Аромат лотоса (сборник) - Лора Бекитт

Тулси встала, сделала несколько шагов, заглянула в соседнюю комнату и увидела… Девушка хотела закричать, однако не смогла произнести ни звука. Попыталась убежать, но ноги словно приросли к полу. Тулси слышала много страшных рассказов о Кали и все же не подозревала, что она столь ужасна. Ее глаза были налиты кровью, рот хищно разинут: девушка легко могла бы пересчитать ее острые клыки, как и пустые глазницы черепов на ожерелье, украшавшем черную грудь богини.

Наверное, тетка Рохини проснулась первой, успела схватить детей и выскочить из дома. Тулси прижала руки к груди. Что нужно богине? Зачем она явилась в их бедную хижину?

Богиня еще шире раскрыла рот и свесила кроваво-красный язык. Четыре руки медленно шевелились, словно огромные черные змеи; две из них протянулись к Тулси. Девушка в страхе упала на колени и… на сей раз по-настоящему проснулась.

Тулси долго не могла унять дрожь. Она никогда не видела таких ужасных снов! Кто знает, что это могло означать!

Убогая обстановка комнаты тонула в неподвижном сером воздухе. Рохини и девочки спали на своих кроватях. Еще рано, но ей все равно теперь не заснуть. Стараясь не шуметь, девушка встала, умылась и причесалась, потом взяла кувшин и вышла на улицу. Даже лучше, если она пойдет за водой раньше, чем тетка проснется.

Понемногу Тулси успокоилась. Все равно ей не разгадать, что означал приход богини; главное, это случилось не наяву!

Девушка шла по деревне, одной рукой придерживая кувшин, другой – край ниспадавшего с головы покрывала. Тонкая ткань сари изящно колыхалась вокруг ее стройных ног.

На ясном, безоблачном небе играли нежные краски зари; к тому времени как Тулси дошла до колодца, небеса превратились в прозрачный сияющий купол чистейшей лазури. Вокруг раздавалось оглушительное пение птиц, зелень окружавших деревню джунглей резала глаза своей пронзительной яркостью.

Деревня, в которой жила Тулси, была сравнительно большой; в ней стояло много приземистых одноэтажных домов с земляным полом и тростниковой крышей. Жилища опоясывал частокол для защиты от диких зверей, в центре находилась окаймленная деревьями площадь с колодцем – место, где люди собирались, чтобы решать важные дела, и отмечали многочисленные праздники.

Подойдя к колодцу, Тулси увидела Шармилу. Та сидела на корточках в окружении подружек, и они что-то оживленно обсуждали. Заметив Тулси, все разом повернулись, а Шармила насмешливо скривила губы.

– Посмотрите, кто пришел! Не прибавилось ли у тебя за эту ночь седых волос?

Разумеется, Шармила не могла знать про ее сон, и у Тулси не было и не могло быть ни одного седого волоса, потому что недавно ей исполнилось двадцать лет. Речь шла о другом. Тулси давно достигла брачного возраста, между тем за нее еще ни разу не сватались, и ей даже не шили свадебного покрывала[30].

Тулси молча поставила кувшин на растрескавшуюся от зноя, твердую как железо землю. Она привыкла и к насмешкам у колодца, и к косым взглядам односельчан, и к разговорам тетки. Рохини часто кричала мужу:

– Ты только посмотри на нее, Чарака! Что толку от этой несчастной? Все равно на ней никто не женится!

Дело было не во внешности Тулси: от матери она унаследовала светлый оттенок кожи, что считалось огромным достоинством, большие лучистые глаза и теплую, радостную улыбку. И не важно, что ее родные были бедны: любому бедняку, жизнь которого состоит лишь из работы и сна, нужны жена и дети, и никто не отдаст за него богатую девушку, ибо состоятельные и высокие не должны знаться с нищими и низкими. Причина заключалась в другом.

Кем человек родился, тем он и должен быть по жизни. Змея рождается змеей и живет, как следует жить змее. А если тигру суждено появиться на свет тигром, то он существует так, как только и может существовать тигр. Люди тоже не могут поступать иначе, а если пытаются – то это нарушение не только человеческих, но и высших, священных, законов. Единственная возможность изменить свою судьбу – это смерть и перерождение.

Семья матери Тулси принадлежала к касте земледельцев, а ее отец был брахманом, представителем высшей касты, по преданию созданной из головы великого бога Брахмы. Отец, посмев жениться на прекрасной Арундхати, нарушил чистоту сословия – и принес в жертву все, что внушали ему с раннего детства. Ходили слухи, будто Аджит сказал родителям, которые воспротивились браку: «Жизнь не только учит человека быть послушным своей судьбе, но и толкает его на поиски свободы».

Известно, что отступление от долга и желание противиться предначертанному пути порождает плохую карму. Последствия не заставили себя ждать. Молодые люди прожили вместе несколько месяцев, отвергаемые всеми и не понимаемые никем, а потом Арундхати умерла во время родов. Аджит исчез, как в воду канул. Поговаривали, что от горя он повредился умом и отправился странствовать, и никто не знал, жив ли Аджит или его прах давно развеян над водами священного Ганга.

Уважаемые люди деревни, посовещавшись, решили, что маленькую Тулси должна воспитывать ее тетка Рохини, ближайшая родственница умершей Арундхати, родители которой один за другим сошли в могилу вслед за дочерью. О том, чтобы девочка росла в семье родных Аджита, не могло быть и речи. Вечно насмехавшаяся над Тулси Шармила была именно из той семьи. Все эти годы они ненавидели Тулси за ее красоту, живость и приветливый нрав, а больше всего – за то, что она существует на свете.

От тетки девушка тоже видела мало добра. Ее муж жалел племянницу, но Рохини думала только о том, что у нее растут две родные дочери, что Арундхати опозорила семью и что Тулси не суждено выйти замуж.

Девушка спокойно дождалась своей очереди и наполнила кувшин. Легким движением набросила на голову край сари и, ни на кого не глядя, пошла по улице.

Несмотря ни на что, Тулси любила родную деревню. Солнце медленно поднималось по небу, с полей доносилась оглушительная трескотня насекомых, в густой листве деревьев шумно возились птицы. Ниспадавшие с крыш длинные вьющиеся растения придавали невзрачным домикам удивительно живописный вид.

Тулси шла по улице, как вдруг почувствовала сильный толчок и едва не упала. В следующую секунду кувшин разлетелся на десятки осколков, а ее с головы до ног окатило холодной водой. Девушка испуганно вскрикнула. Она увидела Хариша, который бросил в кувшин камень, а теперь стоял, самодовольно и в то же время чуть виновато улыбаясь.

У девушки перехватило дыхание. Рохини шкуру с нее спустит! Недаром ей снилась богиня Кали!

Между тем Хариш подошел ближе. Как и большинство деревенских юношей, он относился к Тулси свысока. Его семья считалась зажиточной; совсем недавно сестре Хариша сшили на свадьбу сари из прозрачного бенаресского шелка, усыпанного серебряными точками, словно небо – звездами, и привезли из Калькутты чудесные золотые украшения.

У Тулси никогда не было ни украшений, ни хорошей одежды. Разве что простенькие лаковые браслеты с вдавленными в них бисеринками да дешевое колечко из желтой меди. Девушка почувствовала, что у нее дрожат губы. Мокрое сари облепило тело, с волос капала вода.

– Я не хотел, так получилось, – с неловкой усмешкой произнес Хариш. – Я давно хотел с тобой поговорить.

Тулси вскинула на него большие темные глаза, в которых затаился гнев.

– О чем? – натянуто спросила она.

Он улыбнулся – на сей раз по-другому, приветливо и от крыто.

– О тебе.

– Мне нужно домой.

– Я недолго. Здесь говорить нельзя – нас могут увидеть. Давай выйдем за ворота. А потом, обещаю, я принесу тебе новый кувшин.

В окружавшей деревню ограде было четверо ворот, которые запирались при помощи больших деревянных решеток. Почти сразу за ними начинались джунгли.

Тулси боялась возвращаться домой без кувшина: тетка начнет проклинать ее на чем свет стоит, может и ударить. Хариш истолковал ее молчание как согласие и направился к воротам.

Девушка нехотя пошла за ним.

Они вступили в царство джунглей, под сень громадных сводов зелени, испещренных пятнами солнечного света там, где он мог проникнуть сквозь густо переплетенные перистые метелки, ползучие стебли и причудливо изогнутые стволы. Юноша остановился и, повернувшись к Тулси, сказал:

– Зря Рохини говорит о тебе гадости. Как-никак ты дочь брахмана, об этом не стоит забывать. Ты всегда казалась мне необычной. Другие делают то, что надо, и верят, что так надо. А вот ты – нет. – Он усмехнулся и прибавил: – Я видел, с каким интересом ты смотрела на иностранных солдат!

Тулси вздрогнула. Чуть больше месяца назад в деревню пришли чужеземные солдаты, все одинаково одетые, говорящие на странном языке, с непонятным оружием в руках. Как и другие девушки, Тулси спряталась в доме. Однако солдаты вели себя дружелюбно, они не собирались грабить деревню, убивать мужчин и насиловать женщин. Наполовину жестами, наполовину на ломаном языке они дали понять, чего хотят. Солдаты предлагали мужчинам поступить на службу, обещали обучить воинскому искусству и хорошо платить. Староста деревни, жрец и другие влиятельные люди приняли их с должным уважением и даже помогали убеждать односельчан. В конце концов почти все жители Балы высыпали на площадь и с любопытством разглядывали иностранцев.