые часы жизни.

– Позвольте вас спросить, почему вы тогда заявили, что все нормально и распрекрасно?

– А потому, что так и есть на самом деле! – лицо Степанидовой стало жёстче. Видать, не впервой ей пришлось увещевать некомпетентных будущих папаш, взволнованных до состояния аффекта. – На сегодняшний день всё хорошо и распрекрасно.

– Скажите, профессор, зачем вынашивать ребёнка, подвергая его жизнь опасности в родах?

– А зачем убивать его? – наповал сразила Степанидова.

– Хорошо, хорошо, – успокоился Апостолов. – В чём его аномалия?

– Вот и прекрасно! Вы взяли себя в руки, приятно говорить с таким человеком!

– Итак? – спросил Апостолов, не поддаваясь лести.

– Итак. У Вашего будущего ребёнка имеется ферментопатия Точнее гемоглобинопатия.

– Что-то вроде лейкоза?

– Вовсе нет! – Степанидова достала из ящичка стола цветные графики компьютерной обработки неких анализов. – Вот, смотрите!

– Это для меня китайская грамота, – отодвинул от носа бумаги профессор.

– Представьте себе, для меня тоже!

Глаза Апостолова расширились.

– Не в том смысле, что я не понимаю смысла, а в том, что я не могу прогнозировать последствия!

– Объясните, пожалуйста.

– Хорошо, – Степанидова собралась с мыслями. – Представьте себе единую цепь биохимических превращений: за одним звеном непременно следует другое, в итоге получается нормальный эритроцит – клетка крови, переносящая кислород.

– Представил.

– … вот, в этой цепи произошло нарушение.

– Лейкоз?

– Нет! Извините, я говорю непонятно, попробую иначе. Представляете деление клетки?

– Пополам?

– Да, а потом ещё раз пополам, и ещё.

– И всё это описывается химическими реакциями, – уловил суть профессор Апостолов.

– Таким образом, из одной клетки получается восемь маленьких жизнеспособных эритроцитов. А у вашего сына – только четыре.

– И они нежизнеспособны, – заключил профессор.

– Сверхжизнеспособны!

– Тогда в чём проблема?

– В условиях пониженного содержания кислорода человек, имеющий такие клетки, живёт! А обычный – умирает, поскольку его мелкие клетки не справляются

– И что теперь делать? Моему сыну постоянно жить в душных помещениях?

– Николай Иванович! Содержание кислорода даже в душном помещении велико для вашего ребёнка, а фермента, делящего пополам большой эритроцит, у него нет!

– А если синтезировать этот фермент?

– На сегодняшний день невозможно, увы! – развела руками Степанидова.

– Вы отбираете у меня ребёнка для научных экспериментов? – вызывающе спросил Апостолов.

– Нет, – твёрдо возразила докторша. – Как раз, я хочу оградить его от всякого рода экспериментов и опытов! Никто из научного мира об этом не знает. А мне, сами понимаете, уже не нужна никакая известность! Мне по-человечески жаль ребёнка, вашего ребёнка!

– Что предлагаете?

– Ему нужно родиться в специальных условиях.

– И жить в них, пока вы не синтезируете фермент? Да полно вам! Хватит ли на это одной жизни, даже при нашем сногсшибательном прогрессе?!

– Такой вариант мне не приходил в голову. Извините, старая школа! Я как-то больше полагаюсь на природу, нежели на всякого рода синтетику!

– Тогда что?

– Он родится, и будет жить некоторое время в специальных условиях. Затем его организм постепенно адаптируется к обычному содержанию кислорода. У каждого новорождённого гемоглобина гораздо больше, чем у взрослого, затем всё приходит в норму. Так и ваш ребёнок адаптируется.

– А гарантии?

– У человека, живущего в высокогорном районе, гемоглобина больше, когда он спускается вниз. Показатели постепенно нормализуются. Вот вам и гарантия, Николай Иванович!

– Но у горцев есть этот фермент?

– Так и у вашего сына он появится! Как только фермент станет востребованным, так организм начнёт его вырабатывать!

– Я не пойму, если сразу фермента нет, то откуда он появится?

– Так есть все исходные материалы! – профессорша рубанула по столу ребром ладони. – Есть огромное дерево, а нужны доски. Тогда человек пойдёт, принесёт пилу и напилит их в нужном количестве!

– Извините, не убедительно! Если взять более ранний исторический период? Если ещё не изобретена пила, тогда как?

– В раннем периоде не нужны и доски! Вашему ребёнку, сейчас не нужен обычный эритроцит. Фермент образуется тогда, когда понадобится! У вашего ребенка генетически запрограммирована выработка искомого фермента!

– Так и скажите! А то ходите вокруг да около! – возмутился Апостолов. – Программа есть, но не работает! Это гораздо приятнее слышать, чем: «Нет, и ещё неизвестно, будет ли»!

– Единственное, зачем я вас пригласила, – устало сказала Степанидова. – Чтобы убедить в том, что родить ребёнка живым в обычных условиях невозможно.

– Тогда о чём мы спорим?

– Я привыкла каждому человеку рассказывать досконально, что и почему! Даже почему ему укол делается, скажем, не в мышцу, а непременно в вену. Извините, таков мой стиль!