Ковчег изгоев (СИ) - Куницына Лариса

— И они не показали нам своё божество… — пробормотала я. — Почему? Может, потому, что будет лучше, если мы всё это будем считать фокусами?

— Что мы могли понять, если б увидели его? — уточнил Дакоста. Джулиан расправил на его руке тонкую повязку, и он осторожно натягивал куртку.

— Мы могли понять, что это, действительно, божество.

— То есть? — нахмурился Белый Волк.

— Допустим, это настоящее божество. Светлое, тёмное — не важно, но если это так, то оно не привязано намертво к этому миру. Оно может покидать его, оно может переходить из одного измерения в другое. Оно может выходить за пределы пространственного мешка и нашёптывать что-то тем, кто пролетает мимо. Оно может оказаться на любой планете и начать вербовать себе адептов.

— Тия… — проговорил Дакоста поражённо. — Ведь она с самого начала знала, зачем мы строим корабль и собираем экипаж. Если она и раньше была связана с ним, то мы всё делали для них. Мы сделали всё, что могли, и сами пришли к ним.

— Верно, — кивнула я.

— Но зачем всё это? — нахмурился Хок. — Зачем было городить этот сыр-бор и тратить на эту работу несколько лет, вербовать себе помощников в экипаже? Если она хотела попасть сюда, для этого не нужен был «Пилигрим». Достаточно обычного катера для дальних перелётов.

— Значит, им был нужен корабль, — пожал плечами Белый Волк.

— Точно! — кивнул Хок. — «Пилигрим» был специально подготовлен для этой операции, и на нём был смонтирован модулятор икс-поля, который теоретически должен был справиться с гравитационными силами воронки. Может, она и там что-нибудь перерезала?

— Ты забываешь, что его взорвали, — покачал головой Белый Волк. — Они сами. К тому же если божество может выходить, зачем ему «Пилигрим»?

— Чтоб вывести отсюда свою армию, — ответила я. — Это очень большой звездолёт, который в несколько ходок вывезет всё население планеты. Он прекрасно защищён, вооружен и очень комфортабелен.

— Но они его взорвали! — не выдержал Дакоста.

— Чёрт… — поражённо пробормотала я. — Конечно… Они от этого и пытаются нас отвлечь. От поисков «Пилигрима»… Рауль, подумай, какой мощности должен быть взрыв, чтоб в клочки разорвало цельнолитой корпус из усиленной тиртанской стали? Я за всю свою жизнь не видела ни одного такого взрыва. Выносит всю начинку, корпус вздувается, иногда идут одиночные трещины, но он не может разлететься на куски. И не было на баркентине столько взрывоопасных веществ.

— Но мы видели… — начала Митико.

— Что мы видели? — я обернулась к ней. — Вспоминаем. Подлетел «Фудзивара». Экран-поля уже не было. Они демонстративно состыковались. А потом началась вся эта свистопляска с экран-полем, которое то появлялось, то исчезало. Потом оно полностью скрыло оба корабля. «Фудзивара» проявляется и быстро улетает, а мы видим взрыв и разлетающиеся осколки чего-то, находившегося на этом месте.

— Погоди, — заволновался Хок. — А если было так? Они захватили «Пилигрим», демаскировали его. Подошёл «Фудзивара», они состыковались. Потом — игра с маскировкой, и мы ничего больше не видели до взрыва. А если было три корабля? Один сразу подошёл под экран-полем. Он и был заминирован. Они маскируют «Пилигрим» и уводят его. «Фудзивара» отвлекает внимание, а на орбите взрывается третий звездолёт, что мы и видим. И баркентина у них, а мы в дураках.

— Ну и зачем всё это? — пожал плечами Таро.

— Дело в том, что с браслета командира и старпома можно в любой момент установить связь с бортовым компьютером и перекодировать всю систему, — ответил Хок. — И эта функция настолько прочно связана с остальными системами, что отключить её можно только отключив сам супермозг, а без него звездолёт можно использовать только под дворец культуры и отдыха.

— Так вызови свою баркентину! — воскликнул тот.

Я усмехнулась и покачала головой.

— Всё сходится. Я могу связаться с баркентиной, только если она находится в пределах досягаемости сигнала, то есть на орбите. Чтоб помешать мне связаться с ней, они должны были опустить её на поверхность планеты. Они не знают, куда мы дели третий зонд, и боятся, что мы обнаружим место, где они прячут корабль, и помешаем им. Для этого и был разыгран спектакль с взрывом. Для этого они и устроили эту презентацию в храме. Только для того, чтоб мы не узнали, где наш корабль, и не попытались вернуть его. Поверь мне, если б мы не спустились на поверхность планеты, у них не было бы необходимости так выкручиваться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Значит, баркентина цела, — облегченно вздохнул Дакоста. — И экипаж, скорее всего, тоже.

— Надеюсь, — кивнула я. — Не будем забывать, что там очень много людей с уникальными способностями. И если их перевербовать, то они могут быть очень полезны. Не говоря уж о том, что этой махиной, нашпигованной сложнейшим оборудованием, нужно управлять.

— Это что ж получается, — проговорил Хок. — Пока мы с тобой на планете, им не поднять баркентину с поверхности?

— Браслеты при нас. Мы случайно можем засечь штатный сигнал бортового компьютера.

— И для собственного спокойствия и возможности действовать дальше, они должны поймать или уничтожить вас, — произнёс Таро.

— А мы должны найти и вернуть свой корабль.

— Они будут ждать ваших действий в городе, а, значит, у нас есть несколько дней на поиски. После этого они забеспокоятся.

— Они уже беспокоятся, — возразила я, — но баркентина — не иголка. Её не спрячешь в ущелье или в лесу. Это звездолёт длиной сто восемьдесят метров. И даже если он, по-прежнему, под защитой экран-поля, его всё равно нельзя спрятать бесследно.

— Ни ущелий, ни водоёмов таких размеров на планете нет, — покачал головой Таро. — Есть несколько долин довольно далеко отсюда.

— Расстояние для нас не преграда, и они это знают.

— Я бы спрятал этот звездолёт в степи, — наконец, произнёс он. — Поставил прямо посреди степи и прикрыл экран-полем. Во-первых, степи здесь достаточно просторные, чтоб затерялся даже такой большой объект, а, во-вторых, подойти в степи незамеченными вам будет куда сложнее, чем в лесу или в горах.

— Логично, — согласилась я. — Но именно в степи мне легче всего будет нащупать штатный сигнал компьютера.

— Что будем делать, командир? — взглянул на меня Хок.

— Разделимся. Завтра я, Белый Волк и Митико пойдем обратно в лагерь за оборудованием. А вы с Джулианом и Дакостой немного потревожите наших приятелей в городе. Только осторожно.

— Мы пройдёмся по катакомбам, — предложил Таро. — Заодно осмотримся. Под городом тоже есть каменные проходы, и там бывает много интересного.

Мы с пилотами собирались выйти рано утром. Я не стала говорить Таро, что мы идем к «грумам». Я вообще не сказала ему о том, что у нас есть самые совершенные истребительные военные катера. Может, это было нечестно, тем более что нашим противникам было известно о них, но что-то останавливало меня от того, чтоб раскрыть перед ним все карты.

Перед тем, как уйти, я отозвала в сторону Джулиана и Хока.

— Будьте очень осторожны, — вполголоса проговорила я. — Мне не дает покоя этот спектакль в храме. Всё-таки он был рассчитан на нас, а, значит, они знали, что мы придём именно в этот день. Правда, на наше счастье, они не догадывались, что оба контролирующих «Пилигрим» браслета были практически у них в руках. Они понятия не имели, кто придёт.

— Ты не доверяешь своему другу? — задумчиво уточнил Джулиан и достал пачку сигарет. Последнее время он курил только тогда, когда сильно злился.

— Кацухиро никогда не был моим другом. Мы учились вместе в космошколе, и наше соперничество не доходило до открытой вражды только потому, что я всегда считала, что нам нечего делить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А он?

— У него в детстве были проблемы. Изаму Кацухиро ему не родной отец. Он всегда преклонялся перед ним, стремился быть таким, как Изаму, звёздным самураем. Но никогда не мог забыть того, что его настоящим отцом был Чен Мингли, механик с грузового звездолёта, погибший, когда ему было всего три года. Его мать Вэй Мэйли, однажды избранная Мисс Гонконг, очень скоро вышла замуж за Изаму Кацухиро, который усыновил Таро и дал ему новое имя, до этого звали Джиан. Изаму никогда не был сентиментальным, а Таро казалось, что отец не любит его, потому что он китаец, и потому что он не родной сын. И он всем, но, прежде всего, себе пытался доказать, что достоин своего отца.