Огонь на солнце - Джордж Эффинджер

— Поскольку тебе нельзя напрягаться, за тебя это буду делать я.

— Чудесно, — ответил я. Поглядел на нее и вспомнил, как я любил ее и какой замечательной была она в постели. Но перед тем как отдаться чувственным утехам, я предусмотрительно поинтересовался: — А что, если войдет Кмузу?

— Он отправился в церковь. Кроме того, — озорно сказала Ясмин, — даже христианин должен рано или поздно узнать о сексе. Иначе откуда же возьмутся новые христиане?

— Видимо, миссионеры обратят в христианство язычников, — предположил я.

Но Ясмин не желала вести религиозную дискуссию. Она приподнялась и оседлала меня.

— Как давно мы не занимались с тобой любовью… — счастливо вздохнула моя подруга.

— Да… — ответил я и замолчал, мое внимание уже сосредоточилось на другом.

— Когда мои волосы отрастут, я снова смогу щекотать тебя ими, как тогда.

— Знаешь, — сказал я, тяжело дыша, — мне всегда хотелось попробовать…

Глаза Ясмин расширились.

— Только не мои волосы! — закричала она. Что ж, у каждого из нас свои предрассудки. Я просто не предполагал, что смогу изобрести нечто такое заковыристое, что шокировало бы Ясмин.

Не осмелюсь утверждать, что мы трахались все утро до тех пор, пока не пришел Кмузу. Надо сказать, что я довольно долгое время вообще ни с кем этим не занимался, и мы с Ясмин набросились друг на другу с новым пылом. Наши ощущения были недолгими, но очень интенсивными. После этого Мы молча лежали в объятиях друг друга. Я чуть было не заснул, но спохватился, вспомнив, что Ясмин не любит, когда я засыпаю рядом с ней.

— Ты бы хотел, чтобы я была высокой стройной блондинкой? — спросила она.

— У меня никогда не складывались отношения с настоящими женщинами.

— Тебе нравится Индихар, я знаю. Я видела, как ты на нее смотрел.

— Ты чокнутая. Она ничем не лучше других. Ясмин пожала плечами:

— Но ты же хотел, чтобы я была высокой блондинкой?

— Ты могла бы стать ею. Еще в бытность мальчиком ты могла бы попросить хирургов… Она зарылась лицом в мое плечо.

— Они сказали, что у меня не те данные, — тихо ответила Ясмин.

— Ты нравишься мне такой, какая ты сейчас, — ласково прошептал я. И добавил: — Даже с такими большими ступнями, каких я не видал ни у одной женщины.

Ясмин быстро вскочила. Ее не позабавила моя шутка:

— Ты хочешь, чтобы я сломала тебе вторую ключицу, бахим?

Понадобилось полчаса совместного пребывания под теплым душем, чтобы успокоить Ясмин. Я оделся и смотрел, как одевается и красится Ясмин. Сегодня она не опаздывала. На работу ей надо было не раньше восьми вечера.

— Потом зайдешь в клуб? — спросила она, поглядывая на мое отражение в зеркале над туалетным столиком.

— Конечно, — ответил я. — Нужно показаться там, чтобы мои служащие не чувствовали себя как на курорте.

Ясмин усмехнулась:

— У тебя нет служащих, дорогуша. Это у Чири есть. И всегда были.

— Знаю. — Мне уже хотелось быть хозяином. Вначале я стремился как можно скорее вернуть клуб Чири, но потом решил оставить на время все как есть, — мне нравилось, что передо мной заискивают Брэнди, Кэнди, Пуалани и другие девочки. С ними я чувствовал себя боссом.

Ясмин ушла, и я сел к столу. Мою старую квартиру отремонтировали и покрасили, и я опять жил в западном крыле на втором этаже. Жить несколько дней по соседству с матерью было довольно неприятно, даже после нашего неожиданного примирения. Я ощущал себя достаточно бодрым, чтобы снова заняться незавершенным делом Умм Саад и Абу Адиля.

Когда больше не оставалось причин откладывать дело в долгий ящик, я взял золотистый модди с записью Абу Адиля.

— Бисмиллах, — прошептал я и нерешительно включил его.

Можно поклясться жизнью Пророка, это было сумасшествие! У Одрана было чувство, словно он смотрит на мир из узкого туннеля ожесточенным и эгоистичным взглядом Абу Адиля. Абу Адиль сам решал, что хорошо, а что плохо. Остального для него просто не существовало.

Еще Одран почувствовал себя в состоянии сексуального возбуждения. Еще бы! Абу Адиль получал сек-

суальное удовлетворение мазохистским способом и от тиражирования собственной личности. Для этого существовал Умар, слишком глупый, чтобы понимать, что происходит. Когда Абу Адиль рассердится на визиря или он ему наскучит, Умара заменят другим, как это происходило много раз.

Но где же «Дело Феникса»? Что значат буквы «А.Л.М.»?

Электронная память услужливо подсказала: «Алиф», «Лам», «Мим».

Это не были начальные буквы каких-то слов. Это не был акроним. Они были взяты из корана. Многие суры Корана начинаются буквами алфавита. Никто не знает их значения. Может быть, они служат указателями каких-то мистических фраз? Пли же они — инициалы переписчика? Теперь никто ничего не скажет.

Буквами «Алиф», «Лам, «Мим» начинались несколько сур. Одран сразу догадался, какая из них имеется в виду. Это была Тридцатая сура, называемая Римской, смысл которой заключался в следующем: «Аллах — это тот, кто создал и взрастил тебя, кто затем дарует тебе смерть и новую жизнь». Мне стало ясно, что, как и Фридлендер Бей, шейх Реда представлял себя на месте Господа Бога.

Кроме того, Одрану стало известно, что «Дело Феникса» с его списком ничего не подозревающих о своей возможной участи, записано на кобальтовой дискете, спрятанной в спальне Абу Адиля.

Одрану открылось еще многое. Когда он вспомнил про Умм Саад, память Абу Адиля подсказала ему, что она — не родственница Фридлендер Бея, а шпионка, согласившаяся следить за ним. В награду за это ей было обещано, что ее имя и имя ее сына будут вычеркнуты из списка в «Деле Феникса», у нее и ее сына больше не останется причин волноваться, что кому-то могут понадобиться их почки или легкие.

Еще Одран узнал, что Яварски наняла Умм Саад, а Абу Адиль принял американского киллера под свою защиту, Умм Саад привезла Яварски в город и передала ему приказ шейха Реда убить несколько человек из списка в «Деле Феникса». Таким образом, Умм Саад была отчасти виновна в смерти этих людей, а также в поджоге и в попытке отравления Фридлендер Бея.

Одрана затошнило, жуткое ощущение надвигавшегося безумия переполнило его. Он поднял руку и выдернул модди.

Я впервые попробовал модди, записанный с живого человека. Это было отвратительно, словно я прикоснулся к чему-то личному и грязному, только с той разницей, что с тела грязь можно смыть, сознание же — материя более уязвимая. И я поклялся, что с сегодняшнего дня буду пользоваться только литературными и вымышленными характерами.

Абу Адиль оказался более ненормальным, чем я предполагал. Кроме того, я кое-что выяснил, и мои подозрения подтвердились. К своему удивлению, я обнаружил, что мотивы Умм Саад мне вполне понятны. Будь я в этом списке, я бы пошел на все, лишь бы меня оттуда вычеркнули.

Хотелось предварительно поговорить с Кмузу, но он еще не вернулся из церкви. Тогда я решил навестить мать. Может, она расскажет мне еще что-нибудь напоследок.

Я пересек двор и вошел в левое крыло. Постучав в дверь, услышал:

— Иду! — Звякнул стакан, выдвинулся и вновь задвинулся ящик стола. — Иду!

Она открыла дверь, и сразу повеяло запахом Ирландского виски. В доме Папочки она была чрезвычайно осмотрительна, однако наверняка пила и принимала наркотики в тех же количествах, что и раньше. Просто она очень следила за собой и не появлялась в нетрезвом виде. — Мир тебе, о мать моя, — сказал я.

— И тебе того же, — ответила она, покачиваясь и прислоняясь к дверному косяку. — Решил навестить меня, о шейх?

— Да, мне надо поговорить с тобой. — Я подождал, пока она открыла дверь пошире, чтобы впустить меня. Войдя, я сел на кушетку, она разместилась напротив в уютном кресле.

— Извини, — сказала Эйнджел Монро, — мне нечем тебя угостить.

— Ничего страшного.

Выглядела она неплохо. Отказавшись от экзотических одеяний и диковинного макияжа, она сейчас больше походила на ту мать, чей образ я хранил в памяти. Волосы ее были гладко причесаны, одежда — в строгом стиле. Она скромно сидела в кресле, сложив руки на коленях. Я вспомнил слова Кмузу о том, что свою мать я судил строже, чем себя, но я простил ей все. Ведь она не причинила никому зла.

— Мама, — сказал я, — ты говорила, что, вернувшись в город, сделала ошибку, вновь поверив Абу Адилю. Я знаю — тебя сюда привез мой друг Саид.

— Тебе известно об этом? — забеспокоилась она.

— Я знаю и о «Деле Феникса». Почему ты согласилась шпионить за Фридлендер Беем?