Меч, дорога и удача - Алекс Орлов

– Веревка будет нужна последнему, кто будет сбрасывать нам вещи. Мы пойдем к лошадям налегке – только с оружием, ведь может так случиться, что придется прорываться с боем. И тут, Аркуэнон, ты будешь прикрывать нас. Встанешь в лестничном окне и возьмешь на прицел двор.

– Сделаю.

– Хорошо. Как только мы выедем со двора, ты вернешься в свои апартаменты и, дождавшись, когда мы появимся под окнами, выбросишь вещи. Затем по веревке спустишься сам.

– Что-то Аркуэнону много работы, – заметил мессир Маноло.

– По-другому нельзя. Углук слишком тяжел для веревки. Бертран измотан турниром.

– Не беспокойтесь, мессир, я все сделаю, – заверил Аркуэнон.

– Тогда задержек не будет. Аркуэнон бросает вещи, мы грузим их на лошадей. Потом он спускается сам, запрыгивает на свою лошадь, и мы все вместе уезжаем.

– Толково придумано, ваша милость, – заметил Углук.

– Рискованно, – возразил Бертран. – Во дворе всегда полно слуг.

– Только не в утренние часы.

– Ну что же, тогда я прямо сейчас отправлюсь на разведку, – сказал Фундинул и спрыгнул с высокого стула. – Я уже два раза спускался во двор и знаю, где конюшня.

– Тогда вперед, – сказал ему Каспар. – А вы, мессир, если это возможно, отмерьте мне долю лекарства, что давали в прошлый раз.

– Хорошо, Каспар, все необходимое я приготовлю, – пообещал мессир Маноло.

99

Примерно через час после парадного ужина, столь же сытного и изысканного, как и обед, собрались в апартаментах Каспара.

Фундинул доложил о своих успехах. Лошадей он нашел, оказалось, они находятся в самых дальних стойлах, их состояние, по мнению гнома, было хорошим. Седла лежали неподалеку.

– Никто тебя ни о чем не спрашивал? – спросил Каспар.

– Да приставали, конечно, конюхи. Говорили: ты чей? А я сказал, что моего господина. Что он о своей лошадке беспокоится и меня послал поглядеть. Они спросили, как выглядит та лошадка, а я сказал, что если увижу, то узнаю, но рассказать не смогу. Они досмеялись и ушли. Сказали только, чтобы я лошадей не пугал.

После отчета Фундинула все приступили к плетению веревок. Для этого разрезали простыни на ленты, ленты скручивали в жгуты, а затем из трех жгутов свивали куски веревки, которые связывали один с другим.

Апартаменты гостей находились на четвертом этаже, и при высоких потолках веревки требовалось много. Пришлось потратить на это все простыни.

Когда к вечеру пришли горничные, чтобы разобрать для господ постели, все отказались, сказав, что собираются до поздней ночи пить вино. Нельзя же было показывать им, что простынь уже нет. О таких вещах слуги сразу докладывали тайной службе охраны.

Горничные ушли.

Каспар еще раз обсудил с бойцами весь план и распустил их по своим комнатам, поскольку ждал курьера от графини.

Вскоре курьер появился, но это оказалась всего лишь улыбчивая горничная, посвященная в тайны своей госпожи.

– Я провожу вас к ее сиятельству, как только вы будете готовы, – сказала она.

– Я уже готов, – ответил Каспар, поднимаясь со стула. И, как только горничная повернулась к двери, сунул за пояс «трехглавого дракона». Так, на всякий случай. Идти к даме с мечом было неприлично, но совсем без оружия – глупо.

А сверточек с лекарством мессира Маноло уже лежал в кармане кожаных штанов.

Как оказалось, в столь большом и запутанном замке имелись потайные ходы, которыми могли пользоваться те, кто знал об их существовании, или те, кто имел на это право. Видимо, у горничной такое право было, поэтому вместо парадных лестниц они с Каспаром обошлись полутемными лесенками и узкими проходами с неожиданными поворотами.

Наконец, одна из таких «крысиных нор» вывела их в то крыло замка, где размещались покои графини. Здесь Каспар уже бывал, когда их приводили на аудиенцию к хозяйке замка.

Служанка толкнула какую-то дверь и чуть придержала ее, поджидая гостя.

Каспар вошел в полутемное помещение, и у него в носу защекотало от тонкого запаха духов и дурманящих благовоний.

Этот букет подходил рыжеволосой графине Сибилле – Каспар легко представил, что именно так пахнет ее кожа. Его сердце забилось чаще.

– Пожалуйста, сюда, – шепнула служанка и, отодвинув портьеру, легонько толкнула Каспара в следующую комнату.

Здесь тоже было совсем немного света. Лишь несколько свечей, которые подчеркивали чудесную атмосферу любовного гнездышка.

Тяжелые шторы на окнах, широкие диваны, заваленные вышитыми подушечками. На полированном паркете с инкрустациями несколько произвольно брошенных ковриков.

И самое главное – большая кровать под балдахином и полулежавшая на ней графиня Сибилла в прозрачной шелковой сорочке.

Каспар видел, как под тонкой тканью дышит ее тело. Ее безупречное тело.

Вьющиеся локоны распущенных волос довершали эту совершенную картину. Каспар Фрай на миг забыл, что эта женщина для него – яд и что весь ее вид и поза были заготовлены и продуманы заранее, чтобы погубить его.

Судя по всему, графиня не была намерена беседовать на отвлеченные темы.

– Ну? – насмешливо произнесла она. – Вот ты и здесь, Каспар Фрай. Иди же сюда…

И она протянула к нему свои красивые руки.

Да, я иду, – хрипло ответил Каспар, нащупывая в кармане лекарство, которое дал ему мессир Маноло.

«Оно не только добавит вам выносливости в известном занятии, но и защитит от любовных чар графини, – предупредил тот. – В противном случае вы рискуете оставить в ее постели свой рассудок».

– Ну иди же, возлюбленный мой, – томно произнесла графиня, откидываясь на подушки. – Чего же ты медлишь? «Господином Фраем» она его больше не называла.

– Здесь пахнет дымом? – спросил Каспар, чтобы отвлечь ее внимание.

Ему необходимо было достать из-за пояса и спрятать под кровать «дракона», чтобы тот, чего доброго, не грохнулся на паркет, когда придется снимать штаны.

– Это не дым, это ароматические курения.

– Да? А мне показалось – дым. Я очень боюсь пожаров. – Фрай присел на кровать и быстро сунул под нее «дракона». При этом он наткнулся на что-то еще.

Это оказался маленький дамский кинжал – небольшой, но очень острый. Видимо, у графини было припасено несколько вариантов финала этого свидания.

Фрай задвинул подальше «дракона» и наконец повернулся к графине, которая почти натурально демонстрировала свое желание и страсть, нежно дотрагиваясь до спины Фрая.

– Я хочу пить, – неожиданно для графини сказал он. – Наверно, от волнения. – И он виновато улыбнулся.

– Вот здесь рядом есть вино, – промурлыкала ее сиятельство и обольстительно потянулась, как большая и сознающая свою власть хищница.

Каспар наклонился к столику и, незаметно забросив в рот лекарство, запил его ароматной водой из чаши для споласкивания рук.

Вода с душистыми маслами оказалась отвратительной на вкус, однако в ней, в отличие от вина, наверняка не было яда.

– Ну иди же… Иди ко мне, мой победитель… – шептала графиня, прижимаясь к Каспару все более страстно.

«Обидно. Очень обидно, – подумал он, – получать такую женщину, зная, что она тебя ненавидит и использует в каких-то темных целях».

Однако для поддержания образа безумно влюбленного мужчины ему следовало доказать свою любовь на деле.

– Уже иду, любимая, – сказал он и приступил к доказательству.

100

Минусы пролетали за минутами, складываясь в часы. Графиня оказалась неутомимой и изощренной любовницей, но способности и выносливость Фрая стали ее занимать. Ее сиятельство смеялась, встряхивая кудрями, и снова набрасывалась на Фрая, ожидая, когда тот запросит пощады.

Она кусала его, требовала признаний в любви и выдумывала все новые развлечения.

Каспар знал, что она играет, а потому играл тоже. Впрочем, играть любовь к прекрасной Сибилле было легко.

Безумства графини продолжались довольно долго, однако часа за два до рассвета она капитулировал в позиции «Царская охота».

– Ты удивительно крепок, Каспар, – произнесла она устало, даря ему прощальный поцелуй. – Ты разжег во мне огонь такого страстного желания, что я хочу, чтобы ты пришел и завтра ночью.

– Я приду, – легко соврал Фрай.

– Обещай мне это, любимый.

– Обещаю, любимая… – ответил он, одновременно думая о том, сумели ли Аркуэнон с Фундинулом заседлать лошадей. А еще о том, как бы не забыть под кроватью «трехглавого дракона».

Обратно к его покоям Каспара проводила все та же служанка, которая была бодра и улыбчива, словно ей не требовалось никакого отдыха.

«Вот что значит возраст, – подумал Каспар. – Я же чувствую себя так, словно меня побили палками… Ох, надеюсь, Генриетта никогда не узнает об этом».

Под утро в замке было тихо. Публика, что пьянствовала и танцевала до поздней ночи, наконец улеглась и сейчас видела первые сны.

Горничная ушла, и Каспар остался один. Он посидел с минуту, ожидая, когда девушка покинет коридор, затем решил выглянуть, однако его опередил Фундинул, который сам заглянул в апартаменты.